Бретонская колдунья
– Постираю Ришару!.. – скромно объяснила Аньес, опуская глаза и розовея до ушей. – А то он, бедный, та-акой одинокий… Даже позаботится о нем некому!..
И в конечном итоге, к проблемам Жаккетты прибавилась еще одна головная боль: как пристроить нубийца на корабль, но одежду конюха в прежнем виде вернуть обратно, пока ужасная кража не обнаружилась.
Поэтому Жаккетта отогнала Абдуллу от стены и принялась чистить испачканный рукав.
* * *Вчера в Нант пришел еще один торговый корабль, вот почему они и оказались в порту при первой же возможности.
Но тут Жаккетта с Абдуллой чуть не столкнулись нос к носу с герцогом и Жанной, которых приглашал именно на этот корабль разодетый купец.
От очень нежелательной встречи их спасла толчея на причале, а затем они укрылись за старым подъемным краном.
Кран представлял собой высокий дощатый сарай с выброшенной в сторону воды «рукой», с конца которой свисали прочные подъемные канаты. Большое ступенчатое колесо (очень похожее на те, с помощью которых черпают воду в колодцах) приводили в ход несколько человек, ступая внутри него. Кран позволял бочкам и тюкам перемещаться с палуб и из трюмов прямо на причал порта, минуя потные спины грузчиков. Крану было больше ста лет, но прекращать работу он не собирался.
Жаккетта недолго выдержала в укрытии и решила посмотреть, где сейчас госпожа. Осторожно высунувшись, она увидела, что Жанна с супругом в сопровождении торговца шествуют к кораблю.
Рядом с герцогом, строго одетым в скромный упленд [37] темного бархата, купец казался королем.
Поверх роскошного зеленого бархатного кафтана он набросил длинное, до пят, алое парчовое одеяние, без рукавов и застежек. Поверх золотых узоров одеяние дополнительно было расшито толстым золотым шнуром. На фоне всего этого кричащего великолепия, особенно бросался в глаза дорогущий белоснежный нагрудник из тончайшей ткани.
Ведя сиятельную пару к сходням, купец обстоятельно перечислял товары, которые он привез:
– Высокородная донна, Вам очень повезло! Мы везем товар с Фессаллоникской ярмарки. Фессаллоникинийцы устраивают ее в честь покровителя своего города святого Димитрия, и слов нет, чтобы описать все великолепие тамошних товаров. Специально для дам, я закупил на ярмарке отрезы великолепного атласа, бумазеи, бархата, сирийских тканей! Есть так же шелк-сырец золотистого цвета, тончайшие вуали. Для украшения платьев не забыл я прикупить и мишуры, и золотой пряжи! Особо рекомендую сукно. Помимо обычного, мантуанского и падуанского, я привез штуку прекраснейшего «бастарди скарлатини». Есть большая партия отличного гаэтского мыла – такого Вы во Франции не найдете! Ступайте осторожно, сеньор, здесь коварная качка. Прошу Вас в мою каюту! Пока принесут образцы товаров, и имею честь предложить Вам бокал кипрского вина и восточные сладости!
– Надо же, он их, как нарочно, как раз на тот корабль повел! – с досадой сказала Жаккетта. – Придется ждать, пока госпожа с герцогом уйдут! А посмотри-ка, Абдулла, какой красивый этот корабль!
Корабль, действительно, был красив.
В отличие от остальных судов в порту, он имел три высокие мачты вместо обычных одной или двух. А нос и корма его поражали высокими расписными надстройками в несколько этажей.
Для сухопутной Жаккетты, знать не знавшей всяких морских тонкостей, любое судно было просто кораблем, но Абдулла был осведомлен больше, поэтому он объяснил:
– Это каракка. Добрый корабль!
– Смешной какой-то! – хмыкнула Жаккетта. – Для чего-то домики спереди и сзади… А почему каракка? Все остальные здесь тоже эти твои каракки?
Абдулла, как черепаха из панциря, высунул голову из-за сарая и оглядел порт.
– Нет. Каракка один. Я вижу когг, хольк. Каракк больше нет. Его мало. Это новый корабль. Совсем новый. У каракка другой обшивка. Видишь, его сосед, куда бочка грузят – обшит доска на доску. Как чешуя у рыбы. А у каракки борт гладенький!
