Зеркало миров (ЛП)

  
Глава 8
 
— Это самая странная вещь, которую можно найти посреди болота, — сказал Гаррик, разглядывая башню на расстоянии полфурлонга слева, когда они проезжали мимо. Немного подумав, он добавил: — И довольно неприятная.
Кора посмотрела, продолжая бежать трусцой. Ее походка перестала быть неудобной, как только Гаррик к ней привык. Ехать на ней было более или менее равносильно тому, как стоять на стременах лошади, держась за поводья, хотя ему приходилось наклоняться скорее назад, чем вперед. Упряжь представляла собой кожаную сбрую на плечах огра, поддерживающую ее ношу, как рюкзак.
— Я бы сказала, что, возможно, у них здесь проблемы с ограми, людоедами, — отозвалась Кора, — хотя я не чувствую запаха своего вида.
Призрак Каруса рассмеялся. — Это оборонительная башня, парень, — сказал он. — Здесь больше разновидностей налетчиков, чем огров, и когда такие наезжают, местные жители прячутся именно здесь. Или, если тебе так больше нравится, сюда приходят рейдеры, чтобы разделить добычу.
Башня могла иметь три этажа, хотя единственными узкими окнами были окна на верхнем уровне; нижняя часть, возможно, представляла собой единственную комнату со сводчатым потолком. Дверь, выходившая на дорогу, была массивной, с двумя окованными железом створками.
— Как раз то, что нужно, чтобы быстро загнать скот, парень, — прокомментировал Карус. — Хотя я бы сказал, что земля здесь слишком мягкая для скота.
— Башня не была частью этого региона до Изменения, — подсказал Шин. Эгипан без труда бежал рядом с Корой, хотя его копыта мелькали на расстоянии трех шагов от копыт огра. — Есть и другие аномалии подобного рода. Как правило, они связаны с концентрацией сил, которые отрывают объект от его предыдущего периода. Именно это, безусловно, и произошло в данном случае.
— Ты имеешь в виду волшебство? — спросил Гаррик.
— Возможно, волшебники, — предположил Шин.
Башня исчезла позади них, когда тропа, изгибаясь, спустилась с небольшого холма. Гаррик убрал руку с рукояти меча. У него не было причин чувствовать облегчение: в башне не было никаких признаков жизни, не говоря уже о враждебности. Кроме того, немногие хулиганы или бандиты стали бы беспокоить воина, едущего верхом на огре. Тем не менее, это было неприятное место. ***
Кэшел приостановился, чтобы дать глазам привыкнуть, когда вошел в дверь в конце длинного дома. Треугольные окна под краями седловидной соломенной крыши были единственными отверстиями, за исключением двери. Однако плетеные стены не были замазаны глиной, так что они пропускали воздух, да и немного света. Плетенка была соткана не по старинке, как шерстяные изделия его сестры. Ветви расщепленной ивы были обвиты вокруг вертикальных столбов узорами, которые Кэшел мог ощутить, но которых, на самом деле, не понимал.
Хотя для Илны они бы что-то значили. Жаль, что Илна вбила себе в голову, что ей нужно убить всех людей-кошек. Кэшел так не думал. Он был не прочь убивать, когда ему это было нужно, но как только враг сдавался, Кэшел был готов положить конец этому делу. Ему не нравилось драться, несмотря на то, что он много чего натворил, и ему определенно не нравилось убивать.
Илна была умнее его, в этом не было никаких сомнений. Но Теноктрис, Гаррик и Шарина поступили умно, когда оказались здесь, и они отнеслись к этому так же, как и Кэшел. Тем не менее, никогда не было никакого смысла спорить с Илной; и если бы люди-кошки убили Шарину, а не Чалкуса и Мероту… Кэшел не стал бы долго думать.
Однако он придвинулся ближе к Шарине.  Тем временем Теноктрис обратилась к людям-кошкам, сидевшим на корточках в другом конце длинного дома. — Мудрецы Истинного Народа, я пришла, чтобы выбрать одного из вас, кто будет давать советы нашей самке с золотистым мехом в то время, когда я должна буду отсутствовать рядом с ней. Она правит королевством, частью которого вы теперь являетесь.
Шарина наклонилась к Кэшелу и прошептала: — Я никогда раньше не видела смешанной группы рас Коэрли, а ты?
 
