Ратибор. Окталогия (СИ)

– Всё в порядке, Даромир, одни царапины, – молвил ему недовольно рыжебородый богатырь.
– Ничего себе царапины! – возмутился худощавый целитель. – По‑твоему, это царапина⁈ А вот эта⁈ Вот эта⁈ Да такие «царапины» любого другого в кровать уложили бы на пару недель минимум, а этот стоит, хоть бы хны ему!
Так позволить себе разговаривать в крепости с Ратибором мог только Даромир.
– А ну, садись быстро на койку, сейчас мигом обработаю тебе их! Ещё ранения есть?
– Позже, старче, позже! – осадил его Ратибор. – Приходи через часик со своими зельями в мою конуру, а сейчас дай пожрать хоть с дороги.
– Любомир, – обратился Ратибор к своему сотнику, отворачиваясь от недовольно брюзжащего Даромира, – я к себе, отдохну чутка. Распорядись, чтобы ко мне принесли через полчаса пару кувшинов доброго кваса да румяный окорок, а сейчас приготовили бадью с водицей. Надо бы смыть всю ту грязь с кровью, что принёс я с собой.
– Будет сделано, тысячник! – радостно воскликнул Любомир и резво побежал выполнять поручение своего начальника, раздавая приказы направо и налево.
Вдруг, притормозив, сотник резко развернулся.
– Это, Ратибор, есть только одна проблемка… – Любомир смущённо откашлялся. – Твоя комната занята как бы…
В казармах наступила гробовая тишина. Казалось, даже наглое комарьё перестало жужжать и притихло в предчувствии надвигающейся грозы.
– Что? – голос Ратибора был спокоен, но каждый из присутствующих знал, что это как раз не предвещало ничего хорошего. – Что ты сейчас хрюкнул? Ну‑ка, повтори, а то мне, кажись, кто‑то из печенегов на ухо наступил…
– А какого ляда ты впустил его⁈ – Любомир вдруг гневно развернулся и принялся орать на своего десятника Воибора, как раз подвернувшегося под руку.
– Так он и не спрашивал даже! Лишь нахально прокудахтал, что остановится в покоях начальника заставы, раз они временно пустуют! Мол, ему по статусу положено! – Воибор растерянно оправдывался.
– Что значит «не спрашивал»⁈ По крепости шастает какой‑то чужак и заходит куда ему вздумается, что ль⁈ – Любомир распалялся всё больше, чувствуя и за собой вину в сложившейся нелепой ситуации.
– Да он перед фактом поставил! Тявкнул, что пока тут поживёт!..
– О ком речь⁈ – взорвался наконец потерявший терпение Ратибор.
– Да о пришлом, что с твоим другом приехал сегодня! – Воибор указал на Мирослава.
– Постой, постой, – русоволосый мечник удивлённо вылупился на десятника, – ты хочешь сказать, что тот желторотый юнец, что со мной прибыл сегодня на Первую заставу, занял комнату Ратибора⁈
– Ну да! Прострекотал, что он‑де посол княжий, что ему по статусу полагается, и раз тысяцкого пока нет, то он в таком случае поживёт в его хоромах…
– Во дура‑а‑ак!.. – Мирослав сокрушённо покачал головой.
– Мир, – Ратибор взглянул угрюмо на старого товарища, – что за наглеца ещё ты притащил в мою крепость?
– Нам надо поговорить…
– Это точно. Но после того как помоюсь, перекушу, попью да заодно и посмотрю, что там за клоп по моим палатам шарится! Я буду у себя.
Недовольный Ратибор покинул своих воинов и посетил сначала купальню, где ему уже приготовили пару бадей с водой, с наслаждением смыв с себя кровь, грязь и пот да переодевшись в чистое. После чего, вернувшись тем же путём, пошёл уже по лестнице наверх, в свои апартаменты, которые представляли собой всего одну, правда, довольно просторную комнату, располагавшуюся на втором этаже казарменных бараков.
– Рат, он племяш Святослава, будь с ним понежнее, – бросил ему в спину Мирослав, внезапно оказавшийся недалече.
– Мирка, дружище, я буду с ним сама учтивость, ты же меня знаешь…
– В том‑то и проблема, вулкан рыжебородый, что я тебя знаю! Слишком хорошо знаю!.. Потому и прошу!
Бойцы в зале ехидно заулыбались. Махнуться местами с юным послом из Мирграда сейчас бы никто из них не согласился и за бочку медовухи.
Ратибор стремительно поднялся наверх, быстро прошёл до конца второго этажа казарм, попутно кивая витязям, радостно приветствовавшим его по пути, и резко отворил дверь в свои покои. Картина, представшая пред его горящими синим пламенем очами, заставила рыжеволосого богатыря нахмуриться ещё пуще.
 
В просторной комнате воеводы, помимо широченной дубовой кушетки, сделанной на заказ специально для молодого гиганта, были лишь рукомойник на стене со стоящим рядом на тумбе кувшином воды да тазиком, вешалка с парой полотенец, столик с двумя стульями, большой шкаф да ещё одна тумбочка, уже прикроватная. На столе и на тумбе рядом с койкой примостились два слабо горящих масляных светильника, но комнату они освещали достаточно хорошо для того, чтобы можно было разглядеть, что в ней происходит и кто вообще там находится. На кровати были в беспорядке разбросаны чьи‑то вещи, а на одном из стульев дремал, закинув свои босые ноги высоко на стол, молодой человек лет двадцати с простым круглым веснушчатым лицом и русыми волосами, средней комплекции, одетый в красные шаровары да белую, местами заляпанную какими‑то пятнами полотняную рубаху. Синий камзол его висел на спинке соседнего стула. Там же стояли скинутые небрежно красные сапоги. На столе находился пузатый кувшинчик. Ратибор подошёл, взял в руки жбан, оказавшийся уже пустым, и неодобрительно понюхал.
– Вино, значит…
Незваный гость же дремал себе, безмятежно похрапывая и совершенно не ведая, какая опасность над ним нависла сейчас. Ратибор с минуту, сверкая синевой своих глаз, недобро смотрел то на незнакомца, то на его пятки, что тот задрал аж на столешницу. Наконец, недолго думая, он ногой выбил стул из‑под спящего молодого наглеца с такой силой, что тот влетел со страшным треском в стену и развалился на части. Сам же гость, а это был не кто иной, как Емельян, смачно шлёпнулся на пол, но довольно быстро вскочил на ноги, не совсем ещё понимая спросонья, где он находится и что вообще происходит.
– Не помешал, надеюсь? – Ратибор хмуро глядел на племяша Святослава.
– Да как ты смеешь⁈ Ты знаешь, кто я такой⁈ – вставая, начал тот возмущённо верещать. – Я – посол самого князя!..
Тут Емельян вдруг замолчал, ибо, поднявшись, понял, что упирается сейчас носом стоящему перед ним воину, что выбил стул из‑под его пятой точки, максимум в солнечное сплетение. Медленно он поднял своё лицо, сильно задрав голову, и столкнулся с голубыми глазами Ратибора, что холодно зыркали на него сверху. Емельян вдруг почувствовал себя маленьким полевым мышонком, что ненароком встал на пути у медведя. У здоровенного, рыжего, очень злого медведя… Емельян никогда ещё не видел в своей жизни таких огромных людей!
– Э‑э, здрасти, – робко промямлил он. Инстинкт самосохранения наконец проснулся у Емельяна, и он вдруг всем своим нутром почувствовал, что лучше не злить этого рыжебородого великана. Тем более что и так уже, похоже, его чем‑то разозлил.
– Чем могу помочь? – ещё более сконфуженно пробормотал княжий племяш.
– Помочь? Помочь ты, конечно, можешь! – заговорил недобро Ратибор, буравя своим неприветливым взглядом Емельяна. – Для начала тряпка есть у тебя? Чистая?
– Э‑э‑э, не совсем понял…
– Чего ты не понял, отрыжка захворавшего павлина⁈ – взорвался Ратибор. – Тряпьё чистое найти сможешь среди того хлама, что ты на моей лежанке раскидал?
– Э‑э‑э, да, найти можно…
– Вот и ищи давай! А как найдёшь, возьмёшь после вон тот кувшинчик с водой, что стоит у рукомойника, и вылижешь до блеска мой стол от своих грязных пяток! Ты понял меня, молот Сварога тебе по самое сокровенное⁈ – Ратибор грозно нависал над Емельяном, и у того не было ни малейшего желания спорить с этим страшным человеком, сильно напоминавшим здоровенного рыжего медведя‑шатуна, который до сих пор являлся непутёвому посланнику в ночных кошмарах.
– Д‑да, п‑п‑понял, с‑сейчас с‑сделаем! – Емельян опрометью метнулся к своим вещам, разбросанным в беспорядке по кровати, и принялся лихорадочно в них рыться. Наконец он выудил полотняный платок, схватил жбан с водой и поспешно бросился назад, к столу.