И рассыплется в пыль, Цикл: Охотник (СИ)

— Мне уже любопытно. Ваши мысли, Кито?
— Значит, всё было так, — тут же зажёгся старик, принимаясь торопливо ходить по кабинету из стороны в сторону. Найтгест наблюдал за ним, как сытый хищник за бегающей перед носом дичью, прикидывая, наброситься или нет. — Этот коварный прохиндей проник в академию, чтобы подобраться поближе к вашему брату, полагая, что это отличный рычаг давления на вас. — Легковерный Пассиса уставился на Артемиса во все глаза, едва не начав обвинительную речь, но Акио шкодливо подмигнул ему, и младший Найтгест просиял улыбкой, поняв, к чему всё идёт. — А так же связался с главными нарушителями в святая святых, в академии, с этими проклятыми Миррорами. Каждый знает, что хуже студентов не сыскать! Они с удовольствием развалят всю фракцию просто потому, что им скучно! И они вынашивали зловредные планы по вашему свержению, да, несомненно.
— Довольно, — единственным словом прервал его обличительный монолог Господин чернокнижников, приподняв руку с кольцом. — Я услышал достаточно.
— Тогда нужно немедленно исключить их, а этого белобрысого бросить в темницу. Или в саму Пустоту!
— С этим… альбиносом, — выделив это слово особенно и скосив взгляд на ухмыляющегося Охотника, выдохнул мужчина, затем провёл по лицу ладонью, не то подбирая слова, не то прикидывая, кого первым выбросить из окна кабинета, — позвольте мне выяснить отношения самому. У меня есть для него несколько слов.
— Ласковых? — бросил шпильку Акио, ехидно приподняв бровь и не беспокоясь о собственной безопасности при студентах, профессоре и Пассисе.
— О, не сомневайся, мой опасный смутьян, самых ласковых, какие ты только слышал, — с каменной физиономией кивнул чернокнижник, а затем неохотно поднялся из кресла и вышел из-за стола. Стоило ему подойти к Миррорам, как те притихли и перестали перешёптываться между собой. — Как вас зовут?
— Роккэн.
— Рурука.
Гилберт поморщился, как от зубной боли, и на его лице так и читалось: «Ну за что мне это всё?», а потому вампир перевёл взгляд на брата, и тот стыдливо опустил голову, никак уверенный в том, что его прямо сейчас заставят встать в угол. Или что там ещё суровые Повелители делают с собственными провинившимися братьями? Но чародей лишь уложил ладонь на его плечо, а затем кивнул на двери, то ли сказав ему что-то на мысленном уровне, то ли этого было достаточно для Пассисы, чтобы всё объяснить. Юноша резко развернулся, собрался уже было выйти из кабинета, но зацепился ногой за ногу Гилберта, немедленно распластавшись на полу и едва не утащив за собой всех остальных, взмахнув руками. Вампир покосился на распростёртое тело с невозмутимой благосклонностью, кажется, считая, сколько тому понадобится попыток, чтобы подняться и выбраться в коридор. Впрочем, единственным падением и столкновением с косяком двери всё ограничилось, и чернокнижник вздохнул с облегчением, потерев переносицу двумя пальцами.
— Кито, идите в академию к своим студентам, если они ещё не убежали, — ласковым, едва ли не отеческим тоном проговорил Найтгест, растянув губы в улыбке и посмотрев на профессора весьма убедительно. — Мне нужно потолковать с этими баламутами, с глазу на глаз.
— Но вы же отчислите их? — едва не проскулил старик, делая шаг к двери.
— Ещё немного, и я позабочусь о том, чтобы вы больше не читали лекции в «святая святых», — зло рыкнул вампир, и Кито и след простыл. Вдохнув побольше воздуха, он прошёлся туда-сюда по кабинету, затем резко остановился и посмотрел прямо на Артемиса. — Акио!
— Найтгест? — приподнял бровь юноша, ухмыляясь во всю ширь лица.
— Какого дьявола? — прошипел мужчина, явно из последних сил сдерживая собственный яростный крик. — Кого ты вообще сюда затащил? Что ты вообще делал?!
— Ну, я гулял, — начал Охотник, загибая пальцы и бесстыже улыбаясь. Глядя на то, как Гилберт бесится, едва не плюясь ядом, он чувствовал, как становится вдруг так смешно и сладко одновременно, хотелось немедленно поцеловать его и посмотреть на то, как он остывает. — Пассиса водил меня везде и всё рассказывал. Ты же не снизойдёшь до прогулки со мной, разве что до кровати. А с ним хоть поговорить удалось. Знаешь ли, весьма приятно, когда тебя не пытаются заткнуть чем-то нелицеприятным.
