Отличница для профессора (СИ)

— Да. Начали! — весело крикнув, сын приступает вытаскивать палочкой магнитные точки. Я же, как любимый отец, поддаюсь. Ничего не могу поделать, но мне чертовски сильно нравится видеть озорной блеск зеленых глаз.
Что и следовало доказать, сын выигрывает и, весело смеясь, набрасывается на меня. Звонкий детский смех заполняет небольшое пространство вигвама, а маленькие детские ручки начинают атаку. Поддаюсь, корчусь от не щекотки и смеюсь.
— Что у вас здесь происходит? — Звонкий девичий голос врывается в нашу идиллию.
— Я папу мучаю. Смотри, мам. — И под насмешливый взгляд жены, сын снова наваливается на меня и атакует.
— Ладно, играйте. Я пока на кухню, посмотрю, что вы там приготовили.
И она уходит, виляя аппетитной попкой и дразня меня. Сколько раз эта маленькая, хрупкая девушка сводила меня с ума — не сосчитать просто. Кажется, я влип, когда увидел ее первый раз на набережной. Она гуляла с классом, праздновала выпускной. Улыбалась, смеялась, и казалось такой легкой в синем платье — колокольчик. Не удержавшись, не подумав за разницу в возрасте, побежал знакомиться, словно безумец. Я правда чувствовал себя именно таким. Иначе как объяснить, что спустя семь лет, как мы вместе, я до сих пор схожу по ней с ума. Ее улыбка, озарявшая все вокруг, блеск зеленых глаз, сводящий с ума, и мелодичный смех, который столько лет, как музыка для моих ушей.
Поужинав и уложив сына спать, мы располагаемся в нашей комнате, предварительно закрыв дверь. Легкий домашний костюмчик, состоящий из шортиков и топа на бретельках, мигом летит на пол. Усмехаюсь плотоядной улыбкой, пожирая горячим взглядом обнаженное тело своей жены. Стройная, красивая. Плоский животик, упругие грудки с торчащими сосками и изящные руки, что ласкают женские прелести. Рр — р. Она всегда знает, как меня завести.
— Я хочу тебя… — Стонет, задевая пальцами торчащие соски и лаская свое тело руками.
Медленно, смакуя каждое ее развратное движение, подхожу к ней. Косточками пальцев провожу по лицу, ловлю легкий трепет ресниц и учащенное дыхание. Приподнимаю подбородок, позволяю себе взглянуть в любимые глаза и целую. Нежно. Сладко.
Невесомый поцелуй длится долю секунды, затем моя девочка, которая совсем не умеет ждать, притягивает меня к себе и впивается в мои губы. Целует страстно, нагло врываясь языком в мой рот. Из меня вырывается стон, а может это ее? Неважно. Я просто не понимаю, взлетаю или падаю. Одно знаю — она лучшее на свете.
Рыча, приподнимаю ее и пячусь с ней куда — то в сторону, мечтая скорее добраться до кровати. Чувствую судорожные движения жены, которая творит невозможное, пытаясь разорвать рубашку. Она всхлипывает, кусает за шею, зализывает укус, пуская дрожь по всему телу. Невыносимая. Моя.
Кладу на кровать, встаю на колени между любезно раздвинутых ног и улетаю. Полностью обнаженная, с легкой испариной на теле, мокрая там, где надо, — она выглядит великолепно. Снимаю рубашку, с грохотом отрывая пуговицы и, не сводя глаз с любимой, растягиваю бляху ремня. Юля, моя девочка, наблюдая за мной порочным взглядом, ласкает себя. Плавно, едва касаясь бархатной кожи, скользит к мокрым складочкам и раскрывает себя для меня. Проникает внутрь и издает сладостный стон, я же залипаю на поистине офигенном зрелище.
Рр — р — р… моя! Только моя!
Опираюсь руками по обе стороны стройного тела, склоняюсь ниже. Языком задеваю пупок, чувствуя, как жена прогибается в спине. Эрогенная зона, мать его! Прочерчиваю дорожку вниз, языком щелкаю по клитору, слыша протяжный стон. Она все так же продолжает себя ласкать. Играет со мной. Злит. Присоединяюсь к ее игре, провожу языком по ее пальцам, что касаются клитора. Ее рука замирает, когда кончиком языка скольжу от подушечек до запястья. Под протяжный всхлип, разводит бедра в стороны, практически до шпагата, позволяя мне продолжить начатое.
Целую, ласкаю, проникаю языком внутрь. Помогаю себе пальцами, медленно, но так сладко, доводя ее до финала.
Она взрывается, сжимает кулачками простынь и, прогнувшись в спине, рассыпается на миллиарды осколков, содрогаясь. Не переставая целовать, поднимаюсь выше. Пупок, ребра, упругая грудь, ключицы и сладкие губы.
Ночь проходит в нирване, потому что я напрочь теряю разум. В моей голове только ОНА. Голая, распластанная подо мной на шелковых простынях нашей кровати. Затуманенные зеленые глаза выбивают остаток разума, пухлые губы и едва срывающийся стон, заставляют действовать.
Быстро. Жестко. Страстно.
Все как мы любим.
  
