Непристойные отношения (СИ)

Его майка-борцовка насквозь пропиталась по́том — хоть выжимай, впрочем, как и моя. Ведь я бегу уже восьмой.
— Для этого я бы просто… отпустил тебя на месяц в отпуск куда-нибудь в Тай… ты бы… сам себя туда загнал. С твоим-то ритмом жизни, — чуть уменьшаю скорость и, не прекращая перебирать ногами, беру с подставки бутылку воды.
Глотки проходятся по пересохшему горлу наждачной бумагой, мышцы на ногах забились и уже болят, страшно представить, что будет завтра. Но чувствую я себя как никогда отлично. Уставшим как черт, но довольным.
— А чего это ты вдруг, Штормище, в спорт… подался. А? — пыхтит. — Хочешь соответствовать… молодой жене? Видел я ваши фотки со вчерашнего приема у Шелеста… Выглядит она, конечно, отпад. Не чета тебе, потрепанному кошаку, — смахивает со лба капли пота.
— Не хочу в тридцать три выглядеть как ты. Поэтому и подался. Тебе это, — киваю, — пузло́ по коленям не долбит?
— Долбит, но не пузло. Не оно, брат, — ржет, а потом, снова смахнув со лба пот, показывает движением бровей на соседнюю со мной дорожку.
Знаю я, что он там узрел: жгучая брюнетка в белых блестящих лосинах делает вид, что поглощена пробежкой, а сама же бросает то на меня, то на Дэна любопытные взгляды охотницы. Я таких за километр вижу. Впрочем, как и Денис.
— Какая, да? — кивает, облапывая сальным взглядом соседку, а не увидев с моей стороны поддержки, скисает. — Скучный ты, Шторм. Я бы вот за тебя не вышел.
— Хоть одна хорошая новость за сегодняшний день.
Хотя нет, день сегодня с самого утра задался. Приятно проснуться и увидеть на своем кухонном столе сырники. Настоящие домашние сырники! И записку «С добрым утром». Самой Ю дома не было, не знаю, куда она так рано ушла, наверное, на новую работу, но даже просто знать, что кто-то позаботился и приготовил тебе завтрак — чертовски приятно. Бывшая ни разу ничего мне не готовила.
Ловлю себя на мысли, что вообще не вспоминал сегодня об Ирине, а вот о Юне…
— «Малолеткаа… незаметно сжимается клеткаа…» — противным голосом завывает Дэн хит Макса Коржа, и я ржу. Потому что настроение хорошее. Потому что жена красивая. Да, слишком молодая. Да, фиктивная. И похрен.
— Мальчики, а у вас лишней бутылочки воды не найдется? — остановив дорожку, и разложив буфера на руле, внедряется в разговор соседка.
— Так ты еще свою не допила, милая, — подмигиваю брюнетке, и та сразу скисает.
Денис крутит у виска, дескать, ты вообще больной? Хороша же.
Хороша, это да. Но как-то не привлекает. Вообще не стои́т. Нет, физиологически все отлично, именно на нее реакции ноль. Впрочем, в последние дни я странным образом вообще прекратил рассматривать женщин с позиции горизонтальной плоскости. Всех, кроме одной… Подозрительно.
— А как там эта твоя… — отвлекаюсь от мыслей, переводя тему.
— Которая из?
— Ну эта… из «Оазиса».
— Карина?
— Наверное. Встречаетесь?
— Трахаемся. Но, признаться, весь мозг засрала. Тот еще сталкер, — делает глоток воды, а остатками поливает башку. — У-у, хорошо! — подмигивает «лосинам». — Мне кажется, она отслеживающую прогу в мой телефон установила. Потому что только стоит мне куда-то зарулить, она тут же оказывается там же. Не баба — гранатомет.
— Ну так кончай с ней.
— Так я с ней и кончаю.
И ржем, два потных великовозрастных лося.
— Жаль мне тебя, отвалится же за ненадобностью, — кивает на мой пах. — Устрой своей малышке романти́к, вина плесни, очаруй. Стопудово даст.
— Она до сих пор парня своего любит, фотографии его только лишь в толчке не висят.
— Видать, клевый был чувак, раз уже полгода как «того», а такая девочка до сих пор держит облико морале. Ты вот скучилище гребаное, откинешься — хрен кто на второй день вспомнит.
— Сплюнь!
— А я вот не сплевываю, — подает голос соседка, и мы с Дэном, переглянувшись, на секунду зависаем. Но только на секунду, потому что потом начинаем снова громогласно ржать.
  
