Непристойные отношения (СИ)

Ее щеки заметно розовеют.
— Но ты сам говорил, что у тебя так… — кивает на мою ширинку, — всегда. Ну, физиология и все такое.
— Да при чем тут секс! — не выдержав, повышаю голос. — Я не об этом сейчас. Нет, об этом, конечно, тоже. Но я хочу чтобы ты осталась, не для того, чтобы с тобой трахаться. Вернее… Блядство! В общем, ты никуда не поедешь, я так решил.
Отбрасываю страницы паспорта за спину и, положив ладони на ее лицо, целую. Так, как хотел сделать давно. Без всякой ванильной херни. Просто поцеловать так, чтобы она точно передумала куда-то уезжать.
В первую секунду она замирает, плотно стиснув зубы, и смотрит на меня не мигая едва не вышедшими за радужку зрачками, а потом… сдается. Закрывает глаза и, запустив пальцы в мои волосы, сама целует меня. Очень жадно. Так, словно дорвалась до того, чего давно хотела. И это такое окрыляющее чувство… Такое, что крышу сносит напрочь. На секунду оторвавшись от ее губ завожу руки за спину и стягиваю через голову футболку, швыряя куда-то за спину. Я чувствую, как сильно колотится ее сердце — мечется в грудной клетке крошкой-колибри. Она волнуется. Я волнуюсь тоже. Как будто этот секс в моей жизни — первый. А секс будет. И какой это будет секс!
— Я не хочу, чтобы ты уезжала, — шепчу ей в губы между поцелуями. — Не надо. Я же знаю, что нравлюсь тебе.
— Я не могу! Я должна… Илья, пожалуйста. Не мучай меня.
А сама целует. Водит ладонями по моей спине, животу, избегая места, к которому наверняка хочет притронуться.
Ну же, не стесняйся. Хочешь удивиться, милая?
Перехватываю ее руку и кладу на застрявшую в штанине джинсов эрекцию. В первую секунду она тушуется, пытается убрать ладонь, но я не даю — трогай, смотри, как я тебя хочу.
А я хочу. Так, что яйца сводит и кажется, что кончу я раньше, чем заберусь в ее трусы. Медлить нельзя. Позориться — недопустимо! Тик-так.
— Пошли в спальню.
— Я не могу!
А руку все не убирает, хотя я больше не держу. Чуть сжимает пальчиками налитый кровью член, царапая ногтями ткань джинсов.
Меня сейчас разорвет. Ух, блть, даже голова закружилась. Мне нужен глоток свежего воздуха! Почему в этом сраном фешенебельном доме так душно?!
— Иди сюда, — прижимаю ее к себе, рассегивая одной рукой молнию на простом ситцевом платье. — Не думай ни о чем, ты же тоже хочешь. Я вижу.
— Я не могу, Илья. Это все неправильно, — пытается убрать руку, но я возвращаю ее обратно.
— Неправильно делать что-то, потому что так «надо», а хотеть секса с тем, к кому есть чувства — это как раз правильно.
— Но у меня нет…
— Тшш, потом.
Спускаю с ее плеч лямки и платье перстрой тряпкой опускается на пол.
Я уже видел ее в белье в примерочной магазина, касался ее тела во время «дружеского» сна. Я знал, что она очень сексуальная, но чтобы настолько…
Была бы она шлюхой — засадил бы прямо здесь, на полу, но с ней не хочется выставлять себя несдержанным орангутангом. Хочется, чтобы ей понравилось. Угодить.
— Что ты делаешь? Илья… не надо, — вяленько протестует она, когда я все-таки опускаю ее, практически обнаженную, спиной на паркет. И целу́ю. Везде, куда только попадают губы.
Есть женщины, которых просто хочется трахать, без вот этого всего. Снять трусы и сбросить напряжение. Но с ней… Ее хочется любить. Хочется распалять так, чтобы дрожала. А она дрожит… и это заводит больше любого известного человечеству афродизиака.
— Илья… — всхлипнув, вздрагивает она, когда я, раздвинув ее ноги коленом, запускаю руку в ее трусики.
— О, да ты готова, а говоришь «не надо»…
Ее зрачки огромные, в них плещется такой потрясающий микс: немного испуга, волнения и… море желания, которого она, почему-то, смущается.
— Ты принимаешь противозачаточные таблетки?
— Нет.
О'кей.
Не прерывая цепочку поцелуев добираюсь от ее ключиц до пупка, потом ниже. Я не большой любитель вот этого всего, но с ней… хочется, чтобы первый раз она кончила именно вот так.
— Илья, ну пожалуйста… — всхлипывает, цепляясь пальцами за мои волосы.
— Пожалуйста — что? Продолжай? Скажи это.
 
— Да, продолжай.
Член ломит так, что даже больно — расстегиваю одной рукой ремень и приспускаю трусы, не хочется, чтобы бедолага младший в расцвете лет загнулся от асфиксии. Этот парень мне еще пригодится. О, как же часто и много он мне будет пригождаться… Она горячая, молодая, очень страстная, но пока стесняется. И в этом тоже есть своя прелесть, приятно чувствовать себя Колумбом.
— О, Господи… — вскрикивает она, когда я приступаю непосредственно к исполнению задуманного, а именно — соврати неприступную.
Вот он — вкус жизни. Я снова ожил!
И влюбился, как последний кретин…
Она кончила так быстро, что я ничего даже толком не успел понять. А то, что она кончила, это без сомнений. Без криков, наигранных стонов. Просто на секунды застыла, а потом обмякла, так и не вынимая рук из моих волос. А потом… я услышал всхлип.
— Эй… — поднимаюсь и ошарашенно наблюдаю, как по шелковой коже щек стекает слезинка. — Ты чего? Что-то не так? Тебе не понравилось?
— Понравилось… очень.
А что тогда? Откуда слезы?!
Вот я деби-ил…
— Это что, твой первый оргазм, что ли?
— Да.
— То есть вообще первый?
— Вообще.
Ну просто охренеть. Ее бывший совсем был валенком? Не распечатать такое сокровище!
Да тебя впереди ждет столько оргазмов, милая. Всяких. Уж я знаю в этом толк.
Оперевшись ладонями о пол по обе стороны от ее головы, нависаю сверху:
— Ты будешь моей женой? По-настоящему. Я хочу попробовать. Я готов к тому, что будет непросто, но ты мне нравишься, и мне кажется, что игра стоит свеч.
— Илья…
— Впрочем, ты права — к чертям разговоры.
Снова целую ее, попутно отыскивая в кармане полуспущенных джинсов презерватив.
Она что-то там шепчет, пытается сказать, но я ничего не слышу: в башке гуляет ветер, пустота и ни одной капли крови — она вся сконцентрировалась между ног. Если я сейчас не кончу, меня просто разорвет, ведь мой стояк наверняка видно даже на Марсе.
— Илья, мы не можем, — тяжело дышит она, — ты же знаешь, что сначала я должна…
— Пожалуйста, молчи.
Молчи. Молчи. Молчи! Не обламывай кайф.
Разрываю фольгу зубами и натягиваю презерватив. Она часто дышит и смотрит так испуганно, но не отталкивает, значит, все-таки хочет.
— Тебе понравится, расслабься.
Снова раздвигаю ее ноги и от предвкушения, что через какое-то секунды окажусь в нирване, окончательно сносит крышу.
Дэн покрутит пальцем у виска и назовет тряпкой — снова загнал себя в стойло. А, да и похер. Я хочу трахать только ее одну. Всегда, всюду! Мотор словно сошел с ума, перед глазами все плывет. Кажется, что я кончу едва войдя. Это фиаско.
Когда мой обернутый в латекс многострадальный член касается причины всех мужских бед, в дверь звонят… Именно в дверь, а не домофон. Что за!..
Она вздрагивает и сразу же закрывается, пытается выбраться из-под меня, словно звонивший способен пройти сквозь стену и увидеть, что за непотребство мы тут устроили.
— Сейчас уйдут, не обращай внимания, — шепчу ей на ухо и целую ключицу, пытаясь расслабить, но куда там — звонок повторяется еще. Потом еще.
Что за дурдом! За каким хреном внизу сидит этот придурок в форме?
— Я сейчас. Секунду, — натягиваю джинсы и как есть, с расстегнутым ремнем и без футболки подхожу к двери, включаю экран.
Это что еще за ушлепок?
По ту сторону стоит какой-то хмырь в надвинутой до самых глаз кепке, на плечах широкие лямки огромного дорожного рюкзака.
Оборачиваюсь — Ю уже встала и натянула обратно сарафан и сейчас, наверняка ослабевшими пальцами, пытается застегнуть молнию.
Ну просто пздц.
Кто бы это не был — убью кайфолома! Собственными руками на тот свет отправлю!
Резко распахиваю дверь и…
— Могу я увидеть Юну?
Если бы я умел креститься, я бы перекрестился.