Бретонская колдунья

Наконец ее терпение полностью иссякло и она, озабоченно поправляя колье во второй раз, величественно сказала в пространство:
– Пойдемте, дамы, пора!..
Мессир Марчелло чутким ухом уловил угрожающие нотки в тоне хозяйки и молниеносно завершил работу. Разнежившаяся баронесса неохотно покинула кресло. Излучая доброту ко всему миру, она, мимоходом, поправила Рене сережку и проворковала:
– Какие у Вас дивные белила, милочка! Пойдемте, пойдемте, дорогие мои!
Рене, чуть порозовев, встала и сделала реверанс.
Но теперь Жанна обнаружила в своем туалете какой-то беспорядок и, отдавая приказания засуетившимся камеристкам, сказала матери:
– Ступайте без нас, матушка. Мы сейчас подойдем.
* * *
Как только за графиней и баронессой закрылась дверь, Жанна насмешливо фыркнула:
– Госпожа Изабелла совсем одичала в нашей глуши. Матушка. видимо, собирается просидеть в кресле до начала представления, приветствуя все захудалые семейства, входящие в зал. Фи-и, госпожа графиня!.. Вы ведете себя не как благородная сеньора, а как кумушка в деревенской церквушке. Пойдем, Рене, я покажу тебе потайной ход в стене донжона. он как раз ведет на левый балкон зала. Посмотрим оттуда, какое нынче общество собралось, а спустимся, когда факелы гасить начнут.
Рене уже сообразила, что сегодня она не только не пострадала, но и, пожалуй, может посоперничать с подругой. Поэтому она охотно подхватила:
– К тому же нас оттуда будет лучше видно. Местные простушки внизу веера себе пообкусают с досады! – и победно рассмеялась.
Девушки набросили на головы прозрачные вуали с двойной каймой и, подхватив длинные юбки, направились к выходу.
* * *
Старый потайной ход пронизывал в толще стен весь донжон сверху донизу.
Узкие потайные коридорчики ответвлялись от основного прохода и выходили в самые неожиданные места башни. Мало кто в замке знал ход полностью: смельчаков шастать по темным и страшноватым коридорам особо не находилось. Да и жизненной необходимости не было: это триста лет тому назад по нему, в случае осады можно было покинуть замок. Теперь же построенные в прошлом веке стены перекрывали путь старому ходу. В их толще тоже змеились потайные проходы, словно туннели, прогрызенные в бревне короедами.
Все это Жанна рассказывала Рене, ведя ее на балкон. Впереди них шел слуга с факелом.
С балкона, действительно, открылся прекрасный вид на зал. Плотники постарались на славу. Они построили крепкую сцену и возвели три высоких помоста-ложи для особо важных гостей. Публика попроще – в основном, местные однопоместные дворяне – сидела на наспех сколоченных скамьях, накрытых для убережения известных частей тела от заноз чистой парусиной.
Почти все места были заняты, пустовали лишь отдельные кресла в ложах.
Внизу, на скамьях, царило непринужденное веселье, порхали фривольные шуточки и дружеские приветствия, но на помостах чувствовалось напряжение: тому причиной было весьма интересное расположение приглашенных.
Госпожа Изабелла, твердо решившая полностью использовать такой удобный момент, плюнула на все приличия и тонкости и пригласила в свою ложу практически всех потенциальных женихов для дочери. Поэтому на соседних помостах мужчин явно не хватало. Прелестные дамы кисло шушукались между собой о таком неслыханном и бесцеремонном нахальстве со стороны графини и бросали выразительные взгляды в сторону центральной ложи.
Как и предсказывала Жанна, мадам Изабелла, напряженно выпрямившись, сидела в высоком кресле и приветствовала всех входящих, упорно не замечая разящих взглядов из соседних лож.
Появление на балконе юной графини с подругой не осталось незамеченным.
Многочисленные мужские глаза, будь то в партере или в ложах, вспыхнули восторженным блеском при виде изящных фигурок. Женская же половина зала разделилась на два лагеря: кумушки на скамьях принялись завистливо обсуждать цвет, покрой и цену платьев этих модниц, а обиженные дамы в ложах всем своим видом стремились показать, что такое эффектное появление перед собравшимся обществом не произвело на них ровно никакого впечатления.