Кэшел подумал и ответил: — Нет. Он не заметил этого, потому что думал о людях-кошках, как о людях. Не было ничего смешного в том, что в группе людей — человеческих существ — были старики и мальчики, старухи и молодые матери. Вот кем были эти люди-кошки. Одна из самок держала по котенку в каждой руке. Они сосали грудь, пока она слушала Теноктрис, стоя лицом к своим собратьям.
Но Шарина была права: люди-кошки смешивались не так, как люди. Молодые самцы-воины держались особняком, а самки с котятами не смешивались с другими самками. Толпа снаружи, на Поле Сбора, была разделена на дольки, как пирог. Эти люди-кошки были вместе, потому что они были волшебниками. Это было важнее возраста, пола или чего-либо еще, точно так же, как у людей.
— Женщина не может править королевством, — заявил пожилой самец с фигурой и гривой вождя клана. — Женщина не может править Истинным  Народом!
Вожди придерживались диеты, состоящей из красного мяса, которое они разрешали только в умеренных количествах кому-либо еще. Кэшел не знал, какие дополнительные услуги люди-кошки предоставляли своим волшебникам, но горстка других самцов в этой группе были обычными воинами, даже тот, у кого в шерсти были седые пряди, который выглядел довольно старым.
— И все же она правит вами, вассал! — отрезала Теноктрис. — Та, что с золотистым мехом — Шарина, из одного помета с Гарриком, военачальником и вождем вождей. Это так же верно, как Гаррик убил вашего представителя-чемпиона голыми руками, так и его сестра из одного помета предаст вас всех огню и мечу, если вы нарушите свои клятвы.
Ее голос был богаче, чем Кэшел слышал раньше, но это все еще была Теноктрис. Это был кто-то могущественный — уже не тот, каким был, когда был слаб, даже если это был один и тот же человек. Теноктрис, обращавшаяся сейчас к людям-кошкам, была не той согбенной старухой, с которой Кэшел был в гробнице накануне.
Говоривший вождь поднялся на ноги и посмотрел на своих, сидящих на корточках товарищей. Их было больше, чем Кэшел мог сосчитать по пальцам обеих рук, а может быть, и вдвое больше.
— Я Комарг! — заявил он, сердито глядя на Теноктрис. Он помахал своей деревянной булавой над головой; на ней были вырезаны всевозможные узоры, но засохшие пятна крови на ней показывали, что она не перестала быть оружием. — Я великий вождь, а также вождь мудрых. Я пойду со светловолосой самкой и дам ей советы. Комарг был выше Теноктрис, фактически ростом с крупного мужчину. Конечно, не такой высокий и не такой сильный, как сам Кэшел.
— Меня не интересуют хвастуны или дураки, Комарг, — презрительно ответила Теноктрис. Она достала из рукава свернутую змеиную кожу и помахала ею. Кожа была бледно-коричневой и сморщенной.
Кэшел встречал немало людей, подобных Комаргу, и в этом случае он предположил, что люди-кошки были такими же, как люди.
Клятва или не клятва, но Комарг собирался нанести удар по Теноктрис. Посох Кэшела уже опускался, чтобы остановить его, когда Теноктрис крикнула: — Сабосет! — и взмахнула змеиной кожей, как хлыстом.
Синий магический свет озарил длинный дом. Кэшел увидел кости своих рук, сжимающих посох. Его уши хотели вздрогнуть от раската грома, но эта молния была без звука. На месте Теноктрис стояла двуногая змея с телом, размером с быка. Кэшел попятился, держа посох поперек, перед собой. Он не оглядывался, доверяя Шарине держаться в стороне. Они могли бы отступить к дверному проему, и тогда он придумал бы, что делать дальше. Зверю такого размера ничего не стоило бы пробраться даже сквозь самую искусно сплетенную сеть.
— Демон! — закричали люди-кошки, отползая назад. — Демон! Демон!
Комарг полуобернулся, но змея метнула свою голову на него. Он понимал, что находится слишком близко, чтобы убежать, поэтому замахнулся на змею булавой —  обеими руками. Змея приняла удар на себя своим распростертым крылом и обхватила Комарга за талию. Он закричал, когда змея подбросила его в воздух. Из его живота брызнула кровь; это выглядело так, словно кто-то распорол его пилой, которая сначала вошла внутрь, а затем вернулась обратно под другим углом. Комарг слетел с камня, потеряв свою булаву. Когда он упал, змея снова схватила его, на этот раз за голову, и встряхнула, как собака крысу. Затем  перебросила его через спину в угол, где он распростерся, как коврик. Из его ран сочилась кровь, сердце остановилось.