Ратибор. Окталогия (СИ)

— Ента вы сейчас зря сказали, чужаки! И цвет волос зря его упомянули, не любит он этого… Да и вообще с Ратибором так никто разговаривать не смеет, даже сам князь! — после чего недобро хмыкнул и продолжил: — Бежали бы вы, что ль, или лучше в ноги падали ему в раскаянии искреннем, если, конечно, здоровьем не богаты…
Витязь, которого пьянчуга назвал Ратибором, медленно встал, и окружающим показалось, что ещё чуть-чуть, и он упрётся головой в потолок таверны. Только сейчас стало окончательно понятно, насколько он огромен и могуч. Ростом за два метра, косая сажень в плечах. Одет он был в стандартную для русичей подпоясанную кожаным ремнём простую плотную полотняную рубаху, которая не могла скрыть могучего телосложения и чуть ли не трещала по швам на таком великане, а также в просторные шаровары да кожаные сапоги. Когда он поднялся, то полностью заслонил здоровенное окно трактира своей широченной спиной. По странному совпадению и солнышко на улице в этот миг заслонила небольшая тучка. В наступившем полумраке складывалось впечатление, что этот гигант закрыл собой светило и заодно подпирает макушкой потолок. Каждый посетитель «Четырёх копыт», кто сейчас во все глазищи смотрел на этого здоровенного воина, дивился его природной, какой-то невероятной первобытной мощи. Но взгляд тут же отводился. Ибо встречаться глазами и связываться с таким громилой мало кому хотелось. Если только глупцам… Пьяным пришлым глупцам… Кстати, о них…
Ратибор (а именно так и звали нашего рыжеволосого великана) молча и неспешно двинулся к столам купцов. Хмурое выражение его лица не предвещало ничего хорошего, богатырь был мрачнее тучи, что сейчас спрятала на улице солнце.
— А ты, я погляжу, не уймёшься никак⁈ — Крямзий аж протрезвел от вида направляющегося в его сторону угрюмого исполина, но продолжал храбриться. — Проблем захотел⁈ Ну что же, будут тебе проблемы! Знакомься тогда… Надеюсь, вы подружитесь, хе-хе…
Перед Ратибором, перегораживая ему проход, встали из-за стола барышника два матёрых мужа. Были они ниже рыжего гиганта как минимум на голову и в плечах далеко не так широки, но телосложения тоже крепкого. Охрана торговца оказалась тут как тут.
— Знакомься, — купец довольно осклабился, — мои верные бесподобные телохранители: два брата, Брек и Крум. Доблестные воители, между прочим! Не слышал о них? Не лыком шиты, как понимаешь! Лучшие в своём деле! Я бы вообще сказал: лучшие из лучших! Наши чемпионы по борьбе…
Договорить он не успел. Ратибор быстро взял Брека и Крума своими могучими руками за головы да со всего маху стукнул друг о дружку. Раздался глухой звук, когда черепушки двух чемпионов встретились в воздухе, после чего два тела безвольно обмякли и осели на пол, не подавая более признаков жизни. У Крямзия и его свиты челюсти отпали от удивления. Они не верили своим глазам! Ведь это их лучшие воины!
Со скамьи, скорее по инерции, вскочил третий охранник, о чём наверняка опосля пожалел, когда очнулся, ибо Ратибор тут же всадил ему в физиономию хук левой, после чего незадачливый боец отлетел метра на четыре, перевернув стол со стоящими на нём кувшинами с вином да всякими яствами. Но всего этого «шустрый» телохранитель Крямзия уже не чувствовал, ибо отключился ещё в полёте своего бренного тела. Ратибор окинул грозным взглядом мигом притихших, враз протрезвевших купцов. Желающих ещё вскочить больше не наблюдалось. Тогда он не спеша подошёл к ним, схватил Крямзия, сидевшего на другой стороне столика, за грудки и притянул к себе:
— Ты кого на вертел нанизывать собрался, крыса ты плешивая⁈ Это ты меня, как порося, собрался пошинковать? Мне ты проблем устроить хотел, помойная ты псина? Дерьмо облезлого ишака, да я куда за меньшее бошки откручивал! — Ратибор нависал над торговцем, как извергающийся вулкан над кучкой навоза, и никто из находящихся в кабаке ни за какие коврижки не согласился бы поменяться сейчас местами с Крямзием.