 
Жанна и Рене в свою очередь принялись сверху насмешливо осматривать собравшихся, не забывая при этом очаровательно улыбаться благородным сеньорам и рыцарям.
– Смотри, смотри! Эта старая клуша, тетушка Аделаида, воображает, что сейчас начало века. Посмотри, какие рога из кос она себе накрутила! А эти ужасные грубые шпильки в ее жидких волосенках?! И отсюда видно, что ни на одной нет даже маленького камушка или жемчужинки! – Жанна хихикнула в круглый веер.
– Ну и воротник у нее, как деревянная колодка! Наверное, поэтому она так чопорно себя держит, словно курица на яйцах, – добавила Рене, любезно улыбаясь тетушке Аделаиде. – А что это за гордячка с выпяченным подбородком? Вон, в правой ложе. Я ее не знаю.
– А-а, эта… Бланш де Нешатель. Она с севера. Должно быть, гостит у дяди. Смотри, смотри, делает вид, что нас не видит. Помнишь, на день святого Людовика нас отпустили домой, а после того, как виноград убрали. в Градиньяне была ярмарка? А на поле около бенедектинцев устроили большой турнир. Тебя тогда не было, а мы сидели в одной ложе. Так она мне все ужи прожужжала, что ее бабка – незаконнорожденная дочь Карла VI, или VII, не помню уже. Да и не важно! Сплошное вранье! Всем известно, что ее почтенная бабушка – дочь суконщика из Брюгге. Я ей рассказала про н а ш у родословную, так она сразу заткнулась!
– Неужели дочь суконщика?!! Фи, как это низко и подло… А почему ее дед женился на простой горожанке?
– Да он, бедняга, и не знал. Она как-то подцепила нищего дворянчика из Австрии, а уже овдовев, вышла замуж за Симона де Нешатель. Вот скандал-то был, когда узнали, кто она на самом деле! А Бланш, говорят, каждое утро сбривает волосы надо лбом на два пальца, аристократка суконная. Представляешь?
– Да-а… А издали посмотришь, – голубая кровь, герцогиня, да и только! Дочь суконщика, надо же! – Рене фыркнула в веер и принялась осматривать очередную жертву. – Посмотри, неужели та белесая крыса и есть хваленая англичаночка шевалье Аржанона? Она что, в монахини собралась? Вся в сером, как мышь!
– Да ну ее! – отмахнулась Жанна. – Лучше посмотри, какой красавчик пожаловал! – показал она на вошедшего мужчину.
* * *
Жаккетта в этот час тоже не скучала.
Итальянец удалился вслед за дамами, и после его ухода горничные и камеристки обступили ее со всех сторон, горячо поздравляя с победой. Своим простым и добродушным характером Жаккетта многим пришлась по душе, и ее искренне жалели, видя, как ополчилась против нее Жанна. Но, боясь, как бы неприязнь хозяйки не перекинулась и на них, девушки старались не общаться с новенькой, тем более что управляющий поселил ее отдельно, в маленькой каморке наверху.
В самый разгар веселья притопала крошка Аннет – весом с доброго бычка – и передала приказ идти всем вниз помогать готовить зал для пира.
Спускаясь в зал, девушки подробно обсуждали приехавших актеров. Бойкая Маргарита уже договорилась с управляющим, что остатками яств с пира попотчуют труппу вместе со слугами. управляющий уже положил глаз на гибкую акробатку и поэтому охотно согласился.
– Вот и славненько! – заключила Маргарита. – Остатками ужина попируем, остатками косметики накрасимся, а Жаккетта остатками сил нас причешет. Чем не праздник?
Камеристки прыснули и стали выкладывать ей в передник свою добычу. Пока мессир Марчелло и Жаккетта колдовали над волосами, не одна баночка с белилами или румянами поубавила свое содержимое в коробочки служанок.
Все Маргарита отнесла в свою каморку, где в страшной тайне хранилось величайшее сокровище – осколок зеркала.
(Получен был этот кусочек при весьма драматических обстоятельствах: бедовая Маргарита давно с интересом приглядывалась к господским зеркалам и как-то раз решительно уронила одно из них. Скандал получился громадный. После порки спина девушки заживала несколько недель. Все остальные камеристки два дня держались за исхлестанные щеки, но один осколок из покоев мадам Изабеллы бесследно исчез.)