 
Вампир укусил себя за губу, зажевав вместе с ней все ругательства, что в эти мгновения готовились вырваться наружу. Этот чёртов Акио так выводил его из себя, что никаких сил не оставалось после подобных разговоров с ним. Едва получив первое письмо с гневными обещаниями разнести всю фракцию чернокнижников в пух и прах от нового главы дома Первородной волны, Гилберт приготовился к известию о смерти фаворита. И иногда в голове мелькала мысль: «Уж лучше бы умер, не то убью собственноручно!». Как ему вообще могло прийти в голову нанести такой удар за смерть нескольких дипломатов? Когда он только появился на пороге с синяками под глазами, но такой счастливый, Гилберт едва в самом деле не удавил его. Уже потом, лёжа ночью в постели, в одиночестве, он вспомнил его взгляд полный обиды и непонимания, постепенно перерастающими в дикую злость. А теперь он спровоцировал самого безумного из профессоров академии на подобную вспышку. И стоит, улыбается, понимая, что не виноват и наказывать его, по сути, не за что. Его дерзкие слова ранили и вместе с тем напоминали Найтгесту о том, где он сам провинился, и кого на самом деле сейчас надо тыкать в это носом.
— Гулял, значит, — сквозь зубы процедил вампир, медленно надвигаясь на альбиноса, но тот и не думал пятиться или защищаться.
— Саботаж, все дела, — гордо ухмыльнулся тот, запрокидывая назад голову и смотря прямо в лицо чернокнижника.
— Я тебе такой саботаж покажу, что мало не покажется, — почти нежно прошептал мужчина, запуская пальцы в белоснежные волосы на затылке юноши и притягивая его к себе ближе. — Ты мог бы и дойти до комнаты. Сам.
— Зачем это? — глумливая ухмылочка выводила Гилберта из себя особенно, но он любил и её тоже. — Да я скорее мучиться буду, чем доставлю тебе такое удовольствие.
Раздавшийся чуть в стороне шелест заставил их отвлечься друг от друга и попытаться найти источник шума. Мирроры расселись на диване, и столик, предназначенный для старых свитков, оказался плотно ими оккупирован. Когда только успели его освободить и сразу же занять — непонятно. Оба склонились над ним: Роккэн, похоже, опять рисовал, а его брат сосредоточенно строчил на свитке.
— Что за, — удивлённо выдохнул Гилберт, пытаясь прикинуть, когда мальчишки перетащили стол и что они вообще делают.
— Да вы продолжайте, не отвлекайтесь, — сосредоточенно проговорил Роккэн, окидывая их взглядом, затем склонил голову в одну сторону, в другую, потом вновь уткнулся в свой лист.
— Угу, — буркнул его брат, чуть высунув кончик языка, а затем тихо забормотал себе под нос: — «…чем доставлю тебе такое удовольствие». Ага. Дальше?
— Вы что делаете, малявки? — Найтгест даже толком возмутиться на смог, в три широких шага подойдя к ним и забрав у Роккэна лист. Брови его медленно поползли вверх, и он показал эскиз фавориту. — Ты кого подцепил, Акио?
Охотник близоруко сощурился, тоже подошёл и вгляделся в угольные линии, бывшие наброском произошедшей сцены. Губы его дрогнули в ухмылке:
— Кстати, у тебя же вроде придворный художник ушёл, да?
— Артемис, нет, — поняв, к чему тот клонит, качнул головой Найтгест.
— Артемис, да, — ухмыльнулся тот, поиграв бровями, а затем обернулся к братьям. — Эй, парнишки, подработка интересует?
— На самого Гилберта Найтгеста? — глаза Роккэна округлились, он переводил взгляд с одного на другого. — Спрашиваешь ещё! Да я такое нарисую!..
— Именно что! — попытался хоть как-то обратить необратимое вампир. На лице его читался ужас. — Не нужен мне никакой художник!
— Картинная галерея говорит об обратном. — Акио обвинительно ткнул ему в грудь пальцем. — Да девяносто процентов населения Ифарэ не знает, как выглядит Господин чернокнижников! И многие из них — твои подданные. Да портретов твоего деда всюду натыкано больше, чем он за свою жизнь полезных дел сделал. А ты чего мнёшься, как прыщавая старшеклассница?