Зеркало миров (ЛП)

Уинсес посмотрел на Орру и фыркнул, затем вернулся к своей кожевенной работе. Шин, Пендилл и Кора с самого начала не обратили на него никакого внимания.
Гаррик медленно поднялся на ноги и потянулся. — Я и сам не ожидал такого хорошего результата, — сказал он. — При условии, что он действительно хороший, конечно. Как бы то ни было, я хочу попросить вас об одолжении. Мастер Ханн сказал мне, что вы едете на юг?
Орра выглядел еще более настороженно, чем раньше. — Я не люблю компанию, милорд! — резко ответил он. — Сейчас трудные времена, и я надеюсь, вы не почувствуете себя оскорбленным, если я скажу, что человеку лучше быть одному, чем в тесном контакте с незнакомцем. У меня здесь арбалет, — он слегка приподнял его, — из которого я стреляю во все, что приближается ко мне. Во что угодно или в кого угодно.
— Ничего подобного, сэр, — сказал Гаррик. Он сохранил свою дружелюбную улыбку, но не мог не подумать о том, насколько полезным был бы союзник с арбалетом, когда он столкнулся бы лицом к лицу с огром-людоедом. — Я бы хотел, чтобы вы предупредили, что я уже в пути, когда доберетесь до следующей гостиницы. Я надеюсь, вам не очень сложно это сделать?
Орра нахмурился. Он был кем-то вроде торговца или, по крайней мере, так говорил. Ни Мастер Ханн, который мог солгать из политических соображений, ни Мегрин, который сказал бы правду, хотя бы назло своему отцу, не были уверены, в чем конкретно заключается бизнес Орры. — Что значит «предупредить»? — осторожно спросил он. — В гостиницах здесь, в Великом Лесу, нет королевских апартаментов, вы же знаете.
— Я и не предполагал, что они есть, — сказал Гаррик, обнаруживая, что ему все труднее сохранять улыбку. — Но я бы хотел, чтобы они знали, что человек, который скоро прибудет верхом на огре, дружелюбен и платит хорошей монетой, несмотря на странность его скакуна. Он полез в свой кошелек и пересыпал монеты из одной руки в другую — только медь и серебро, конечно. Поменять золото в этой глуши было бы так же трудно, как и в деревушке Барка; с таким же успехом путешественник мог бы попытаться получить жилье за рубины. — Я просто не хочу причинять ненужного беспокойства, — пояснил Гаррик. Про себя он добавил: — И я не хочу выяснять, что есть люди, более готовые сразиться с людоедом, чем ты  прошлой ночью.
— Да, хорошо, я могу это сделать, — ответил Орра. Он помолчал несколько мгновений, затем добавил: — А теперь, если вы меня простите, я должен идти. Удачи вам в вашем путешествии, сэр.
— И вам, Мастер Орра, — сказал Гаррик, но его собеседник уже исчез в конюшне.
 — Хорошо, давайте примерим эту штуку, — сказал Уинсес, похлопывая по ремешку, который он закончил. Его рука была едва ли менее жесткой, чем дубленая свиная кожа. — Если мы правильно подобрали длину, то остается только сшить их вместе, и у вас будет седло.
— Да, дорогой мастер, — отозвалась Кора, выпрямляясь во весь рост. Один ножной ремень со стременем свисал с ее нагрудного ремня; подвес, в котором Гаррику предстояло сидеть, был готов, хотя, и не закреплен на месте. — Я с таким нетерпением жду возможности продемонстрировать свои таланты в качестве вьючного животного.
— Я не просил тебя убивать мою лошадь, — резко отозвался Гаррик. — Я не особенно заботился об этом животном, но мне не нужно было беспокоиться о том, что оно может быть саркастичным.
— Но ты не знал, о чем оно думало, — парировала людоед. — Было бы нечестно с моей стороны скрывать свои чувства так, как это делал этот грубый зверь.
Мастер Орра рысцой выехал из конюшни на своем белом коне. Он свернул через проход на главную дорожку, не сказав больше ни слова и даже не оглянувшись.
Гаррик вздохнул. — Кора, — сказал он, — я обещал тебе, что буду хорошим хозяином. Я был бы признателен, если бы ты не заставляла меня использовать против тебя мой меч, даже плашмя, хорошо? Потому что когда-нибудь позже я, вероятно, пожалею о том, что сделал это.
Людоедка рассмеялась; Шин засмеялся вместе с ней. И через мгновение Гаррик тоже рассмеялся. 
 
*** 
— На сегодня достаточно, — сказала Илна, хотя солнце было едва ли на полпути от зенита к западному горизонту. Они шли через вечнозеленый кустарник с самого рассвета, и этот холмик травы и цветов под остролистным дубом привлек ее. В конце концов, они никуда не торопились. Асион замыкал шествие. Он кивнул, приложил два пальца к губам и пронзительно свистнул. Карпос сегодня был в авангарде, впереди  остальных. Охотники сказали, что свист был обычным предупреждающим криком сурка. Илна в этом не сомневалась, но не совсем понимала, зачем использовать такую форму тайного сигнала здесь, где не было никаких сурков.
— Я поставлю несколько силков на кроликов, — сказал Асион. — Может быть, и капкан тоже. Судя по помету, здесь полно диких свиней. Илна кивнула. Она внезапно почувствовала сильную усталость. Асион исчез в зарослях.
— Какова наша цель, Илна? — спросил Темпл. Он раскладывал костер вокруг сухого куста болиголова, который обрезал своим кинжалом. Он не отрывался от своей работы, когда говорил.
— Моя цель — убить всех людей-кошек, — резко ответила она. — Ты можешь уйти, если тебе это не нравится.
— Я присоединился к тебе, Илна, — ответил Темпл, улыбаясь своей аккуратной работе. — Я верю, что это моя судьба. Но мне  любопытно, куда мы направляемся.
Она фыркнула. — В долгосрочной перспективе мы умрем, — резко сказала она. — Пока этого не произойдет, я намерена вести себя так, будто жизнь имеет смысл в том, чтобы убивать людей-кошек. Илна повернулась и пошла вверх по склону. Она не знала, что именно в этом большом мужчине раздражало ее. Возможно, у нее возникло ощущение, что он осуждает ее, хотя он никогда не говорил ничего подобного.
Темпл взглянул на нее. — Ты заслужила свой отдых, Илна, — сказал он. — Мы разбудим тебя, когда ужин будет готов.
— Я просто посижу, — отрезала Илна. — Я не собираюсь ложиться спать. Когда она села и прислонилась спиной к дубу, то почувствовала прилив усталости и нахмурилась. Насколько она могла понимать, для этого не было никакой причины. Каждое утро она вязала небольшой узор, чтобы указать им направление движения. Это требовало больше усилий, чем можно было ожидать от человека, не занимающегося волшебством, — потому что теперь она заставляла себя признать, что ее талант был скорее волшебством, чем просто необычным умением ткать. И все же тривиального предсказания было недостаточно, чтобы объяснить ее нынешнюю тягу ко сну.
Полевые цветы украшали холмик, словно вышивка на травяном покрывале. Там были лютики, розовые и голубые первоцветы. Ей показалось, что она увидела и горечавки, но ей пришлось бы встать, чтобы убедиться в этом. Ей было все равно, найдет ли она в себе силы сделать это. Мерота любила цветы. Чалкус сплел бы девочке венок, если бы они сейчас были здесь.
Возможно, именно поэтому Илна захотела остановиться. Холмик, вероятно, был искусственным. По равнине было разбросано несколько скальных выступов, но этот был земляным и имел слишком правильный овал, чтобы природа могла его создать. На равнине, которую они пересекали, не было никаких признаков города, никаких обветренных скал с резьбой на защищенных нижних сторонах. Возможно, кочевники похоронили здесь своего вождя, и ушли из жизни в древние времена. Остролистный дуб был очень старым, и никто не мог сказать — через, сколько времени после того, как был поднят холмик, он пророс.
Илна слышала потрескивание огня в костре Темпла и чувствовала запах готовящегося мяса. Охотники, должно быть, вернулись с кроликами, хотя она их и не заметила. В это время года ягод еще не было, но обычно Илна нарвала бы молодых бананов и листьев одуванчика к мясу. Однако сейчас ей не хотелось вставать. — «В конце концов, я собираюсь поспать», — подумала она; и вскоре так и случилось. 
*** 
Шарина была одета в бриджи и сапоги до колен. Ее наряд шокировал гардеробщиков, но Лорд Аттапер настоял бы на этом ради безопасности, даже если бы она сама не приняла решение на основе того, что Гаррик рассказал ей о городе Коэрли. Она не возражала против грязи, как могла бы поступить деликатная девушка. Однако то, что скрывалось в грязи, было опасным. Шарина осторожно переступила через человеческую реберную кость, из которой был извлечен костный мозг. Если и существовал лучший способ заразиться кровью, чем вонзить в свою плоть осколок гнилой кости, то, к счастью, это ускользнуло от воображения Шарины.