Снежная ночь в Токио (ЛП)

Например, прямо сейчас через два свободных барных стула от меня сидит мужчина, который может мне подойти. Сегодня вечером мало посетителей, так что я сразу обратила на него внимание. Мужчина с запада, волосы выбриты по бокам и длинные посередине, ухоженная борода, но есть и другие детали, привлекающие моё внимание. Прежде всего, футляр для скрипки на стуле рядом с ним.
Обожаю звук скрипки. Хотя и не считаю себя экспертом, я часто слушаю классическую музыку во время работы или когда занимаюсь в тренажёрном зале. Музыка помогает мне сосредоточиться, и у меня бесконечный список композиций.
А затем его одежда, которая явно хорошо сшита: двубортный твидовый пиджак серого цвета, переходящего в синий, с воротником, поднятым так, что задевает мочки ушей; тёмные брюки современного покроя и кожаные ботинки, совершенно неподходящие для сегодняшнего снега. Мужчина очень высокий, или, конечно, выше среднего роста. У него длинные ноги, прямые плечи, изящные тонкие пальцы. Из рукавов на запястьях видны татуировки, и хотя большинство японцев их не ценят, меня они привлекают — я нахожу тату соблазнительными.
Я пытаюсь подслушать его разговор с барменом. Он говорит по-английски, но акцент мне незнаком. Мужчина выглядит раздражённым, возможно, он по какой-то причине нервничает, и мне не следует его беспокоить, но я всё равно пытаюсь. Если буду вежлива, не думаю, что он ответит мне грубо.
Я придумываю оправдание, любое. Неважно, есть ли в нём смысл. Делаю глоток своего напитка, затем соломинкой перемешиваю кубики льда в бокале, чтобы создать шум.
— Извините.., — обращаюсь к нему, указывая на футляр со скрипкой.
Незнакомец резко поворачивается, словно я напугала его, пока он размышлял. Он смотрит на меня, качает головой.
— Извините, но сейчас я не в настроении для фото и автографов, — раздражённо отвечает он, сдерживая вздох.
Я поднимаю брови.
— Э? Автограф?
Он смотрит на меня и щурится, затем проводит языком по нёбу.
— Ах да. Вы не…
— Я просто хотела вам сказать, что это не очень хорошая идея — держать на стуле свою скрипку, — предупреждаю я. — Поскольку кто-то немного рассеянный может сесть на футляр.
Предлог банальный и бессмысленный, просто чтобы заговорить с ним. К счастью, я неплохо говорю по-английски, и он понимает меня без проблем. Незнакомец улыбается, кивает, поднимает футляр и переносит его, ставя на пол, к одной из ножек своего стула.
— Вы правы, — соглашается он.
Мужчина очень привлекательный, у него необычные черты лица, а глаза такие светло-голубые, что кажутся почти стеклянными. Выбрала хорошо.
Я убираю прядь волос за ухо и наклоняюсь к нему.
— Вы известный музыкант, не так ли? Извините, что не узнала вас, в последнее время я мало слежу за музыкой.
Он склоняет голову над своим напитком, или, по крайней мере, над тем, что осталось в бокале.
— Ну, видимо, я не настолько знаменит, по крайней мере, не в Японии. Но я работаю над этим.
— Понятно. Значит, вы на гастролях.
— Не совсем. Я выступал в качестве специального гостя в Tokyo Dome на рождественском мероприятии. По словам моего агента, это эксперимент, который может принести хорошие результаты, так что.., — он прерывается и прочищает горло. — Не возражаете, если я сяду рядом с вами? Говорить на расстоянии — не лучший вариант.
Я киваю и слегка улыбаюсь. Я скрещиваю ноги ровно настолько, чтобы сквозь разрез длинной юбки красного цвета можно было увидеть кружевной край чулок. Всего сантиметр, не больше. Чувственно, но не вульгарно.
Он встаёт, пересаживается на место, где раньше был скрипичный футляр, берёт свой бокал и встряхивает тот. Лёд со звоном ударяется о стекло, привлекая внимание бармена, который тут же подбегает.
— Налейте мне ещё, пожалуйста. И один для дамы, — заказывает он, а затем поворачивается ко мне и спрашивает шёпотом. — Мэм или мисс?
— Мисс, — быстро лгу я.
— Могу я узнать ваше имя?
Эта часть мне нравится больше всего. В ней я могу придумать совершенно новую личность, быть кем угодно, становиться той, кем захочу. Я никогда не называю своего настоящего имени.
 
— Фудзивара. Мики Фудзивара, — придумываю я.
Он незаметно шевелит губами, как бы запоминая имя.
— Фудзивара — это фамилия, верно? — спрашивает он.
— Да.
Нас прерывает бармен, он убирает пустые бокалы, заменяя на два одинаковых напитка, и кланяется. Я подношу свой к губам, чтобы попробовать. На мой вкус он слишком сильный. Не знаю, что это такое.
— Итак, мисс Фудзивара, что вы делаете в одиночестве в канун Рождества? — продолжает он.
Игра начинается. Теперь я должна очень внимательно следить за словами, чтобы запомнить всё сказанное. Каждая ложь должна быть согласована с другой, иначе всё рухнет, как карточный домик.
— Видите ли, я здесь по работе, но в Токио не живу. И вообще никого не знаю.
— Какое невезение.
— А вы?
— Как уже говорил, я возвращаюсь с концерта. И как вы уже догадались, я тоже живу не в Токио.
Он усмехается про себя и делает большой глоток своего напитка.
— Но вы не сказали мне своего имени.
— Боже, как грубо. Простите меня, — восклицает он. — Теодор. Но все зовут меня просто Тео.
— Тео, а...
Он не захотел сказать своё полное имя. Что заставляет меня думать, — ему тоже есть что скрывать, но это нормально. Мы оба играем.
— Я уже должен быть на самолёте в Сидней, — продолжает он. — Но из-за погодных условий мой рейс отложили до завтрашнего утра, поэтому я застрял здесь.
— Сегодня ночью ожидается много снега, — комментирую я. — Событие довольно редкое для города. Обычно в Токио снегопады незначительные.
— Однако. Вы информированы для приезжей.
Моя ошибка. Слишком разговорилась, но это неважно. Я могу всё исправить.
Поморщившись, я делаю глоток.
— Это потому что я журналистка.
Уголки его губ поднимаются.
— Вы журналистка, но меня не узнали. Как странно.
Я совершаю ещё одну ошибку. Возможно, я взволнована больше, чем мне кажется, и разговор на другом языке сбивает меня с толку. Или мне мешает сосредоточиться алкоголь. Лучше не пить больше.
— Я не слежу за новостями, касающимися музыкальных событий.
— Конечно, конечно. Думаю, вы слишком заняты для таких вещей.
— Почему вы так думаете?
Он пожимает плечами и бросает на меня такой пристальный взгляд, что я начинаю чувствовать себя неловко и смотрю вниз.
— Ваши часы, — отвечает он. — Они спешат на пять минут. Типичная привычка человека, у кого насыщенный график и кто не хочет опаздывать.
На несколько мгновений остаюсь в изумлении. Он такой же внимательный наблюдатель, как и я. Ну, это, пожалуй, немного усложняет ситуацию. Интересно, не играет ли он в такую же игру, как и я?
— Ничто не ускользает от вас, мистер Тео, — бормочу я, почти про себя.
Он негромко смеётся.
— Пожалуйста, зовите меня просто Тео, — поправляет меня. — И, поскольку вы, кажется, много знаете о городе, не могли бы вы посоветовать хороший отель недалеко от аэропорта, где я мог бы найти номер на сегодня? Все, с которыми пытался связаться мой агент, переполнены.
Я поджимаю губы и прикусываю щеку. Так слишком просто.
— Этот.
— Я пытался, уже спрашивал на ресепшен. Свободных номеров нет.
— Я могу отдать вам свой.
С момента заключения нашего соглашения с Нобуо, я каждый год бронирую здесь номер на канун Рождества. Я делаю это заблаговременно, чтобы быть уверенной, что будет всегда один и тот же. Меня успокаивает то, что я узнаю комнату.
— А как же вы? — спросил Тео, подняв бровь.
— Я могу попросить друга принять меня.
Он усмехается, снова отпивая из своего бокала. Напиток почти выпит.
— Вы говорили, что никого не знаете.
Я напрягаюсь, сжимаю кулаки и челюсти, глубоко вдыхаю через ноздри.
Почему, ну почему сегодня я всё время ошибаюсь? Я была уверена, что стала хороша в этой игре. В следующий раз не буду пить. Да, это должно быть из-за алкоголя, другого объяснения не вижу.