Империя. Пандемия (СИ)
Остров. «Убежище Судного дня». Что ж, этот черный день наступил.
Лифт остановился и один из джигитов открыл двери. Все так же молча Императрица вышла из кабины и быстрым шагом направилась по туннелю, лишь величественно кивая на приветствия дежурных офицеров на постах охраны. Впереди гудел голосами, звенел телефонами, стучал молоточками печатных машинок и попискивал телеграфом обширный зал Императорского Ситуационного центра.
Ее центра.
Настал тот момент, когда резервный пункт управления Империей внезапно превратился в основной. Но можно ли управлять Единством отсюда? Разумеется, в полной мере, это невозможно даже технически, не говоря уж о том, что нужно быть в гуще событий для того, чтобы принимать своевременные и адекватные ситуации решения. Иначе Миша тогда не летал бы в Ригу для командования Моонзундским сражением, да и она сама осталась бы в Мелласе, а не полетела в Псков, беря на себя управление операцией по спасению города.
Конечно, нахождение верховной власти в далеком бункере на краю Империи было чревато серьезными проблемами. Даст Бог, Миша выкарабкается, но все равно еще много дней он не сможет править. Причем, протокол «Шторм» предполагал то, что она не должна покидать Остров, правя Империей отсюда. А значит, все на свете теперь на ее плечах. И она сейчас не может дать слабину и просто порыдать над обрушившимся на нее горем. Нет, она не может показать свою слабость, не может дать даже шанс появлению сомнений у окружающих в том, что она удержит власть.
Да, тут одна надежда на то, что в Москве все узлы центров управления будут работать согласно инструкций и протоколов, а не будут ждать по каждому чиху ее повелений.
Дежурный офицер центра вскочил на ноги и громко возвестил на весь зал:
‑ Господа офицеры! Ее Императорское Величество!
Все вскочили и встали по стойке смирно. Императрица кивнула:
‑ Вольно, господа. Возвращайтесь к своим обязанностям.
Сказано было привычно, как и привычным было приветствие. Но Маша чувствовала напряжение. Они наверняка в курсе болезни Императора, хотя это и совершенно секретная информация. Да и какие могут быть секреты в самом секретном месте Империи?
Командующий Ситуационным центром генерал Половцов приложил ладонь к фуражке.
На фото: генерал Петр Половцев
‑ Здравия желаю, Ваше Императорское Величество!
Маша хотела уже привычно ответить: «Добрый вечер», но одернула себя. Какой же он «добрый»???
‑ Здравствуйте, Петр Александрович. Сводки готовы?
‑ Так точно, Ваше Величество. Все бумаги на вашем столе, как вы и повелели.
‑ Хорошо, спасибо.
Императрица прошла в «Аквариум» и села в свое кресло. Половцов стоял на вытяжку перед ее столом.
Помолчав несколько мгновений, словно оттягивая неизбежный момент, Маша произнесла властно:
‑ В связи с болезнью Государя Императора я принимаю на себя всю полноту власти в Империи.
Генерал щелкнул каблуками:
‑ Так точно, Ваше Императорское Величество! Жду ваших повелений!
* * *
ИМПЕРИЯ ЕДИНСТВА. РОССИЯ. МОСКВА. ВОРОБЬЕВЫ ГОРЫ. ШУХОВСКАЯ БАШНЯ. 5 октября 1918 года.
Ольга недвижимо смотрела прямо перед собой, не обращая никакого внимания на пролетающие за окном снежные вихри. Люба не лезла с расспросами, давая возможность подруге прийти в себя. Филиппов молча крутил баранку своего роскошного «Руссо‑Балта», понимая, что с восторгами по поводу спасения его Любушки лучше обождать. Тем более что дорога впереди становилась все хуже, а видимость резко упала.
В автомобиле царила гнетущая тишина, нарушаемся лишь гулом работающего двигателя, скрипом рессор и воем снежного бурана снаружи.
В Москву пришла зима. Зима пришла в ее душу.
«Миша‑Миша, что же ты со мной делаешь…»
Наконец Мостовская выдохнула:
‑ Спасибо, что отбила меня от репортеров. Они меня чуть не растерзали своими вопросами.
Галанчикова хмуро покачала головой.
‑ Нет, подруга, так просто от них ты не отделаешься. Уверена, что к тебе сейчас будет повышенный интерес, и не только со стороны прессы. Вокруг достаточно много неглупых людей, которые могут сложить два и два, присмотревшись повнимательнее к некоторым совпадениям в твоей биографии.
Ольга покосилась на крутящего баранку Филиппова и промолчала.
В принципе, не было ничего страшного в том, что она, испугавшись, бросилась к Императору. Даже ее вскрик, в котором она назвала Царя не просто по имени, а именно уменьшительно‑ласкательным «Миша», не был такой уж катастрофой. Во всяком случае, опешивший поначалу Суворин, тут же переключил внимание прессы на себя, а Люба, быстро подхватив подругу под руку, буквально поволокла рыдающую Ольгу прочь.
И, судя по тому, что она успела расслышать, Министр информации, как съевший собаку в своем деле профессионал, не стал плодить сущности, а в своих объяснениях пошел самым простым путем:
‑ Господа, я не имею ни малейшего представления о том, почему госпожа Мостовская так воскликнула, но причины видятся мне очевидными. Михаил Второй горячо любим народом. Миллионы женщин будут рыдать, узнав о болезни Императора. Уверен, что все присутствующие искренне желают нашему Государю скорейшего выздоровления…
Что ж, версия была без особых изысков, но достаточно правдоподобная, и если это был экспромт, то господин Суворин блестяще вышел из щекотливой ситуации. Действительно, мало ли в России дурочек, которые тайно влюблены в Императора? Да полно! Так что нет ничего удивительного, что одна из таких тайных воздыхательниц оказалась среди толпы. А то, что она крикнула «Миша!», так что с дурочки взять? Баба она и есть баба. Хоть баронесса, хоть крестьянка.
Да, эта версия многое объясняет и если Ольга будет играть свою роль как следует, то может ничего страшного и не случится. В конце концов, все будут сейчас следить за новостями о здоровье Императора, и на этом фоне глупый вскрик может вполне и затеряться. Да и вряд ли могущественный МинИнформ даст репортерам возможность слишком резвиться на эту тему. В такой момент, когда все молятся о скорейшем выздоровлении, делать даже легкие намеки в прессе не рискнут.
Но вот в чем Галанчикова права, так это в том, что кое‑кто начнет к ней присматриваться повнимательнее. А это плохо. Очень плохо.
Но страшнее всего то, что об этом всем наверняка доложат Императрице. А ее реакция может быть какой‑угодно. И если Михаил действительно заболел «американкой», то спасти Ольгу от возможного гнева Царицы будет просто некому.
И ладно лично ее, но она своей глупейшей несдержанностью, подставила под удар сына! А если как‑то просочится информация о том, что Миша‑младший на самом деле является незаконным сыном Императора, то…
Ох‑хо‑хо.
Ольга передернула плечами, словно от озноба.
Галанчикова положила свою ладонь ей на руку.
‑ Оленька, а поедемте к нам? Попьем чаю, согреемся, отдохнем. Правда, Борис?
Тот активно закивал, изобразив бурный энтузиазм и полный восторг от такой прекрасной идеи.
‑ Да‑да, Ольга Кирилловна, поедемте к нам!!! У нас есть прекрасная вишневая наливочка, вам она очень понравится, уверяю вас!
Мостовская прекрасно понимая, что счастливо воссоединившееся семейство жаждет сейчас не гостей потчевать, а заняться совсем другим делом, все же не смогла отказаться. Оставаться один на один со своими думами и страхами, она не могла.
Да и буран за окном не лучший фон для одиночества и тоски.
‑ Спасибо вам за все…
* * *
ИМПЕРИЯ ЕДИНСТВА. РОМЕЯ. ОСТРОВ ХРИСТА. УСАДЬБА «ОРЛИНОЕ ГНЕЗДО» (УБЕЖИЩЕ СУДНОГО ДНЯ). 5 октября 1918 года.
‑ Состояние Императора?
Половцов четко доложил:
‑ Ухудшается, Ваше Величество. Жар, лихорадка, температура выше 39 градусов. Кровавый кашель. Государь в сознание не приходил.