Глава 21
 
— Мать твою за ногу, сраный Шторм. Болит все, жесть, — скулит Денис, восседая от меня по правую руку. В спортзал мы поехали на моей, потому что это чудовище вчера хорошо перебрало. А я вот нет. Есть все-таки свои плюсы быть трезвенником.
 
— Поболит и перестанет, — торможу, встряв в огромную пробку. — Вспомни, лет пятнадцать назад по сколько часов зависали в качалке? Нормально, живы.
— Так раньше денег не было, телок надо было на что-то цеплять — на пресс. Сейчас тоже на пресс, правда, другой, — откидывается на спинку кресла и складывает руки на уже наметившимся животе. — Если честно, я предпочитаю второе. Ты вот весь из себя Аполлон, а один хрен жена бросила. И вторая бросит. И вообще, мутить с одной назло другой — путь скользкий. Была у меня похожая ситуация.
— И чем все закончилось?
— Чем-чем… тройничком, — широко зевает, а потом кивает в окно с моей стороны. — Смотри, курочка какая. На твою похожа.
Оборачиваюсь: у двери какой-то пестрой забегаловки стоит девушка в плюшевом костюме огромной курицы. То, что девушка — это очевидно: стройные открытые ноги и тонкие руки выдают, а еще выбившиеся из-под шапки с гребешком светлые волосы.
Реально, похожа, издалека не отличить. Постукивая под музыку большими пальцами по рулю отвожу взгляд обратно на впередистоящий Крузак и тут меня словно кипятком ошпарило…
— Какого хрена!
— Эй, ты куда это? Эй! — кричит мне вслед Дэн, перегнувшись через мое уже опустевшее сиденье.
Не обращая внимания на возмущенные гудки нервных водил, пересекаю две полосы и прямиком к «несушке».
— В «Курочке-гриль» самые сочные курочки! Ко-ко-ко! Заходи! Ко-ко-ко! Покупай! — произносит в рупор Ю, и только потом замечает меня.
— Юна! Это что, блин, за маскарад? — хватаю ее за предплечье и увожу за баннер расписанный ценами на кебаб.
— Илья… Что ты здесь…
— Это я спрашиваю, что ты здесь делаешь? — озираюсь по сторонам. Конечно, на нас уже обратили внимание: мужчина в дорогом костюме от Армани и… плюшевая курица.
Все, антракт. Мана́л я…
— Это моя новая работа! Ой, — выключает рупор и потом продолжает: — Попросили постоять, пораздавать флаеры.
Закатываю глаза и шумно выдыхаю через нос.
Спокойствие, Шторм. Успокойся.
— Я не знал, что ты устроилась сюда! Я думал, что это какой-нибудь приличный ресторан. Типа «Опиума», я не знаю…
— Так я же вам говорила! — возмущается.
Может, и говорила… Кто ж слушал. Видимо, думал я в этот момент о чем-то другом.
— Послушай, ты не можешь работать здесь! Ты теперь моя жена, мы вчера появлялись вместе в обществе известных людей, тебя может кто-то узнать.
— Думаю, никто из людей вашего круга здесь не появится. Не переживайте, — немного уязвленно. — Нет у меня другой работы. Нет ее! Деньги на людей с неба не падают, надо хоть с чего-то начинать.
— Падают, поверь, — усмехаюсь. — Всякое в жизни бывает. Сегодня ты оборванец, а завтра сын миллионера. Или жена. Идем, — беру ее за руку и вывожу из убежища. — У меня только от одного «аромата» этого заведения язва желудка разовьется скоро.
— Никуда я с вами не пойду! Илья… — вырывается, семеня за мной следом. — Илья Романович! Отпустите! Я на работе!
Не слушая ее возражений довожу строптивую до машины и заталкиваю на заднее сиденье ровно за секунду до того, как пробка, наконец, рассасывается и движение потихоньку набирает обороты.
— И по чем у вас курица? — еле сдерживая смех, оборачивается на нее Дэн.
— Двести пятьдесят целая, сто двадцать — половина, — бурчит Ю, сложив на огромном плюшевом животе руки. — Меня теперь из-за вас не просто уволят, еще и оштрафуют! А еще там осталась моя сумка, телефон…
— Не волнуйся, вернем все в целости и сохранности, — выруливаю на сеседнюю полосу, борясь с внутренним раздражением и… чувством стыда. Докатились, жена работает в забегаловке! Даже пусть фиктивная, но все равно.
— Мне нужна эта работа, — вздохнув, стягивает шапку-гребешок. — Квартиру надо на что-то снимать. Я ж хозяйке за полгода вперед платила, а она выселила, деньги не отдала.