Зеркало миров (ЛП)

Шарина вздохнула. Она смотрела на цитадель, потому что за ее спиной Расиль разговаривала с призраками и демонами. Шарина, конечно, знала, что происходит, и понимала, что это необходимо... Но, тем не менее, ей было не по себе. Загородка скрывала колдовство Расиль от глаз солдат, которые были бы им обеспокоены. Они знали, что происходит — и действительно, любой, кто хотел, мог наблюдать сквозь грубую плетеную решетку так же легко, как Шарина сейчас выглядывала наружу.
Солдаты связали кустарник почти таким же образом, как они делали большие корзины, наполненные землей, которые образовывали стены лагеря. Последних было недостаточно много, чтобы напасть на лагерь, во всяком случае, пока, но Лорд Уолдрон тщательно подготовился к неожиданным опасностям. Однако против ожидаемой опасности ничего нельзя было сделать. Через несколько месяцев, несмотря на усилия Уолдрона, Последние замкнут кольцо вокруг Панды. Затем они могут уничтожить всех, кто еще останется в городе… и просто ждать и готовиться за многоугольными стенами, которые войска не смогли пробить.
Если Последние заполонят Панду до того, как откроют стены своей светящейся черной крепости, они превзойдут численностью королевскую армию и любую возможную армию людей. Шарина вспомнила видение Теноктрис о черных монстрах, появляющихся в ледяной линзе. Даже если бы в здешний укрепленный бассейн приходили по одному или по двое за один раз, прошло бы совсем немного времени, прежде чем черные не-люди стали бы превосходящими силами. Это был бы конец человечества.
Подумав об этом, Шарина повернулась, чтобы посмотреть на волшебницу Коэрли. В конце концов, не так уж приятно было наблюдать, как Последние прокладывают себе путь в ее мире. Она снова усмехнулась. Расиль стояла в фигуре, образованной стеблями тысячелистника. Она рассыпала их, как показалось Шарине, бесцельно, но жесткие желтые пряди сложились в настоящий узор: каждый стебель лежал впритык к двум другим.
Внутри фигуры был свет, иногда такой же яркий, как солнце пустыни, но чаще тусклый, как луна сквозь облака. Теперь это было слабое голубое свечение, исходящее от чего-то веретенообразного и нечеловеческого. Когтистые руки неизвестного существа яростно жестикулировали, когда оно говорило с Расиль. Но фигура не издавала ни звука.
Шарина могла видеть лицо волшебницы, оно было таким спокойным, будто она заказывала обед. Существо подняло свои длинные челюсти в том, что казалось отчаянным воплем, угрожая небу когтями; затем растворилось в темноте. Шарина ожидала увидеть другой мир, другого обитателя. Вместо этого Расиль обмякла.
Шарина подскочила к ней сбоку, стараясь не потревожить стебли тысячелистника. Она действовала, не задумываясь; возможно, она прыгнула в царство, в котором мог выжить только волшебник, но никто не был в безопасности, пока Последние не будут побеждены, а у Расиль было больше шансов достичь этого, чем у Уолдрона и всей королевской армии. Кроме того, Шарина была не из тех, кто беспокоится о собственной безопасности, когда друг в опасности. К настоящему времени волшебница Коэрли стала если не совсем ее другом, то, по крайней мере, доверенным лицом.
— Их собственная сила работает на меня, — пробормотала Расиль. Она сгорбилась с закрытыми глазами. Если бы Шарина не подхватила ее, она, вероятно, лежала бы, скорчившись, на четвереньках на земле. — Я бы никогда не смогла добиться этого, если бы Последние не сосредоточили столько силы в этом месте.
— С тобой все в порядке, Расиль? — спросила Шарина. Тело волшебницы Корл горело, а сердце учащенно билось, но Шарина напомнила себе, что волшебница не была человеком. Возможно, это было нормально для людей-кошек.
— Я устала, принцесса, — сказала Расиль. Она не открывала глаз, но голос ее зазвучал тверже. — Я думаю, даже твоя подруга Теноктрис устала бы после этого. Но у меня есть ответ. Старая волшебница Коэрли выпрямилась. Шарина отступила в сторону, как сделала бы, если бы поддерживала Теноктрис после волшебства. Первоначальный шок от его воздействия, казалось, проходил быстрее, чем от сопоставимых физических усилий, хотя иногда у Шарины создавалось впечатление, что заклинания оставляют душевные шрамы, которые никогда не заживают.
