РЕФЕРЕНС. Часть вторая: ’Дорога к цвету’ (СИ)

Сложнее всего встать, разогнуться, сделать первые пять шагов. Икроножные и бедренные мышцы как будто били палками до онемения, и вот это онемение отходит, и приходит боль. Но если её перетерпеть, то втягиваешься и идёшь дальше. Шаг за шагом. Тогда ноги отпускает, и начинает болеть спина. Бронежилет как будто весит тонну, мышцы постоянно напряжены, компенсируя вес боекомплекта в нагрудных карманах нагрузки, автомат перекашивает набок. Раньше я так мог идти весь день, а теперь пара километров — и всё. Пульсация в голове нарастает, каждый шаг отдаётся в затылок…
Хреново быть старым.
— Стоп, Берана, надо передохнуть, — останавливаю я неутомимую киборгессу. — Идти осталось немного, но лучше мы… То есть я, придём отдохнувшими, а не падая с ног. Вдруг война, а я устамши?
Неизвестно, где именно Багха, что с ней, рядом ли Калидия. Вдруг их удерживают в плену? В этом случае мне лучше быть хоть в какой-то форме.
Мы снова уселись на камни — я на каремат, женщина просто так. Достал блокнот, карандаш — отвлекусь от боли в ногах. Только нацелился продолжить, она решительно отвернулась.
— Что-то не так, Берана? Не рисовать тебя?
Женщина кивнула.
— Ладно, в гробу отдохну, пошли.
* * *
Багху нашли в пещере. Она глухо рыкнула на меня, но, увидев Берану, посторонилась и пропустила нас внутрь.
Калидия в оболочке — значит, жива. Лежит в выемке каменного пола, рядом несколько мёртвых горных козлов. Горла их разорваны, на полу следы крови. Умная киса поливала оболочку, чтобы та не сожрала носительницу, которая, видимо, без сознания. Сама Багха тоже выглядит пострадавшей — ссадины на шкуре, приволакивает левую заднюю лапу, вмятины на сегментах брони. Похоже, вляпалась наша штурмовая кавалерия. Одна из козлиных туш объедена, значит, кошечка как минимум не потеряла аппетит. Это хороший признак.
Девушку кое-как закрепили на Багхе. Сидеть она не может, просто перекинули через спину, как мешок. Кикатта осторожно выползла из пещеры, аккуратно встала на ноги, захромала за нами. Обратно тащились ещё дольше, чем туда, я вымотался окончательно и еле дошёл. Берана отнесла дочь в спальню и как-то уговорила оболочку раскрыться.
Я ожидал невесть чего — но кроме нескольких больших синяков, уже почти рассосавшихся, заметных травм нет. Похоже, оболочка, получая внешнее питание, лечила носителя. Когда её сняли, девушка почти сразу пришла в себя.
— Ну, что, рад? По-твоему вышло? — это я получил вместо «спасибо». — Ну, давай, скажи своё «Я же говорил»!
— Я же говорил, — повторил я за ней без всякого энтузиазма, осторожно пальпируя травмы.
Гневный пафос несколько смазан тем обстоятельством, что девушка лежит передо мной голая. В этой позе сложно доминировать, хотя она честно пытается.
— Кали, дорогая, как я рада, что с тобой всё в порядке! — суетится рядом Алиана. — Я так волновалась! Я боялась, что ты уже не вернёшься!
— Никто из вас в меня не верил! Неудивительно, что так вышло… — буркнула Калидия.
Ага, это мы виноваты. Кто б сомневался.
— Кали, перестань, — укоризненно сказала Алька.
— Что «перестань»? — подскочила на кровати девушка и, отпихнув меня, прикрылась одеялом. — Конечно, я никчёмная полукровка, в меня вообще никто никогда не верил! Все ждали, что я сдохну при слиянии! А я доказала, что могу выдержать! Я что угодно выдержу!
— И зачем? — спросил я спокойно. — Сиди смирно, не крути башкой.
Посветил фонариком в глаза — реакция зрачков нормальная. Возможно, обошлось без серьёзных травм головы, хотя шишка на затылке есть.
 