Глава 3
 
Егор
— Долго собираешь заменять этого прогульщика? — ехидно улыбаясь и протягивая кружку с кофе, интересуется жена.
— Надеюсь, что нет, — смотрю на нее из-под опущенных ресниц и прикусываю губы, видя, как она облизывает свои. Провокаторша.
— Примерно? — присаживаясь рядом и сооружая бутерброд из хлеба и сыра, продолжает допрос: — Мне уже начинает казаться, что у тебя кто-то есть. — Стреляет в меня лукавым взглядом, заставляя поперхнуться.
— С ума сошла! — рявкаю, оттягивая футболку, которой достался пролитый кофе. Зашибись блин. И что делать?!
— Как знать, как знать, — смеясь, оставляет меня одного и убегает будить сына.
Как бы сильно я ни любил жену, но эта игра мне чертовски надоела. С каждым новым днем она становится все больше невыносима и порочна. Чертовски порочна.
Припарковавшись на университетской парковке, направляюсь в альма-матер, в котором, когда-то сам учился. Попутно набираю номер друга, так неудачно меня подставившего. Видите ли, у него медовый месяц, а начальство не отпускает. Но у него есть я, лучший друг, который когда-то задолжал ему желание еще со студенческих времен.
— Алло, алло, мой лучший друг, — доносится счастливый голос Юрки, заставляя меня стиснуть челюсть, чтобы раньше времени его не послать.
— Ты когда планируешь вернуться, твою мать? — рявкаю, понимая, что силы мои на исходе. Невозможно вести бизнес, пусть временно и на удаленке, да еще совмещать преподавание, в котором я ни хрена не шарю.
— На следующей неделе, — на несколько минут повисает тишина, позволяющая уловить шум волн океана. — А ты чего так торопишься? — И что я должен ответить?
— Бизнес, друг, бизнес, — произношу, скрипя зубами.
— А не-е-е, меня так просто не проведешь, — матерюсь, слыша торжествующий смех друга. — Беляева мозг вынесла?
— Какой догадливый, — усмехаюсь его прозорливость и продолжаю: — Поверь, то, что она вытворяет ни с чем не сравнить.
— О как. Ну тогда удачи! — все еще смеясь, друг кладет трубку, оставляя меня в замешательстве.
Это что получается, он не собирается возвращаться в срок? Не, так дело не пойдет. Пора что-то со всем этим делать. Только вот что? Пойти к ректору и отказаться от группы, но что сказать? На каких основаниях? Простите, но я периодически трахаю студентку, потому что у меня на нее стоит. Зашибись аргумент. Такой прям стопроцентный, грозящий внеплановый вылет обоим. Ладно я, мне как бы пофиг. А вот Беляева мне яйца оторвет однозначно. Кстати, о ней.
— Егор Константинович, разрешите? — В преподавательскую залетает мною так любимая студентка.
— Беляева! — рычу, стиснув зубы.
Кажется, за этот месяц я изрядно нарычал на вставную челюсть. Повезет же дантисту.
— Простите, но у меня проблема. — Расстегивая платья — пиджак и томно мурлыкая, продолжает: — Это ужасно сложная тема, я не могу с ней справиться одна.
Снова стискиваю челюсть и сжимаю в кулаке бумагу, кажется, это список студентов, отправляющихся на практику. Черт с ним.
— Что вы делаете, Беляева? — произношу, понимая, что с каждым разом становится тяжелее дышать.
— Готовлюсь к пересдаче. — Произносит томно, оставаясь в одном нижнем белье, которое и бельем-то не назвать. Тонкое черное кружево, через которое отчетливо видно торчащие соски, маленькие трусики и подтяжки с бантиком, цепляющиеся за черные чулки. Стерва! Чертовски сексуальная стерва.