Оранжерейный цветок (ЛП)
Там целая куча гребаной ненависти ко мне. И к Дэйзи тоже, за то, что она продолжает быть на моей стороне. Мне плевать, что думают все, кроме людей в этой комнате и наших семей. Но чем больше люди нападают на «Рэйзи», как нас называет пресса, тем больше она винит свою маму.
Тем сильнее разгорается её ненависть.
— Как? — спрашивает она. — Я видела, как на тебя надевали наручники, и всё из-за нее.
— Это был её способ защитить тебя и сказать мне Иди нахуй. Вот и всё, Дэйз. Она любит тебя, ты знаешь это, — я делаю паузу. — И ты любишь её.
Дэйзи смотрит на свой мобильный телефон грустным взглядом. Я обнимаю её и целую в макушку. Наши проблемы с матерями всегда были похожи, мои лишь на несколько лет опережают её. Я свернул не туда, и не хочу, чтобы она последовала за мной в этот раз.
Я наклоняю её подбородок вверх, и она говорит: — Я подумаю над тем, что ты сказал.
— Хорошо, — киваю я. Мой голос понижается ещё больше. — Ты собираешься поговорить со своими сестрами о своих проблемах со сном?
Её лицо мрачнеет.
— Давай после этого?
За последнюю неделю она стала более открытой к идее поделиться всеми подробностями того, что произошло в прошлом, даже самыми болезненными.
— Да.
Я бросаю на неё взгляд, чтобы убедиться, что она понимает, что я имею в виду.
Её плечи немного расслабляются, и она кивает.
— Хорошо, после этого.
Ло открывает рот, чтобы заговорить снова, но Коннор перебивает: — Мы предлагаем решение. Не стоит из-за этого расстраиваться.
Ло прижимает руки к груди.
— Я не собираюсь жить с вами. Вы были отличными соседями последние два года, но у вас будет ребенок, чувак, — он качает головой. — Вам не нужно разбираться с нашим дерьмом вдобавок к этому.
— Вы не готовы, — вклинилась Роуз, как и раньше. — У тебя был рецидив всего несколько месяцев назад…
— Я никогда не буду готов, Роуз! — кричит Ло. — Если ты ждешь, что я вылечусь, то лучше сдаться сейчас. Это будет длиться вечно. Не месяц. Не несколько лет. Я зависимый. Я вполне могу оставаться трезвым десять лет и снова сорваться. Ты должна принять это.
Её губы сжимаются в тонкую линию.
— А как же Лили?
— Я смогу заботиться о ней так же, как и всегда, — огрызается Ло.
— О, ты имеешь в виду, когда ты годами позволял ей заниматься сексом с разными мужчинами каждую ночь, — опровергает Роуз.
Ради всего святого — у неё меньше фильтров теперь, когда она беременна. Она просто говорит всё, что у нее на уме.
Ло хмурится, так холодно, что я удивляюсь, как Роуз не отшатывается назад. Я готов к тому, что он разорвет её на части чем-нибудь совершенно отвратительным. Но потом он говорит: — Сегодня тебе это прощается, но только потому, что ты, блять, беременна. То, что растет у тебя в животе — демон. Прямо-таки делает тебя злом.
Роуз сужает глаза, игнорируя это замечание, чтобы вернуться к обсуждаемой теме.
— Мне не важен сейчас ребенок. Я хочу, чтобы Лили жила с нами, и если она хочет этого, то ты не должен ссориться со мной из-за этого.
— Она не хочет.
— Ты спрашивал её?
— Да!
Я смотрю на диван рядом с Ло, где обычно сидит Лили. Но она ушла в ванную…
Я обращаю своё внимание на Коннора.
Он проверяет свои часы. Та же мысль, должно быть, приходит ему в голову.
— Как долго её нет?
Мой голос обрывает перепалку Ло и Роуз, заставляя их замолчать.
Ло поворачивается и замечает пустую подушку слева от себя.
— Твою мать, — ругается он и встает, его глаза расширены от беспокойства.
— Двадцать минут. Может быть, пятнадцать, — говорит Коннор, поднимаясь на ноги одновременно со мной.
Ло даже не колеблется.
Он просто бежит.
63. Райк Мэдоуз
— Ванная возле кухни! — кричит Роуз, пока Ло взбегает по лестнице.