— Что «зачем»?
— Зачем доказывать? Кому доказывать?
— В первую очередь — себе! — заявила она решительно. — Владетель должен постоянно доказывать, что он достоин править!
— Херово, получается, быть владетелем, — посочувствовал я, надевая ей на руку тонометр. — Да не дёргайся ты, посиди спокойно, вон, пульс скачет. Не живёшь, а только право доказываешь. Пока доказал, глядь — уже вперёд ногами несут. Следующий пожалуйте доказывать. Говно, а не жизнь.
— Вам не понять! — гордо заявила Калидия.
— Ну, не понять так не понять, — согласился я. — Голова не кружится, не тошнит?
— Нет! — заявила она слишком резко для того, чтобы это было правдой.
— Как скажешь. Можешь отдыхать. Насколько я определяю в пределах доступных мне методов диагностики, ты практически здорова. Небольшое сотрясение, несколько ушибов мягких тканей. Рекомендую покой, калорийное питание, пить побольше воды, поменьше нервничать и говниться.
— Отстаньте! Не вам меня поучать! — огрызнулась девушка.
До отчёта о боестолкновении Калидия снизошла только вечером. Как я и предполагал, наёмники оказались не дураки и устроили ей ловушку. Когда она прискакала на Багхе в кыштак, никто не стал выскакивать в трусах и палить в темноту. Зажглись прожектора, и из каждого окна открыли огонь. Оболочка выдержала, но пулемёты и гранаты — даже для неё чересчур. Чем-то тяжёлым прилетело в затылок — и, если бы не Багха, то всё. Но киса вытащила потерявшую сознание наездницу из-под огня и уволокла в пещеру. Хорошая киса, умница. Не зря её Нагма гладит и обихаживает во дворе. Вся изнылась: «Багхе сделали больно, бедная Багха, дедушка Док, давай её полечим!» Нашла, блин, ветеринара.
Выдали кошечке баранью тушу и тем ограничились. Надеюсь, само заживёт.
— Калидия злая, — сообщила мне Нагма, устроившись на кровати для вечернего урока.
— Она тебя обидела?
— Меня — нет. Но она на тебя грубо говорит. Разве можно грубо говорить на старых? А с мамой моей вообще не говорит, как будто её нету. Ни «здрасьте» ей не скажет, ни «спасибо». А мама её кормит! У мамы же вкусный плов, дедушка Док?
— Отличный плов, — соглашаюсь я.
— Чего она тогда, как будто невкусный? Ест, а у самой лицо злое. А ещё красавица! Разве так бывает, дедушка Док?
— Как, почемучка?
— Чтобы красивая — и злая. Вот мама красивая — и добрая. Алька — красивая и добрая. Берана красивая и тоже добрая. Наверное. Мне так кажется. Я думаю, дедушка Док, её просто кто-то заколдовал.
— Берану?
— Да. Как в сказке. Я в детстве читала, пока мулла книжку не сжёг. Там какое-то колдунство случилось, я плохо помню, но у кого-то стало ледяное сердце. А у неё как будто наоборот — все ледяное, а где-то внутри сердце. Настоящее. Я, когда рисую, то его чувствую немножко. Но она сказала, что не надо её пока рисовать.
— Сказала? — удивился я.
— Ну, не то, чтобы сказала… Просто я поняла, что она не хочет. Но не поняла, почему.
— Боится стать бесполезной.
— Как человек может быть бесполезным? — удивилась Нагма. — Даже ты, совсем старый, и то полезный. Учишь меня. А она ещё не очень старая и такая сильная! От неё много пользы — она воду качает, уголь носит. Люди не могут быть бесполезными! Они же люди! Если Аллах дал родиться, то это не зря, потому что Аллах ничего зря не делает.
— Надо бы это Калидии рассказать, — улыбнулся я. — А теперь берись за блокнот, попробую тебе объяснить про умножение…
  
Глава 9. Стрельба и истерики
 
— Ты точно не видела ни киберов, ни владетелей в оболочках? — допрашиваю я Калидию.
— Нет, только наёмников. И я им покажу, как нападать на владетелей!
— Они и сами в курсе…
Безумная девица хочет снова рвануть в ночной рейд и отомстить обидчикам, но я её не пускаю. Для этого пришлось прибегнуть к насилию — без оболочки она всего лишь девушка весом меньше полцентнера. Её бы это не остановило, я не в лучшей форме для спаррингов, но внезапно выяснилось, что Берана закрыла склад. Как Калидия на неё ни орала, как ни топала ножками и ни трясла кулачками, мать просто игнорировала этот поток сознания, глядя мимо с лицом спокойным и безмятежным. Драться с ней девушка не стала — то ли потому, что мать, то ли потому, что кибер, — но запоздалое подростковое «Я тебя ненавижу!» прозвучало.