В это время восседавший с края стола ещё один охранник оправился от шока, после того как увидел, что произошло с тремя его товарищами, начал медленно вставать и одновременно осторожно потянулся за своим кинжалом, торчащим у него из-за пояса. И в тот же миг в шею ему упёрлось холодное остриё одноручного меча. Это было лезвие одного из двух клинков, что принадлежали сидевшему рядом с Ратибором русому воину. Мирослав, а именно так звали мечника с двумя мечами, вырос как из-под земли, прикрывая своему рыжему другу спину. Один из его палашей и упирался сейчас в кадык телохранителю. Глаза Мирослава сурово смотрели в зенки неуверенно привставшего перед ним бойца. На шее последнего появился небольшой прокол, и тоненькая струйка крови неторопливо потекла по лезвию клинка вниз. Несколько капель упали на пол. Можно было не сомневаться, что, если охранник сделает хоть одно неверное движение, долго он после этого не проживёт. И сам телохранитель, глядя в холодные, спокойные очи Мирослава, понимал это лучше всех. Струйка ледяного пота побежала по его спине, когда он задрал голову, убрал медленно руки от кинжала, поднял их ладонями вверх и тихо сел назад, на лавку. Лезвие меча у горла быстро охладило его первоначальный порыв броситься на помощь своему хозяину. Да, конечно, он хотел ему помочь… Но ещё больше он хотел жить! И своей смерти он только что заглянул в глаза. Они не обменялись ни единой репликой с Мирославом. Два воина прекрасно поняли друг друга и без слов, ибо общались на одном и том же, прекрасно им знакомом и древнем, как сам этот мир, языке — языке острого клинка и крепкой стали.
 
Между тем экзекуция купца Крямзия была в самом разгаре.
— Ты где, вообще, находишься, жук навозный, ты знаешь⁈
Ратибор тем временем явно вошёл в раж и вдохновенно продолжал свою пламенную речь, крепко держа торговца за ворот его богато расшитого заморским бисером вычурного красного камзола:
— Это наша земля! Это наш город! И это — наша харчевня! Ты ходишь по нашей земле, сидишь тут, жрёшь и пьёшь только потому, что мы настолько добрые, что позволяем тебе всё это! Ты здесь гость, заруби себе на носу, клоп вонючий! А в гостях себя так не ведут! Понял меня⁈ — с этими словами рыжий громила подвинул здоровенную миску с говяжьей похлёбкой, стоящую на столе, и с размаху окунул в неё мордаху Крямзия.
— Утопить тебя, что ль, в этой посудине, как последнего евнуха… — вслух, как бы размышляя, произнёс Ратибор, крепко держа противно булькающую в тарелке супа голову незадачливого лавочника. Тот попытался судорожно вырваться из могучих рук разъярённого гиганта, но это было больше похоже на безнадёжные потуги вяло трепыхающейся в паутине мошки. Вообще без шансов! Рыжебородый исполин, казалось, даже не заметил этих тщетных попыток. Наконец, видя, что Крямзий уже еле шевелится, он вытащил его ряху из миски. Тот сразу стал жадно глотать ртом воздух. Похлёбка у него разве что из ушей не текла. Ратибор принюхался и брезгливо отпустил неудачливого говоруна.
— Ты чего, обделался, что ль, седло старого ишака? Может, сожрать тебя заставить твоё собственное дерьмо…
Купец испуганно затряс головой:
— Н-не-н-над-до… П-п-прошу-у вас-с… Я всё п-п-понял…
Крямзий представлял собой сейчас жалкое зрелище. Весь в похлёбке да своих фекалиях, трясущийся от страха, он нисколько не напоминал себя недавнего, такого важного и вальяжного. Глядя снизу вверх на Ратибора, он больше походил на кролика, посмевшего ненароком наступить на лапу спящему медведю.
— Сейчас извинишься перед хозяином и его дочкой, возместишь им за побои и за своё отвратительное поведение. За жратву и выпивку рассчитаться тоже не забудь! И если ещё раз услышу чего-либо от тебя, какие-нибудь мерзопакостные звуки из твоей пасти… Палками, аки бешеных собак, погоню из города тебя и всю твою свиту! Ты меня понял⁈
Ратибор нависал над трясущимся барышником, как скала. И вид его был страшен. Окружение торговца сидело тихо, как мыши, отводя взгляды и не смея даже пискнуть. Оказаться рядом с тремя лежачими на полу телохранителями или поменяться со своим хозяином местами никому из них не хотелось.