РЕФЕРЕНС. Часть вторая: ’Дорога к цвету’ (СИ)

— И сейчас? — её голова скрылась внутри, и голос звучит задорно, но глухо.
— Действует, Зме, — рассмеялся я. — Правда, действует.
— Так какого чёрта ты до сих пор одетый? Докушка, я же соскучилась!
* * *
— Дедушка Док, ты как-то иначе выглядишь, — сказала сонная Нагма, и заразительно зевнула.
— Есть такое дело, — поддержал зевательную инициативу я. — А чего ты по ночам шастаешь, плюшка?
— Меня немая-странная разбудила и к тебе повела. Я думала, ты зовёшь.
Берана стоит так тихо, что я её не заметил. Она сделала шаг вперёд, войдя в круг света от лампы, и протянула мне большой скетчбук.
— А до утра это не терпит?
Женщина настойчиво сунула его мне в руки.
— Видимо, нет, — вздохнул я. — Знаешь, а ведь Креон прямо запретил мне это делать. И он не из тех ребят, которые махнут рукой и скажут: «Да и чёрт с ним».
Стоит, смотрит.
— Дедушка Док, — сказала Нагма, — мы должны ей помочь. Аллах хочет смотреть на неё нашими глазами.
— Ну, раз сам Аллах, — улыбнулся я. — Давай, букашка, заползай на коленки. Да подожди ты, штаны надену!
Что там Змеямба говорила? «Молодая дурь возвращается»? Ну, ладно. С возвращением её тогда.
* * *
Начав рисовать, я понял, что свежеобретённые очки мне уже не нужны. Даже обидно стало — так о них мечтал, а всего один вечер пользовался. Мироздание исполняет наши мечты ровно в тот момент, когда нам уже нафиг всё это не сдалось. Но уже через минуту я об этом забыл. Забыл про очки, про Креона, про вертлявую девчонку на коленях. Это больше не имеет значения — я, наконец, увидел свой референс!
Он теперь немного другой, не такой, как раньше. Наверное, потому, что часть его, и как бы ни основная, принадлежит Нагме. Поэтому, закончив набросок, я сразу перехожу к цвету. Так легко и непринуждённо, как будто всю жизнь рисовал.
— Дедушка Док, дай я! Я вижу, как надо! — мы рисуем в две руки, как пианисты играют в четыре — не мешая друг другу, а подхватывая мелодию. Чёрное платье, чёрные волосы, чёрные глаза — мой карандаш. Розовые губы, смуглая кожа, тени ключиц — её пастель. В четыре руки дорастушёвываем и смотрим друг на друга.
— Аллах смотрел нашими глазами! — уверенно заявила Нагма. — И ему понравилось!
Мне тоже нравится — отличный портрет. Может быть, лучший из всего, что мне до сих пор удавалось. Женщина на нём живая и красивая.
Женщина на стуле выглядит усталой, и я внезапно понимаю, что комнату подсвечивают лучи позднего зимнего рассвета.
— Ничего себе, егоза, мы, оказывается, всю ночь рисовали. У тебя физиономия в пятнах, грязнуля! Воу, как же ты отсидела мне ноги!
— Я сбегаю умоюсь!
Когда она умчалась, я снова посмотрел на портрет и сказал вслух: «Креон, наверное, меня убьёт. Но оно того стоило!»
— Я не скажу ему.
— Берана? — я чуть со стула не упал.
— Креон не узнает. Блокировка не снята, информация не утрачена, я просто получила доступ к управлению собой.
— Знаешь, — сказал я, — теперь ты куда меньше похожа на ходячий манекен.
— Он не заметит. Я для него просто носитель информации. Самоходный справочник по работе с оболочками.
— И что в этом справочнике написано?
— Что ты напрасно согласился помогать Креону.
— Можно подумать, у меня был выбор. А так, по крайней мере, я не умер от старости.
— Знаешь, — сказала твёрдо Берана. — Лучше тебе было всё-таки умереть.
* * *
Конец второй части.