Черное озеро (СИ)

– Вы самые странные преступники, которых я видела.
Катунь потирает подбородок, задумчиво отвечая Инессе:
– Тесно знакома с бандитами? И многих знаешь?
Катунь Нахимов – близкий друг Разумовских. Отцу никогда не нравилось, что Селенга покровительствовала Катуню и его махинациям, но царь закрывал на это глаза. Нахимов в открытую торговал добром разграбленных торговцев с Соли и Меряны. Он – легенда. Тайный друг двора, дружбы с которым все стыдились, но страстно желали.
– Себя, например.
– О, Несса, – Катунь находит нужную цифру и ставит на неё шишку. – воровство – не преступление.
Инесса кривится, слыша своё исковерканное имя, но голос её полон глумливого веселья.
– Мне определенно нравится твоя переоценка нравственных ориентиров.
– Лебединое озеро. – Громогласно объявляет Нахимов, сжимая маленький деревянный бочонок в огромных руках. Инесса, раскачавшись на стуле, игриво толкает ногой Идэр. Синяк на щеке Инессы посветлел после того, как дама сердца Амура скрипя зубами пожертвовала пузырёк какого-то настоя.
– Поставь. У меня есть.
Идэр окидывает Инессу злым взглядом, но выполняет ее приказ. Она аккуратно укладывает камешек на нужное место в бумажной карточке с цифрами. Жребий личных рук воровки выпал ей. Инесса недовольно цокает и смотрит на печь.
– Когда там чай?
– Еще не скоро. – Отвечает монахиня, перебирая камушки в загорелых руках. Стивер чихает в чашку и брызги разлетаются в разные стороны. Вытираю пару капель с щеки тыльной стороной ладони. В прошлом меня бы вывернуло наизнанку от отвращения, но сейчас недоразумение кажется мне забавным.
– Бабка с клюшкой.
Ставлю пуговицу на цифру восемьдесят один и смотрю на Инессу. Она не просто смирилась с тем, что мы привязали ее к стулу и, кажется, только рада. Девушка крутит сырой после бани головой по сторонам, одаривая присутствующих милой улыбкой. Я помогла ей переодеться в мужские штаны и рубаху. Малену даже пришлось приколотить спинку и подлокотники к одному из табуретов. Сделка есть сделка. Ее присутствие ничуть не испортило обед и игру. Исход определит то, кто станет свежевать туши кролей, что мужчины принесли на ужин. Чтобы не тянуть время, выигравший выберет того, кто займется животными.
– Барабанная дробь.
– Эх, везет же мне сегодня! –припевает Инесса, смотря на Идэр. Та недовольно глядит на карточки Инессы, заполненные до отказа.
– Да вы смеетесь! Опять эта дура выиграла! – вопит она, зло глядя на низкорослую девушку. Инесса пожимает плечами, не скрывая издевки над невестой Разумовского. Кончики ушей Идэр вспыхивают от злости.
Для монахини она слишком вспыльчивая. Наша семья не отличалась завсегдатай службой в храме, но в те немногие посещения священных мест я никогда не встречала такую активную и говорливую служительницу. Идэр своим поведением олицетворяет всё, против чего борется духовенство: грубая к ближним, безжалостная к нуждающимся.
– Поставь камушек на его место, кочерыжка. – бросает воровка, тыкая локтем в бок своей соседки, начавшей тщательную делать проверку замызганной посеревшей карточки. Идэр проверяет не жульничала ли Инесса, настойчиво игнорируя факт того, что девушка просто не могла обмануть нас. Идэр же сама заполняла её карточку!
– Я хочу, чтобы ты освежевала Степашек. [1]
Идэр смахивает карты Инессы вместе с пуговицами, камушками и шишками. Они с шумом рассыпаются на полу, разлетаясь повсюду. Учащенное дыхание Идэр становится настолько громким, что я отчетливо слышу его с противоположной стороны стола.
– И убралась. – деловито добавляет Инесса, а затем покачивается на стуле и с шумом оказывается под столом. Катунь подрывается, и я двигаюсь вслед за ним.
Что-то мне подсказывает, что Идэр приложила руку к ее падению. Или ногу.
Спинка отлетела от стула и оказалась под кривенькими ножками, теперь уже табурета. Инесса дергает руками, но те плотно привязаны к подлокотникам. Она разочарованно воет:
– Вот же ж…
Катунь поднимает ее вместе со стулом, когда на кухне появился Амур. Он мрачной тенью стоит в дверях. Рубаха местами прилипает к его телу, а мокрые волосы торчат в разные стороны. Он зол. Второй раз я вижу в нем не царского предателя со сладкими речами, а того самого Зверя.
