Без маски

— Согласен! — подобно удару грома прогремел голос графа.
— А ты, Элизабет Кавендиш, согласна ли ты взять этого мужчину себе в мужья и жить с ним в освященном Господом браке? Согласна ли ты повиноваться и служить ему, любить его и заботиться о нем, содержать его в чести как супруга и находиться рядом с ним в счастье и несчастье, в здоровье и немощи, отвергая всех прочих и отдавая свою приязнь только ему одному, пока смерть не разлучит вас?
Велвет подняла глаза к ангелу, чей резной лик напомнил ей о лице матери. И тут же вспомнила ее слова: «Монтгомери благороден и силен. Он всегда сможет защитить тебя. С ним ты будешь в безопасности, дорогая».
— Согласна.
Ее голос едва заметно дрогнул, и тотчас же в мыслях промелькнуло: «Я лгу. Знаю, что далеко не всегда буду подчиняться ему…»
Священник не спрашивал, кто дал Велвет разрешение на брак, ибо несколько раньше Монтгомери передал ему договор об обручении, подписанный рукой графа Ньюкасла.
Держа друг друга за руки, они дали клятву взаимной верности и пообещали быть вместе в хорошие времена и в дурные, а также в богатстве и бедности, в болезни и здравии. Главное же — пообещали любить и лелеять друг друга, пока смерть не разлучит их.
Потом — словно по волшебству — Грейстил извлек откуда-то крохотное золотое колечко и надел его на палец Велвет.
— Сим кольцом скрепляю брак, — громко сказал священник, — и провозглашаю, что он совершен с честью и по всем правилам во имя Отца, Сына и Духа Святого. Аминь!
Велвет не обманывала себя, она прекрасно знала: все до единого владения Монтгомери были записаны на его имя, так что замок Болсовер мог отойти ей только при условии, что ему захочется сделать ей такой щедрый подарок.
— Ввиду того, что Роберт и Элизабет совершили все необходимые обряды и таинства, объявляю их мужем и женой! — проговорил священник.
Грейстил скромно поцеловал Велвет в лоб, после чего священник провел их в ризницу, где молодожены оставили свои подписи в регистрационной книге. Тут же стояли мужчина и женщина, судя по всему, — свидетели, которым также следовало расписаться в книге. Велвет узнала мужчину, это был слуга Грейстила по имени Томас.
А женщина низко поклонилась и сказала:
— Мои поздравления, ваша светлость.
Грейстил с улыбкой посмотрел на жену и пояснил:
— Дорогая, эта дама — одна из лучших поварих в Уайтхолле. Мы с ней сразу стали друзьями, чуть ли не с первого дня моего появления в Лондоне. И поверь, ее услуги трудно переоценить.
Велвет с улыбкой поблагодарила повариху и Томаса. Потом Грейстил взял жену за руку и повел в свои апартаменты. Впрочем, он скорее ее тащил — делал такие огромные шаги, поднимаясь по лестнице, что Велвет стала задыхаться. Тогда он подхватил ее на руки — и мигом взлетел по ступеням. Вбежав в свою спальню, Грейстил тут же поставил жену на ноги и запер на ключ дверь. Потом снял мундир и отцепил от ремня шпагу.
— Ну, что скажете, леди Монтгомери? — спросил он, глядя на нее с улыбкой.
Улыбнувшись ему в ответ, Велвет заявила:
— Я предоставлю вам возможность выбора, лорд Монтгомери. Хочешь, чтобы я вела себя сегодня ночью как жена — или как любовница?
Он звонко шлепнул ее по заду и со смехом ответил:
— Пусть будет и то и другое… И этой ночью, и все последующие ночи. Разнообразие — это именно та пряность, которой приправляют супружескую жизнь. Кстати, а как должен вести себя в постели я? Как муж — или как любовник?
Велвет облизнула губы, делая вид, что задумалась. Потом со смехом проговорила:
— Для начала ты будешь вести себя как граф… Чтобы я почувствовала себя женой и любовницей знатного вельможи…
Грейстил закивал, расплывшись в улыбке.
— В таком случае, миледи, я должен снять с вас платье самым аккуратным образом. Чтобы оно в процессе не разорвалось.
