Не выпускайте чудовищ из шкафа (СИ)

Я бы подарила богам кровь.
Нашла бы мужа, как заповедано, и может быть тогда… сердце сжалось. Не может. Боги не вмешиваются в дела людские без особой на то нужды.
И в богов я не верю.
Думать надо рационально. Меня ведь учили. Рациональности в том числе. И умению держаться цели, потому что хорошая собака не бросит след… никогда не бросит.
Пальцы сдавили подлокотник.
Рационально.
Так… рационально, даже если мы отыщем место, откуда Мишку скинули, то… что? Ночью шел дождь, да и по утрам тут частенько туманы случаются. Запахи обычные, если таковые и были, давно уже смыло. Собака след не возьмет.
Я?
Я тоже не сумею, хотя мои следы остаются намного дольше.
И… и что? Куда можно прийти по этому следу, если вдруг получится? К месту, где Мишку убили. Хорошо. А там? Вот нашли мы какую-никакую поляну?
Меня все-таки повело. И сама не заметила, как провалилась в сон. А вот очнулась от солнечного света и запаха кофе.
  
Глава 17. Башня
 
Глава 17. Башня
«За масленицу с 12 по 19 февраля, в целях борьбы с самогонкой, полицией было проведено 111 обысков, отобрано 149 четвертей самогонки и 4 бочонка, составлено 40 протоколов за пьянство и 95 на самих самогонщиков».
«Протокол».
- У тебя получится, - сказала Софья.
Она переоделась, сменив одно глухое черное платье на другое.
- Что именно? – я подавила зевок и потянулась. Мать моя, мышцы хрустят и вообще чувство такое, что еще немного и рассыплюсь. Из кресла я вывалилась на пол и уже там выгнула спину.
Одежда грязная.
Я не чище.
А могла же как нормальный человек, до кровати добраться.
- Не знаю, - Софья устроилась за столом.
С картами.
- Но они говорят, что у тебя получится.
- Ага, - вот только мудрых карточных советов мне не хватает. Хотя ворчу. И кофе чуть примиряет с действительностью. Горячий и сладкий. – Время?
На часах почти десять.
Твою же ж… я не просто проспала. Я адски проспала.
- Почему не разбудила?
Спрашивать бесполезно. А вот поспешить стоит. В душ я не успеваю, но одежду сменю. Бекшеев зол будет. Если… если без меня не отправился.
А мог бы?
Мог. Я бы отправилась. Вот…
Переодевалась я так быстро, как могла. А уж до участка долетела во мгновенье ока. Даже почти не запыхалась.
- А я вам говорю! – громкий голос Сомова пробивался вниз, и Ник-Ник прижал палец к губам, а очи воздел к потолку, который давно бы стоило побелить. – Вы немедленно освободите юношу!
- Давно? – шепнула я.
- Барин говорил, что еще вчера, - Ник-Ник выглядел донельзя довольным. – Но вчера они вроде как договорились, а вот сегодня опять что-то заявился… этот твой…
- Не мой.
- Да ладно… не будь дурой, лови момент. Вроде ничего такой, хотя помятый. Зато по шмотью видно, что не с пустою мошной…
- Ник! – я нахмурилась.
- Так и помрешь, гордой и одинокой. Сегодня вот приперлись. Сперва этот… новый наш. Потом толстый такой и с ним еще двое. Мордастых. Что-то там говорил, но видать не то, если из кабинета его выпнули.
- В смысле.
- Да в прямом. Пинком под жирный зад, - Ник-Ник хихикнул. – Бекшеев еще сказал, что если толстый снова попробует, то сядет в соседнюю камеру. Правда, я не понял за что, то ли за взятку, то ли еще за что.
Камер у нас не так, чтобы много. Надо будет предупредить начальство, чтобы угрозами не разбрасывалось.
- Ну этот ушел, а наш велел к тебе кого послать.
- Чего не послали?
- Так… а кого? Медведь у этого вон. Сапожника нет, Барского нет, смену сдал и свалил. Молчун и Лютик с Ниночкой отправились.
Проклятье… я же хотела проводить вчера. Честно хотела.
- Отбыли?
- А то… Молчун к вечеру возвернутся должен. А пока вот так. Ну а где Тихоня бродит, так оно вообще только богам ведомо.
- И поверьте, я найду на вас управу! – возопил Сомов. – Вы не имеете права без оснований…
Я вздохнула. И направилась к лестнице. А Ник-Ник выбрался из-за стойки и за мной увязался. Как пить дать подслушивать станет.
 
Ну и пусть.
Стучать я не стала, просто открыла дверь и отметила, что ничего-то не поменялось. Будто Медведь вышел.
- Доброго дня, - сказала я ну очень вежливым тоном. – Андрей Павлович…. Александр Парфенович.
Сомову я тоже поклон отвесила. Он у нас самолюбив болезненно, да и злопамятен, хотя, конечно, обычно и самолюбие, и злопамятность свою сдерживает.
- Доброго, - градоправитель изобразил вымученную улыбку. – Зима Желановна! Ну хоть вы скажите этому невозможному человеку, что дело, конечно, до крайности неудобное, однако…
- Боюсь, я пришла сказать этому невозможному человеку, что подследственного отпускать никак нельзя.
Зевок я подавила.
А вот в животе заурчало этак, превыразительно.
- Заберут его, - добавила я.
Не то, чтобы у нас с Сомовым вражда. О нет, он политик старый, толковый, не один год на посту, так что давно уже умеет со всеми дружить. Но то, что меня недолюбливает, это ощущается. Но я не обижаюсь. Взаимно же ж.
- Одинцов звонил. Ночью, - я все же не справилась со вторым зевком. – Велел не выпускать. В доме трупы нашли. Пять. Пока. Но думает, что больше.
- Т-трупы? – Сомов слегка нахмурился. – Чьи?
- Женские вроде как. Но будут разбираться. А пока разбираются, то… оно вам надо в эти дела лезть?
- Князь…
- Думаю, князю тоже вопросы зададут. Пока велено придержать, чтобы не сбежал. Денька на два, думаю. Пока не прибудут…
- Это… это какая-то ошибка. Чудовищная ошибка, - Сомов вытащил платок и отер лоб. – Такой… приятный молодой человек.
Мы с Бекшеевым переглянулись. Это он про княжича что ли?
- Наверняка… вы уверены?
- Следствие… идет, - осторожно заметил Бекшеев.
Сомов закивал. И платок аккуратно сложил.
- В таком случае… что я могу сделать? Как-то… пообщаться… с молодым человеком. Заверить его, что… что все будет хорошо.
Ну да, а он возьмет и заверится.
- Тем более, что его батюшка был так обеспокоен… да, я хочу убедиться, что мальчик жив.
Мальчик?
Молчу. Вот проявляю взрослость и разумность, и молчу.
- Не вижу в том проблемы, - Бекшеев оперся на тросточку и поморщился.
- Я провожу, - предложила я. – Если хотите.
- Будьте… любезны.
Буду. Куда я денусь.
Ник-Ника за дверью не обнаружилось, зато внизу сидел давешний толстячок с портфелем. И пара мордоворотов с характерно-равнодушным взглядом. Интересно, где они вчера были-то? Или княжич решил, что со слепой бабой и без охраны управиться?
- Доброго дня, - сказала я, решив, что буду сегодня вежливой. Насколько это возможно.
И толстячок встрепенулся. А в глазах его появилась надежда. Правда, не совсем понятно, на что он надеялся.
- Зима Желановна… - слегка замялся Сомов, явно не желая встречаться с этим вот. – Позвольте представить, Окрестов Епифан Сигизмундович, доверенное лицо князя. И может, вы с ним дальше сами? Все-таки это его… подопечный. А у меня дела. Да, да, дела…
Как любой политик, Сомов в совершенстве обладал умением вовремя покидать сцену. И сейчас поспешно заверил Окрестова, что несказанно рад знакомству и сделал все возможное и невозможное, однако…
В общем, я даже не поняла, в какой момент Сомов убрался.
А Окрестов остался.
- Значит, все-таки… - сказал он с какой-то обреченностью. – Князь… будет очень недоволен.
- Сочувствую.
- И вами в том числе. Он… привык получать, что хочет.
Я пожала плечами и уточнила:
- Так вы идете?
- К-куда?
- Вниз. Сомов вот обеспокоился. И желает убедиться, что ваш княжич жив и все такое.
- Может быть все-таки… князь умеет быть благодарным и… - он махнул рукой, видно, сообразив, что смысла в уговорах нет, и сказал: - Ведите.
Я и повела.
Его.
Сопровождающие, конечно, качнулись было, изъявив желание тоже убедиться, но Окрестов махнул рукой и они остались. И уже там, на лестнице в подвал, он заговорил снова: