Толстый (СИ)

Боря медленно отступал вглубь помещения. Прошёл через разорённую кухню, свернул к офису, но и там спрятаться было проблематично, дверь сорвана с петель, если только под стол залезть.
Снаружи было шумно, вновь прибывшие прогоняли тех тварей, что раньше штурмовали здание, потом разлетелись несколько окон, и тяжёлый топот зазвучал уже внутри. Они приближались. Счёт пошёл на минуты. Если его найдут раньше, чем прибудет помощь, отбиться не получится, коридоры достаточно широкие, чтобы пропустить крупную тварь. Один выстрел из винтовки (а перезаряжать некогда) и два из обреза. После этого его сожрут, выковыряв из брони.
Приготовил гранаты. В стволы вставил патроны с одним огоньком. Звук шагов приближался, только бы в рацию сейчас ничего не кричали (наушник он умудрился где-то потерять), твари услышат раньше времени. Он выкрутил звук на минимум. Напрягая слух, пытался расслышать шум двигателя среди топота тварей, но пока ничего не услышал, возможно, просто каска глушит звуки.
Топот приближался, придётся встречать их в коридоре. Тут нашлось одно помещение, где теоретически можно было спрятаться, маленькая каморка, куда уборщица прятала инвентарь. Вот только закрывалась она картонной дверью без замка, да и выход оттуда только один.
За ближайшим поворотом показалась тень. Боря поднял винтовку, стрелять из такого ствола с рук — удовольствие сомнительное, даже для Бори с его немалым весом. Но выбора нет. Чешуйчатая голова, украшенная короткими костяными шипами, высунулась из-за угла. Пасть открылась для торжествующего воя, но закричать он не успел. Тяжёлая пуля, пробив череп, расплескала его содержимое по противоположной стене, туша рухнула на пол, частично перегородив собой проход. Рука судорожно дёргала затвор, а по зданию уже нёсся торжествующий вой. Нашли.
Второй выстрел был менее удачным, монстр попался тощий и вертлявый, пуля ударила в плечо, оторвав переднюю лапу, но наступательный порыв не погасила, раненый продолжал карабкаться через тушу своего менее удачного предшественника. Боря вскинул обрез, но понял, что бесполезно, следом полезли другие, голов пять-шесть, и это далеко не вся стая, есть ещё. Пробежав оставшийся отрезок коридора, он поочерёдно бросил в проход гранаты, а сам, опрокинув тяжёлый стол, спрятался за ним, повернувшись спиной к взрыву и надеясь, что толстые доски столешницы хоть немного задержат осколки и не позволят им пробить броню.
Туша первого убитого сделала своё дело, остальные застряли в проходе, мешая друг другу, пусть ненадолго, но достаточно, чтобы обе гранаты с интервалом в секунду сработали у них под ногами. Стол выдержал, досталось только он ударной волны. Но и от неё он пострадал неслабо, в глазах всё плыло, даже монстры в проходе казались одной бесформенной тушей.
Снова заговорила рация, но слов он не разобрал. Помощь пришла? Хорошо бы. Мысли в отбитой голове поворачивались медленно. А бесформенная куча мяса начала шевелиться, взрывы были слишком слабыми, чтобы полностью обезвредить такую толпу. Так и есть. Один точно жив.
С трудом сфокусировав зрение, он разглядел, как в его сторону медленно движется недобитый гигант, медленно, потому что на одной ноге, от второй стопы осталась бесформенная культя, из которой при каждом шаге выплёскивалась кровь. Кровотечения у них останавливались почти мгновенно, но здесь рана внизу, а давление слишком большое, кровь просто прорывает рану. Тварь сильно сутулилась, но и так видно, что рост превышает три метра, а вес хорошо за полтонны.
Когда расстояние сократилось до трёх метров, монстр прыгнул, прыжок получился слабым из-за тесноты, огромного веса и покалеченной ноги, но этого хватило, чтобы сбить Борю с ног. Два выстрела прогремели одновременно, огоньки, источающие едкий дым, вонзились в широкую грудь, при этом, как показалось, сразу погасли.
Туша чудовища придавила его к полу, расплющивая внутренности и ломая кости, огромная пасть, в которой запросто поместился бы средних размеров кабан, раскрылась, чтобы откусить голову. Слабые человеческие руки упёрлись в грудь, чтобы хоть как-то оттянуть этот момент. Но пасть захлопнулась почти без усилия, зубы оцарапали шлем и бессильно соскользнули. А когда монстр снова её раскрыл, из горла у него вырывался огонь.
 
Пламя бушевало в широкой груди, выжигая внутренние органы, Боря одёрнул руки, чтобы не обжечься, но вылезти из-под горящей туши не получалось. Он имел все шансы сгореть, но, к счастью, тварь в агонии начала метаться, в результате чего он смог отползти на два шага в сторону. От едкого дыма становилось нечем дышать, он почти ничего не видел, зато к нему вернулся слух. Рация продолжала что-то говорить, а снаружи слышался приглушённый грохот пулемётных очередей. Судя по грохоту, работали там отнюдь не «Дегтярёвы», а что-то калибром побольше.
Не слыша своего голоса, он начал говорить в рацию, говорил, что он в коридоре, что здесь пожар, что он сейчас сгорит. Пожар в самом деле начинался, горел линолеум на полу и деревянный косяк двери, пока не опасно, но двигаться он не мог, да и дышать становилось всё труднее. Надо лечь на пол, там дым не такой густой, но это было затруднительно, он так и продолжал сидеть, прислонившись к стене, тупо уставившись на подбиравшиеся к нему языки пламени.
Уже теряя сознание, он различил сквозь клубы дыма силуэт человека, кто-то, по глаза замотанный белым полотенцем, подбежал к нему и начал поднимать с пола. Сознание погасло, потом снова включилось, когда он был уже снаружи. Четыре человека несли его к бронемашине, он ведь такой тяжёлый, нелегко им пришлось, глаза закрылись во второй раз, теперь надолго.
  
Глава восемнадцатая
 
Снова пришёл в себя он нескоро. Кое-что отложилось в памяти, его куда-то несли, потом он ехал в бронемашине, где-то наверху стучал пулемёт и сыпались вниз крупные гильзы. Потом снова наступила тишина. А теперь в глаза ему светил яркий свет, пробивавшийся даже сквозь веки. Пришлось просыпаться.
Некоторое время он привыкал к свету, пока, наконец, расплывчатые пятна не стали превращаться в узнаваемые предметы. Один такой предмет сидел прямо перед ним. Кристина, сидя у постели раненого, старательно прочищала шомполом стволы его обреза. Занятие это целиком поглотило её внимание, отчего она не заметила, что Боря открыл глаза.
— Что со мной? — спросил он едва слышно, голос был чужой, а пересохший язык ворочался с трудом.
Оружие выпало из рук девушки, она встрепенулась и посмотрела на него глазами, полными слёз.
— Ты живой, — всхлипнула она, падая ему на грудь.
Обняв её непослушными руками, Боря прислушался к ощущениям, слабость, боль в груди, голова кружится, трудно дышать. Но всё это были мелочи, главной проблемой была жажда.
— Пить, — попросил он.
Кристина вынула из тумбочки большой стеклянный графин, налила в стакан и осторожно, стараясь не пролить, поднесла к его губам. Первый глоток прошёл с трудом, потом второй, третий. На лбу выступил пот, сердце забилось чаще. Стакан как-то очень быстро закончился. Он глазами попросил, чтобы налила ещё, говорить не было сил.
Не успел он допить второй стакан, как дверь комнаты распахнулась, внутрь вошли двое. Первым был его отец, а вторым штатный доктор лагеря Михаил Левинзон.
— Пациент скорее жив, чем мёртв, — заметил Сергей Иванович.
— Я же говорил, — пожал плечами доктор. — А с учётом нашей ускоренной регенерации, восстановится за пару дней.
— Что со мной? — уже нормальным голосом спросил Боря.
— Много чего, ожог верхних дыхательных путей, отравление угарным газом, отбиты внутренности, сломаны два ребра, причём, на удивление симметрично, справа и слева, контузия и ушиб мягких тканей головы. Вроде ничего не забыл.
 
Боря немного привстал на кровати. Потрогал грудь, рёбра болели, но не сильно, вполне сможет двигаться. Тут он вспомнил, что на груди у него что-то висело.
— Шарик, круглый такой, в мешочке… — растерянно пробормотал он. — На груди у меня висел.