Раздевая жену, Грейстил всякий раз целовал ту часть ее тела, которая оголялась при этом. Наконец Велвет оказалась полностью обнаженной, если не считать чулок и красивых серебристых подвязок. Тогда он подхватил ее и тут же усадил на перину, чтобы ей было лучше видно, как раздевается он сам. Велвет же смотрела на мужа, затаив дыхание; своим высоким ростом, широкими плечами и чуть смугловатым лицом он напоминал короля Карла. При этом вид у него сейчас был… грозный и хищный, что, впрочем, лишь распаляло ее.
 
Раздевшись, он осторожно уложил ее на постель и тщательно раскинул по подушке ее чудесные золотистые волосы. Затем, чуть отстранившись, какое-то время любовался ею. Наконец с улыбкой сказал:
— Твои кудряшки пониже живота — как языки пламени на фоне серебристых подвязок. Ты ведь воспламенилась для меня, не так ли, дорогая Велвет?
С этими словами он склонился над ней и впился в ее уста жарким поцелуем. Оторвавшись от нее лишь на мгновение, принялся покрывать поцелуями ее шею, плечи, груди… Наконец, добравшись до живота, отстегнул подвязки, снял с нее чулки и стал целовать ноги и бедра.
Желание Велвет достигло предела, когда она вспомнила, как Грейстил целовал ее лоно. Тихонько застонав, она выгнулась дугой, давая понять, что хочет именно этого. И муж сразу же исполнил ее желание. В следующее мгновение его язык и губы коснулись нежных складок, и Велвет тут же почувствовала, как ее, словно острая боль, пронзило наслаждение. Когда же Грейстил закинул ее стройные ноги себе за плечи, из горла ее вырвался пронзительный крик, тотчас перешедший в хриплые стоны.
— О, Грейстил, Грейстил, Грейстил… — стонала она.
Ей хотелось, чтобы эти чудесные ощущения длились вечно, но вскоре по ее телу пробежала дрожь, и она еще несколько раз громко застонав, достигла оргазма и затихла в изнеможении.
Когда же она отдышалась, Грейстил чуть приподнял ее и тотчас уложил на живот. Прошло всего лишь несколько секунд, и Велвет почувствовала, как муж крепко взял ее за бедра и, снова приподняв, вошел в нее сзади.
Наслаждение было столь острым, что она, не удержавшись, закричала и судорожно вцепилась пальцами в простыню. Прошло совсем немного времени, и оба вскрикнули почти одновременно, ибо вместе в одно и то же мгновение вознеслись к вершинам блаженства.
А потом они долго лежали в полной тишине, нарушаемой лишь их тяжелым дыханием. Наконец Грейстил приподнялся и, чуть откатившись в сторону, заглянул жене в глаза, а затем нежно поцеловал в губы. Она посмотрела на него как бы с некоторым удивлением, потом с лукавой улыбкой воскликнула:
— Клянусь Богом, любовь графа стала для меня откровением!
— Благородное происхождение имеет свои преимущества, — ответил Грейстил, ухмыльнувшись. — Но имей в виду, дорогая, этот граф-любовник заставил твоего мужа ревновать. Может, теперь заставим поревновать графа?
Ведвет весело рассмеялась:
— Боюсь, моему мужу придется подождать, пока я не ублажу некоего капитана гвардии.
Грейстил тоже рассмеялся и, протянув руку, задернул занавеси балдахина.
— Не хочу, чтобы эти военные учения кто-нибудь видел. И должен сразу предупредить: на компромиссы я не пойду, так как рассчитываю лишь на полную и безоговорочную капитуляцию со стороны противника.
— Как скажете, капитан, — прошептала Велвет.
Час спустя, когда молодая жена заснула в его объятиях, Грейстил ощутил себя по-настоящему счастливым. Более того, он почувствовал себя счастливейшим из людей. Он долго смотрел на Велвет в полутьме, любуясь ею, и даже не заметил, как и сам смежил веки. Причем уснул с улыбкой на губах.
Проснувшись на рассвете, Велвет сразу же увидела мужа, лежавшего с ней рядом и внимательно смотревшего на нее. Она улыбнулась ему и потянулась, изящно выгибаясь на постели. Затем протянула к мужу руку и коснулась его подбородка с пробивавшейся на нем черной щетиной. А он вдруг взял ее за руку и запечатлел у нее на ладони поцелуй, после чего осторожно загнул ее пальчики, как бы запечатывая этот свой поцелуй. И Велвет тут же решила, что в такой момент муж не сможет ей ни в чем отказать. Тщательно подбирая слова, чтобы получить нужный ей ответ, она сказала: