Надеюсь, она не узнает (СИ)

Пролог
Вера
«Надеюсь, она не узнает».
Мне в этот момент следовало бы демонически рассмеяться: на самом деле я уже полгода как всё знала. Всё до мельчайших подробностей — и как зовут любовницу мужа, и где она работает, и какой у неё размер груди, и даже любимые позы в сексе. Точнее, с сегодняшнего дня любовница стала бывшей, о чём Кирилл не преминул сообщить своему лучшему другу.
Наверное, я должна быть счастлива. Ну как же — интрижка мужа закончилась, он абсолютно разочаровался в «подобных женщинах» и вернулся в лоно семьи. И даже написал Косте, что больше никогда-никогда, хватит с него и Вера самая лучшая. Конечно, я должна быть счастлива: добро победило зло и всякое такое. Вот только…
Я ощущала себя человеком, которого заживо съедают муравьи. Смертельно раненый, но живой, просто обездвиженный, он лежит и смотрит, как эти маленькие насекомые постепенно наползают на его тело, покрывая кожу сплошным шевелящимся ковром — и кусают, кусают, кусают… Много мелких укусов, каждый из которых почти неопасен, но вместе они становятся фатальными.
Я захлопнула крышку ноутбука Кирилла, с которого читала его переписку, и медленно встала из-за стола. На негнущихся ногах подошла к балконной двери, распахнула её и шагнула на балкон. Достала из шкафчика пепельницу, зажигалку и пачку сигарет, приоткрыла окно и закурила.
Серо-сизый дым расползался вокруг меня, как туман, и тонкой струйкой утекал на улицу. Я знала, что Кирилл, когда вернётся домой и войдёт в свой кабинет, к которому и примыкал балкон, будет долго принюхиваться и недоумевать, отчего здесь вновь воняет сигаретным дымом. Но не догадается, что курила я.
Так бывает — живёшь с человеком, искренне полагая, будто он на что-то не способен. Вот и я считала, что Кир не способен на измену и предательство. А муж думает, что я не способна курить. Мы оба ошибались. Правда, появлением этой привычки я обязана вовсе не собственному желанию, а узнанной правде о муже. Он же изменил сознательно, хотя и оправдывал себя тем, что…
Я поморщилась, глядя на мутное отражение в оконном стекле. Интересно, какой процент женщин в мире пойдёт гулять по другим мужикам, если муж поправится на десять килограммов после стресса? Думаю, что очень маленький, мизерный. А мужчины? Судя по тому, что Кирилл писал Косте, я крайне разочаровала его тем, что не сбросила набранные десять килограммов сразу после родов. А должна была. В конце концов, я же женщина, а не свиноматка!
Да, так и написал. С тех пор я и начала курить. И пресловутые килограммы сбросила, потому что почти перестала есть. В итоге даже переборщила, превратившись в скелет с глазками. Но Кирилл этого и не заметил, поглощённый отношениями со своей Миленой. Костя вот заметил, когда приходил к нам в гости пару месяцев назад, шёпотом поинтересовался, что со мной такое и не болею ли я — но не могла же я сообщить ему, что читаю их с Киром переписку? Соврала что-то, сама уже не помню что. Возможно, Костя догадался, но мне было безразлично. С недавних пор мой друг и одноклассник, человек, которого я знала больше двадцати лет, начал внушать отвращение. Обсуждать с Киром прелести Милены, а потом приходить к нам домой и смотреть мне в глаза как ни в чём не бывало… Мерзость и гадость. Да, они с Кириллом стоят друг друга.
Я докурила сигарету, проветрила балкон, смахнула пепел за окно и вновь спрятала все «улики» в шкафчик. Заглянула в детскую, полюбовалась на спящую Катю — дочка была единственным, что меня успокаивало последние полгода.
Я узнала правду случайно. Всегда была в курсе паролей Кира — сложно быть не в курсе, если много раз видишь, что именно набирает близкий человек на ноутбуке или в телефоне, да и память у меня хорошая. В тот день я полезла в его ноутбук, чтобы заказать кое-что для Кати в интернет-магазине. Обычно я делала это со своего телефона, но в тот раз просто забыла его зарядить. Можно было подождать, но я боялась, что замотаюсь и не вспомню. Поэтому включила ноутбук Кирилла, пока дочка спала днём. Открыла браузер… и сразу оказалась в мессенджере социальной сети. Хотела свернуть окно, но зацепилась взглядом за последнее сообщение от некой Милены Полянской с кучей сердечек и непроизвольно прочитала написанное.
