Ромеи и франки в Антиохии, Сирии и Киликии XI–XIII вв.
Мелькиты на службе халифату
Бесспорно, с арабским завоеванием, христиане Леванта, в том числе мелькиты, оказались под властью чуждых по вере правителей, для которых они всегда оставались подданными второго порядка (в сравнении с приверженцами ислама). Однако, при этом власть халифов гарантировала им стабильное, огражденное существование, а харадж явно уступал поборам византийских чиновников. При этом новые правители остро нуждались в грамотных чиновниках, врачах, зодчих, что естественно открывало перед христианами не только возможность относительно благополучного существования, но и перспективу активного участия в политической, экономической и культурной жизни Арабского Халифата. По выражению Даниеля Дж. Сахаса, «Христиане нашли доступ ко двору халифа через самые разные сферы: некоторые были советниками в управлении (как семья Мансур), некоторые — "адмиралами" на ново-построенном мусульманском флоте, другие были поэтами, воспитателями знати, художниками» [312]. Арабские завоеватели, не имевшие опыта в управлении и организации столь обширных, покоренных территорий, должны были доверить делопроизводство, сбор податей и общее финансовое управление чиновникам-христианам, действовавшим под присмотром высших арабских властей. На протяжении первых 80 лет арабского правления делопроизводство на землях халифата велось исключительно на греческом, персидском и коптском языках [313].
Лишь после реформ халифа Абд аль-Малика I (685–705 гг.) чиновники халифата (как мусульмане, так и христиане) принуждены были перейти на арабский. Согласно Макризи: «Что касается реестров сирийских, то их перевел с греческого на арабский язык Абу-Сабит Сулейман-ибн-Са'д, секретарь по внутренним сношениям. Относительно времени перевода существует разногласие; одни говорят, что он перевел в царствование Абд-аль-Малика ибн Мервана, другие — в царствование Хишама ибн Абд аль-Малика» [314]. Белазури четко относит эту реформу ко времени правления Абд аль-Малика I ибн Мервана и даже приводит точную дату — 81 год от хиджры, т. е. 703 г. [315]. При этом Белазури приводит историю о том, как старший из христианских сановников дивана, мелькит Серджун ибн Мансур, узнав о реформе, с горечью обратился к христианам-чиновникам: «ищите средств к жизни с помощью другого ремесла, ибо ваше ремесло Бог отнял от вас» [316]. Однако эти опасения, переданные или приписанные Белазури Серджуну оказались, в достаточной мере, беспочвенными. Христиане смогли быстро адаптироваться и, освоив арабский, на протяжении многих поколений оставались придворными, сборщиками податей и писцами (катибами) при дворе мусульманских правителей. Более того, овладев арабским письмом, они в высшей степени ценились именно как писцы и мастера арабской каллиграфии. Мелькитский автор XI в. — протоспафарий Ибрагим ибн Юханна, описывая добродетели Патриарха Христофора, бывшего до патриаршества высокопоставленным писцом (катибом), отмечает два главных достоинства этого, освоенного христианами ремесла, а именно — скоропись и искусство каллиграфии [317].