Я прямо за ним, моя рука на его спине, пока он бежит по дому. Коннор следует вплотную за нами, а я думаю… пожалуйста, Господи, пусть всё будет хорошо. Пожалуйста, пусть все мы просто слишком остро реагируем. Это был бы не первый раз, когда кто-то врывается к Лили, пока она долго писает, читая журналы. Она давно потеряла доверие Ло. Думаю, когда он понял, что её выздоровление не такое гладкое, как могло быть.
Трубы душа стонут в стенах.
Блять.
Ло набирает скорость, и когда он достигает двери, он бьет кулаком по дереву, дергая за ручку.
— Лили! — кричит он, его голос полон неприкрытого страха. Вчера он сказал мне, что пытался поцеловать её, но она отвернулась. Для Лили отказ от поцелуя — это не пустяк. Она объяснила это тем, что ей было нехорошо, и он позволил ей снова заснуть.
Последнее время она много это делает — спит.
Ло продолжает дергать за ручку.
— ЛИЛИ!
— Двигайся, — говорю я ему.
Он делает это, и я врезаюсь плечом в дерево. Приходится сделать два сильных толчка, прежде чем дверь распахивается. Я бегу впереди Ло и откидываю занавеску в сторону.
Лили полностью одета, она сидит в ванне, и на неё брызгает вода из душа. Она дрожит, её руки обхватывают ноги, а колени прижаты к груди. Черная рубашка с длинными рукавами намокла и прилипла к её худому телу.
Когда я закрываю кран, капли попадают мне на руку, вода ледяная. Меня чуть не отбрасывает назад.
Блять, что за одержимость у Лили устраивать срывы в ванне?
Ло заскакивает в ванну, намочив штаны, и крепко берет бледное лицо Лили в свои луки.
— Лил, поговори со мной.
Его голос надрывается, в нем звучит невероятная боль. Прежде чем душ отключается, она обливает его, его светло-каштановые волосы мокрые, и бисеринки воды скатываются по его острым, как бритва, щекам.
Она выглядит хрупкой в его руках, но мой брат кажется таким же сломленным, таким же мрачным и страдающим. Мое сердце колотится, пока я наблюдаю, как её боль передается между ними. Без шума воды её рыдания эхом отдаются в ванной с высоким потолком. Тяжелые рыдания, переходящие в плач.
— Лил, тише, — говорит Ло. — Ты в порядке.
Я залезаю в ванну, встаю за ней и ощущаю ногами ледяную воду, пропитывающую мои джинсы. Затем я сажусь на корточки и использую руки в поисках чего угодно: бритвы, секс-игрушек, всего вышеперечисленного. Я нахожу закрытый слив и поднимаю его так, что вода начинает уходить.
— Прости… меня…
Её зубы стучат, и она зарывается лицом в его плечо.
— Простить за что, Лил? — шепчет он, поглаживая её по спине, чтобы согреть её тело.
Роуз вышагивает у раковины, её телефон наготове, в одной минуте от быстрого набора номера либо скорой помощи, либо психиатра.
Я вылезаю из ванны, и Коннор кивает мне.
— Что-нибудь есть? — спрашивает он.
Я качаю головой и встаю рядом с ним на фиолетовый коврик для ванной Лили.
— Я хотела тебе рассказать… — Лили говорит тихо, её слезы всё ещё капают, но они беззвучные, сопровождаемые глубокой, мать её, печалью. — Вчера я собиралась… я испугалась…
Всё её тело дрожит от того, что вся её одежда пропитана ледяной водой, скорее всего, это было сделано для борьбы с её тягой. Я видел, как она делала это раньше, но не так. Обычно она шутит над этим, делает ледяную ванну, прыгает в неё на две секунды, а потом вскрикивает и убегает. «Сексуальные желания исчезли!» говорила она с улыбкой.
Это, блять, совсем другое. Это намного интенсивнее.
Коннор подает Ло полотенце, и он оборачивает мягкий фиолетовый хлопок вокруг её дрожащего тела.
— Лили… ты можешь рассказать мне всё, — говорит Ло.
— Только не это, — она качает головой, слёзы текут по её щекам. — Только не это.
Она, блять, изменила ему? Я кладу руки на свою голову от этого предчувствия. Она, блять, изменила ему.
Но тут Ло берет её руку в свою, медленно переплетая их пальцы, как будто каждый из них важнее другого. Его взгляд сосредоточен на их руках, словно он не может смотреть куда-то ещё. И мне интересно, думает ли он то же самое, что и я.