 
«Пупсик, спасибо за шикарный вечер! Надеюсь, в следующий раз он перейдёт в шикарную ночь!»
Банально до омерзения. И пошло. Но, может, я всё не так поняла?..
Прокрутила бегунок вверх… Нет, всё так. Даже откровенные фотки в белье присутствовали.
С того дня меня и начали жрать муравьи. Наверное, стоило признаться мужу, что я всё знаю, но я не смогла. Потому что нескандальный человек по натуре и потому что уходить мне от него некуда. Не на улицу же?
Так и продолжала жить, медленно умирая.
1
Вера
Сегодняшний день стал первым за последние полгода, когда Кирилл пришёл с работы вовремя — в семь часов вечера. До этого он откровенно врал про авралы и задерживался на пару-тройку часов. В результате чаще всего к тому времени, как он являлся, довольный и лоснящийся после свиданий с Миленой, Катя уже спала. И я делала вид, что тоже сплю, оставаясь в детской, где на моё счастье стояла удобная кушетка. И можно было не выходить вообще, прятаться там до утра. Я бы и утром не выходила, ожидая, когда Кир уедет на работу, но тогда бы я совсем ничего не успевала — ни умыться, ни позавтракать. Поэтому приходилось выползать и лицезреть счастливую физиономию мужа.
Кто бы знал, как меня мутило во время наших «семейных» завтраков… До тошноты. Не только моральной, но и физической. После ухода Кирилла меня несколько раз рвало, особенно если Милена в тот день что-нибудь писала ему с утра. А писала она частенько. И сообщения всегда начинались со слова «пупсик». Никогда не думала, что Киру может нравиться подобная пошлятина.
— Верунь, ты где? — крикнул муж из прихожей отвратительно бодрым голосом. Катя, до этого момента увлечённо ковырявшая ложкой йогурт в баночке, тут же встрепенулась и попыталась спрыгнуть со стульчика. Я придержала её за руку, чтобы не треснулась лбом об стол, и вместе с ней отправилась в прихожую. Катя тащила меня за собой, как буксир, вцепившись в ладонь и повторяя:
— Папа, папа, папа!
Она любила Кира, радовалась ему, как и положено двухлетнему ребёнку. Но разлуку с ним переживала легко: привыкла, что папа редко бывает дома. А вот от меня Катю оторвать было сложно. Даже оставаясь с любимой бабушкой — моей свекровью Антониной Павловной — дочка начинала скучать и капризничать уже через полчаса. Стоило ли говорить, что последние два года я из дома практически не отлучалась? Конечно, Кириллу при таком раскладе было со мной скучно. Как он писал Косте…
«Вера если и разговаривает, то только про Катю. Что та делала, ела, хорошо ли спала и сколько раз покакала. Тоска».
Действительно — тоска. Лучше бы канкан станцевала.
— Кто это у нас тут такой сладкий? — пробубнил Кирилл, наклоняясь и целуя Катю. Дочка радостно подставила ему сложенные трубочкой губки. При этом муж зачем-то держал руки за спиной, словно прятал что-то. — Ну, рассказывай, принцесса, чем ты весь день занималась.
Катя тут же начала лопотать что-то непонятное. Говорила она много и охотно, но абсолютную тарабарщину, особенно если это были целые фразы. Понять можно было только отдельные слова.
Кирилл слушал и улыбался с умилением. А когда Катя затихла, вновь посмотрел на меня — и в его взгляде мне почудилось сожаление.
Впрочем, может, и не почудилось. Он ведь писал сегодня Косте, что жалеет о связи с Миленой.
— Верунь… это тебе, — сказал Кирилл проникновенно и наконец достал из-за спины то, что прятал. Букет ярко-алых роз. В зелёной бумаге, с белой ленточкой. Именно такие букеты он чаще всего дарил Милене. Даже забавно — неужели забыл, какие цветы предпочитает жена? Я-то алые розы не особенно любила.
— О-о-о! — воскликнула Катя и потянула ручки к букету. Кирилл погрозил ей пальцем и поднял цветы повыше.