Из всех мелькитских сановников в истории мусульманского мира наибольшую известность приобрели члены дамасской семьи Мансур. Родоначальником этой сановной династии был уже упоминавшийся выше Мансур ибн Серджун, бывший византийский наместник Дамаска, сдавший город арабам. После арабского завоевания Дамаска Мансур не просто сохранил свой достаток и положение; он в значительной мере укрепил свои позиции и продолжил принимать активное участие в делах Сирии. Около 661 г. он стал первым среди сановников дивана при халифе Муавии I [318]. Ни в арабских, ни в византийских источниках нет единого, четкого наименования титула и должности Мансура, однако очевидно, что он был одним из старших должностных лиц в столице халифата, а его пост был непосредственно связан с финансами. Преемником Мансура на этом посту стал его сын — Сергий или Серджун ибн Мансур. Упоминания о Серджуне ибн Мансуре оставил, в своей хронике, Феофан Исповедник, который именует его «христианнейшим мужем» и «великим логофетом» арабского халифа [319]. Иеромонах Михаил, автор «Арабского жития св. Иоанна Дамаскина» говорит о том, что этот сановник-мелькит «держал бразды правления, словно василевс, и, словом, был правителем того округа и распорядителем его богатств» [320]. Другие источники именуют его «правителем Дамаска» и «эмиром» [321]. Серджун ибн Мансур сохранял свое положение как при халифе Муавии I, так и при его преемниках — халифах Язиде I и Абд аль-Малике I ибн Мерване. О доминирующем присутствии христиан среди чиновников Омейядского Халифата свидетельствует и приведенная в хронике Михаила Сирийца история о распре между мелькитом Серджуном ибн Мансуром, заведовавшим финансами в Дамаске, и миафизитом Афанасием, заведовавшим сбором податей в Египте. В хронике Михаила эта распря и обвинения в растрате казны, выдвинутые Сергием против Афанасия, приведены исключительно в контексте межконфессиональных споров между миафизитами и халкидонитами [322]. Следовательно, можно предположить, что в этот, ранний период истории халифата (т. е. в конце VII в.), христиане не только имели доступ к ответственным финансовым постам мусульманского мира, но и готовы были бороться друг с другом за власть и влияние перед лицом исламских правителей. Продолжая семейную традицию, Серджун передал свой пост сыну, названному в честь деда Мансуром. Как сказано у Макризи: «При Муавии-ибн-абу-Суфьане, письменной частью в канцелярии по делам сирийским заведовал христианин Серджун-ибн-Мансур. Затем ею заведовал сын его Мансур-ибн-Серджун» [323]. Младший Мансур служил халифам Абд аль-Малику I и Аль-Валиду, однако около 706 г. он покинул Дамаск и отбыл в палестинскую Лавру Св. Саввы Освященного, где принял монашеский постриг с именем Иоанн. Под именем «Иоанна Дамаскина» отпрыск знатного сирийского мелькитского рода вошел в историю как один из величайших византийских богословов и Отцов Церкви [324].
На протяжении последующих веков, невзирая на усиление арабо-мусульманского служилого и чиновного элементов, христиане продолжали принимать активное участие в управлении землями Сирии, Палестины, Месопотамии и Египта. Евтихий Александрийский и отталкивающийся от его писаний коптский автор Абу-ль-Макарим приводят упоминания о ряде православных храмов Египта, известных как «Церкви Постельничих» (или, на арабский манер — «Церкви феррашей»), названных так в честь их ктиторов — мелькитских сановников арабских халифов и их наместников. Одна из этих церквей — церковь Пресвятой Богородицы — располагалась в Аль-Кантаре, пригороде Фустата, другая — освященная в честь Св. Георгия — в Каире [325]. Евтихий Александрийский приводит и историю о мельките Макаре (Макарии), которого халиф Аль-Мамун назначил на пост «сборщика податей и заведовавшего военной частью в Буре», одном из округов Египта. Патриарх Евтихий приводит яркое описание церемониальных шествий этого христианина-сановника халифа Аль-Мамуна. По его словам, в пятничный день Макар «одевался в черное платье, надевал меч и пояс, и ехал верхом на лошади, имея перед собой свиту свою» [326]. При этом Макар обладал и огромным состоянием; к примеру, он на собственные средства восстановил купол в иерусалимском Храме Воскресения [327]. Со служением христиан-чиновников, состоявших при дворе арабских правителей, неразрывно связаны «Жития…» ряда ближневосточных святых: Иоанна Дамаскина, Петра Капитолийского, Христофора — Патриарха Антиохийского [328]. Христиане-чиновники (катибы) составили совершенно особый класс среди своих единоверцев, своего милета. Для христианского населения они были знатью, вхожей к арабским правителям, и сопричастной государственной власти. Будучи заступниками за свои общины и церкви, христиане-катибы не преминули в полной мере пользоваться своим положением перед собственными, более скромными, собратьями по вере. Так, Ибрагим ибн Юханна, составляя «Житие Христофора, Патриарха Антиохийского», не оставил без внимания то, что описываемый им страстотерпец патриарх не был свободен от свойственного катибам греха — определенного высокомерия или «неприступности, присущей писцам» [329].