– Ну да, скажешь тоже! Гладенький! – возмутилась Жаккетта – Вон какие-то доски, как ребра, только по вдоль идут!
– Да, это есть ребро для корабля! – подтвердил Абдулла. – Чтобы крепкий был. У холька два якоря. У каракк три. С каждого бока и один на нос.
– Это который к той палке прикреплен? – Жаккетте понравилось разбираться в конструкции каракки, и она воодушевлено махала руками. – А почему сетки какие-то с мачт до бортов натянуты?
– Палка на нос – это бушприт, – терпеливо объяснял Абдулла. – Другой корабль на него парус весит, блинд называется. Каракка якорь. А сетки зовут ванты. По ним моряк наверх бегает. Ваш христианский моряк еще зовет такие ванты «Лестница святой Жак».
– Лестница святого Жака? Ишь, ты! – поразилась Жаккетта. – Значит, святой Жак и за морями присматривает. Надо же, какой у купца кораблик славный! А удобно-то как! Ни лошадей тебе, ни овса им! Плыви, куда хочешь, торгуй, где хочешь!
– Это не торговый судно… – внезапно сказал Абдулла. – Военный. Смотри – вверх у его борт заваливается внутрь. Зачем? Так тяжелые пушки и арбалеты стоят у середины палубы. Если большой волна, корабль качает, качает, но он не тонет! Купец такой корабль не имеет!
– Как же не имеет, когда именно купец на корабле приплыл?! – возмутилась Жаккетта. – Слышал же сам, что он госпоже Жанне заливал: «Атласы, мишура, мыло заморское!» С кем ему тут воевать?
– Я не знаю! – пожал плечами Абдулла. – Но это – корабль для хороший война! Что говорит твоя Дева Мариам? У этот купец такой же скользкий рожа?
– Ничего не говорит! Надо подойти поближе, когда госпожа Жанна уйдет, тогда скажет! – Жаккетта надула губы, обидевшись неверием Абдуллы в возможности Девы Марии.
Она немного подождала и еще раз выглянула в сторону каракки.
В это время над бортом мелькнули темнокожие курчавые головы, оживленно между собой переговаривающиеся.
– Гляди-ка! – удивленно воскликнула Жаккетта, мигом позабыв про обиду. – Там по кораблю парни шастают, ну вылитые ты, Абдулла!
Нубиец не очень доверчиво подошел к ней и поглядел туда, куда нацелился указательный палец девушки.
* * *Раньше Жаккетта не верила, что люди могут неузнаваемо меняться буквально на глазах. Особенно те, которых, вроде бы, знаешь неплохо. Но, увидев, как вечно сонный и вялый Абдулла вдруг ожил и бурей кинулся к кораблю, она остолбенела и безоговорочно уверовала в эту истину.
Нубиец мчался, как носорог, словно боясь, что каракка исчез в любую минуту, и на ходу громко кричал на непонятном языке.
Курчавые головы на палубе дружно повернулись в сторону бегущего. Встречающиеся на пути нубийца люди старались свернуть в сторону, от греха подальше.
Абдулла взлетел по сходням на палубу и очутился в любопытствующем кольце темнокожих моряков.
Жаккетта услышала, как один из них на том же языке спросил задыхающегося от стремительного рывка нубийца.
Абдулла посаженным голосом что-то просипел в ответ и моряки дружелюбно загомонили. Всей толпой, поддерживая, кто под локти, кто под спину, они повели его куда-то вниз.
Жаккетта осталась одна на берегу.
Как испуганная мышка заметалась она туда-сюда.
То, тревожась за Абдуллу и костюм Ришара, подбегала к кораблю, то, вспомнив, что в любой момент на палубу может выйти госпожа, отшатывалась обратно к убежищу за краном.
Наконец она устала носиться по причалу и присела на камушек около стены, не сводя глаз с корабля.
* * *Сидеть ей пришлось долго.
Жаккетта успела несколько раз осмотреть каракку от ватерлинии до верхушек мачт и в обратном порядке, а Абдулла все не появлялся. Госпожа с герцогом тоже.
Зато, на самой верхней площадке кормовой надстройки появился еще один моряк и, облокотившись о балюстраду ограждения, как со смотровой площадки донжона, принялся лениво оглядывать снующую по пристаням разношерстную толпу.
Чтобы скрасить затянувшееся ожидание, Жаккетта принялась разглядывать и этого человека.