 
Разумовский глядит на Идэр, покусывая бледные губы. Его жена тут же вскакивает, разводя руками в стороны.
– Стивер вообще ее проворонил!
Она ужасная служительница!
Инесса, привязанная к стулу, горделиво вскидывает подбородок, отворачиваясь.
– Она в моей одежде? – Разумовский недовольно выгибает темные густые брови. Инесса дергает головой в попытках убрать пружинки волос с лица, но лишь качается и вновь едва не падает назад.
– Пытаюсь влезть в твою голову через штаны. – ядовито бросает Инесса, дергаясь всем телом. Амур проходит на кухню, осуждающе испепеляя взглядом Идэр. Её слова о том, что они – муж и жена, по всей видимости, действительно правдивы.
– Отвяжите ее. Быстро. – рычит Зверь, не обращаясь ни к кому конкретно. Хватаюсь за узлы, удерживающие левую кисть Инессы, Катунь помогает мне с правой рукой. Грубая шершавая веревка царапает кончики пальцев и с трудом поддаётся. После многочисленных переломов пальцы вообще не желают слушаться. Инесса наклоняется ко мне и едва слышно шепчет на ухо, улыбаясь:
– Прости за угрозу стволом. Ты правда очень милая. Я просто плохо лажу с детьми.
– Думаю, это отличное начало для дружбы. – тихо отвечаю я, разглядывая незнакомку. Ее глаза настолько насыщенно-голубые, что я не могу оторваться. Инесса усмехается, разминая кисти. На двух из десяти пальцев птичьи когти цвет топлёного молока обломились. Треск. Мы синхронно оборачиваемся на звук. Амур замер подле стола, Идэр огибает его и поспешно исчезает в коридоре. На здоровой половине лица парня красуется красный отпечаток ладони. Опускаю взгляд ниже и замечаю сжатые в кулаки, да так, что костяшки его пальцев побелели.
Разумовский не тронул Идэр. Не знаю почему, но это заставляет меня…жалеть его? Или просто перестать бояться до дрожи в поджилках?
Переглядываюсь с Инессой, и та пожимает плечами.
– Отвязали? – недовольно цедит Зверь, громко вздыхая. Разумовский забирает стакан с горючкой у Нахимова и осушает половину одним глотком. Стивер кутается в одеяло, молча снимая чайник с печи. Ландау заливает травы в своей чашке. Лекарство окутывает кухню успокаивающим, сладким ароматом.
– Да. – кратко отвечает Катунь, возвращаясь на свое место за столом. Амур поворачивается к нам и вопросительно кивает Инессе. Она отвечает без уже привычного вызова в тоне:
– Я в порядке. Как твои дела?
Зверь запрокидывает голову и запускает длинные исполосованные шрамами пальцы в сырые волосы. Когда он заговаривает меня обдаёт холодом:
– Мои решения, какими бы они ни были, не должны ставиться под сомнения. Я не позволю, чтобы кто-то из вас рыпался в сторону другого. Мы все здесь – равны, хотите вы того или нет. Это последнее предупреждение, прежде чем я начну резать пальцы.
От гнетущей тишины, повисшей в комнате после окончания грозного монолога, в висках стучит кровь. Помогаю Инессе подняться, всячески отгоняя образы, оживающие перед глазами. Мои пальцы, хоть и более не пригодны для музицирования, дороги мне. Ноги Инессы едва заметно подгибаются, но она продолжает ровно стоять, опираясь на мое предплечье.
– Можем валить? – недовольно бурчит Инесса. Амур ничего не отвечает, лишь недовольно цокает и с шумом втягивает носом воздух.
Мы покидаем кухню и добираемся до спальни в тишине. Когда же дверь за нашими спинами со скрипом закрывается, Инесса с разбега прыгает в свою кровать. Я смирно усаживаюсь на постель, предназначенную нам с Идэр.
– Полный отстой. – хнычет Инесса в подушку. Как капризный ребёнок. Расправляю складки на платье и выпрямляю спину. Никогда бы не допустила и мысли о том, что буду выслушивать истерики человека, угрожавшего мне расправой.
– Ты о чем? – подождав немного вопрошаю я, так и не дождавшись ничего вразумительного в череде невнятного бурчания в подушку.