 
Расиль взяла руки Шарины в свои, и внимательно их осмотрела. Пальцы Корла были короткими, а ладони более узкими, но длиннее, чем у человека. — Ты умеешь плавать, принцесса? — спросила она. — Да, я вижу, что ты можешь. Ее глаза встретились с глазами Шарины. Они обе улыбнулись.
— Да, — ответила Шарина. — Я очень хорошо плаваю.
— Последние попадают в этот регион через бассейн в центре их цитадели, — сказала Расиль, и в ее голосе появились пилообразные нотки. — На дне этого бассейна находится Первый Камень. Он является фокусом, который привлекает их к этому месту, а не к другому. Ты должна достать Первый Камень из бассейна и принести его мне. Расиль рассмеялась. — Хорошо, что ты умеешь плавать, принцесса, — добавила она. — Кому еще мы могли бы доверить сделать это? Ваши воины, без сомнения, очень храбры, но они... Она провела указательным пальцем по воздуху, как, будто выводя буквы. Лазурный волшебный свет исходил от короткого когтя, каждая искра принимала мерцающую форму закованного в броню солдата. — … у них не хватило бы духу на это? Да, чтобы иметь дело с Великой Мудростью.
— Кэшел смог бы, — сказала Шарина. Она пыталась скрыть эмоции в своем голосе, опасаясь узнать, какие эмоции она могла бы проявить, если бы этого не сделала. — Он не боится волшебства. Но его здесь нет; и вообще, он не умеет плавать. Она прочистила горло. — Как я доберусь до бассейна, Расиль? — Здесь только два входа, и оба они охраняются.
— Тебе придется стать невидимой, — ответила Корл. — А это значит...
В этот момент выстрелила катапульта. Тяжелый камень разлетелся на рикошетирующие осколки почти сразу же, как рычаги ударились об упоры. Один, а может, и несколько Последних, несомненно, погибли, но осталось бесконечное количество существ. Подобно воде, стекающей по склону утеса, они, в конечном счете, уничтожат королевскую армию. — … что ты будешь слепой. Следовательно...
— Слепой? — спросила Шарина. Она почувствовала холод и тошноту, как, будто ее ударили под дых. — Я не понимаю!
— Если тебя никто не увидит, — сказала Расиль, то и ты ничего не увидишь. Ты будешь пользоваться моими глазами.— Она потянулась. Старая волшебница, казалось, стала более гибкой в результате упражнений, которые она получила во время марша.
— Ну, если ты так говоришь, — пробормотала Шарина, снова вглядываясь в ночь. Мысль о том, что она может быть слепой, все еще пугала ее. — Ах… Когда мы это сделаем?
Расиль повторила свой горловой смех. — Не раньше утра, принцесса, — ответила она. — Я должна поспать и восстановить свои силы. И даже тогда я смогу выполнить заклинание только благодаря тому, что создали Последние, этой прочной колонне, на которую я заберусь.
Шарина кивнула. — Тогда я тоже лягу спать, — сказала она. И мысленно она прошептала: — О, Кэшел. Пожалуйста, вернись сегодня вечером. Но в глубине души она знала, что будет спать одна.
*** 
Дегтярное озеро представляло собой нагромождение обломков, из которых выползали монстры, и воздух был насыщен вонью битума. Гаррика затошнило бы, если бы он не был так зол на то, что его, как младенца, несли через этот хаос. Ему удалось вывернуть руку Коры так, что он, по крайней мере, оказался лицом вперед, но он не мог притворяться, что контролирует происходящее с ним. Рычание зверей, доносившееся с озера, было таким же громким, как вой зимней бури. Впереди на полоске твердой земли горели факелы, подергиваясь в возбуждении. Без сомнения, слуги Лорда Холма кричали, но обычный человеческий шум не был слышен в этой какофонии.
В конце дамбы лицом к ним стоял волосатый слон. Он был намного крупнее, чем другие, которых Гаррик видел мельком в этом месте, высотой около двенадцати футов до вершины его горбатых плеч. Он обхватил хоботом свои огромные клыки, и наклонил голову навстречу приближающемуся огру. По обе стороны от монстра поверхность блестела лужицами жидкой смолы; обойти его было невозможно.