Толстый (СИ)

— Павел Зиновьич, — громко сказал Боря, входя в оружейную, за последние два дня их лагерь сильно разросся, включил в себя три жилых дома, а на территории установили несколько вагончиков и палаток. Палатки выдали спасатели для размещения беженцев. — Я вам револьвер пришёл вернуть.
Он протянул револьвер хозяину рукояткой вперёд.
— Осторожно, заряжен.
— Вижу, что заряжен, а тебе уже не нужен?
— Другим нужнее, — отозвался Боря. — У меня теперь свой есть.
На стол начальника вооружений лёг обрез.
— Если можно, выдайте двенадцатого калибра штук несколько.
— Можно, — кивнул оружёйник и полез под стол. — Вот, держи, тут картечь крупная, миллиметров по восемь-десять. И порох там как раз для короткого ствола, порция небольшая, зато сгорает быстро.
На столе выстроились в ряд толстые пластиковые цилиндры. Десять штук.
— Как расстреляешь, снова приходи, только гильзы не выбрасывай.
Новое оружие было непривычно, револьвер, хоть и был громоздким и тяжёлым, всё же ему знаком, пусть и без практики. Обрез охотничьего ружья он впервые держал в руках. Пришлось учиться. Некоторое время тренировался заряжать и разряжать. Потом стал «стрелять» вхолостую, вынимая обрез из-за пояса. Получалось плохо, через раз он забывал взводить курки. Потом всем тренировкам настал конец, поскольку его позвали работать.
В лагерь стали прибывать первые беженцы, в массе своей женщины и дети. Причина этого была не только в том, что сотрудники МЧС регулярно объезжали город, по крайней мере, его доступные районы, и громко объявляли о начале эвакуации, указывая адреса ближайших опорных пунктов выживших. Просто за эти дни закончились запасы еды и воды (водопровод работал, но не везде, чинить поломки было некому), к тому же быстро разнеслись слухи (сотовая связь временами пропадала, потом появлялась снова), что мутанты, из тех, что покрупнее, не довольствуясь добычей на улице (а таковой уже не осталось), стали совершать рейды по квартирам. Развитая особь с когтями вполне могла заскочить на балкон второго-третьего этажа, выбить стеклянную дверь и сожрать всех, кто внутри, от людей до канарейки.
Недавно им показали карту города, где были нанесены все лагеря выживших. Они охватывали примерно половину города, вторая объявлялась зоной, где выживших нет. Именно там плотность распыления отравы была максимальной, а потому тварями стали поголовно все. Сейчас их там много, а пищи для них мало. Что они станут делать, когда сильно проголодаются? Правильно, пойдут туда, где пища есть, и тот факт, что добыча эффективно огрызается, никого не остановит.
А лагеря располагались так, чтобы жителям любого района можно было относительно свободно эвакуироваться в такой лагерь в пешем порядке, а уже потом их подберут и отвезут конвоем в центр, стадион и спорткомплекс «Динамо», где сейчас располагается то, что можно назвать властью.
Это было подобно лавине, сначала пошли редкие одиночки, а за ними, видя положительный пример, шли соседи, а за соседями все остальные. Людской поток всё уплотнялся. Шли, как правило, семьями, иногда по две-три семьи. Мать ведёт детей, а отец или старший сын, вооружённый топором, бегает вокруг и высматривает опасность. А навстречу им уже выдвигается группа из лагеря, с оружием и в защитной одежде. Вещей при них мало, только деньги, документы и минимум одежды. Благоразумие в людях победило жадность, лучше остаться без вещей, чем задержаться в пути и дать себя убить. Перебежками они добирались до прохода в лагерь, где их встречали, вносили в предварительные списки, придирчиво осматривали на предмет укусов и царапин, а потом поселяли в палатках. Хорошо, что локальный апокалипсис случился летом, можно держать людей почти на улице.
Тут же, среди палаток, поставили полевую кухню, что ещё вчера пригнали спасатели. Сейчас там аппетитно булькала мясная каша, распространяя по округе соблазнительный запах. Боря совсем уже настроился на обильный обед, каковой здесь случался редко, просто потому что варить было некому, официального повара забыли назначить. Сейчас же таковой появился. Некий Бобир, приезжий из Узбекистана, едва появившись в лагере, объявил себя поваром лохматого разряда и предложил свои услуги, руководство обрадовалось и сразу утвердило его на должность, выдав двух молодых парней в помощники.
 
Наконец-то их лагерь занялся делом, настоящим полезным делом, спасением людей, а не мелким мародёрством и охраной самих себя. Да и в мародёрстве особой прыти никто не проявлял. Добычи пока было много, окрестные магазины исправно снабжали консервами, крупами и питьевой водой, брали и алкоголь, но он весь поступал под контроль руководства, пить спиртное разрешалось свободным от дежурства, и только в определённых границах, которые определяли руководители. По-хорошему, в таких условиях необходимо сухой закон вводить, но и людей понять можно, многие родных потеряли, а вокруг такое творится, что и без вируса крыша потечёт. Пусть уж лучше пьют.
На будущее планировались крупные рейды вглубь города, человек по тридцать с техникой. Требовалось топливо для генераторов, поскольку электричество то появлялось, то исчезало, а прожекторы должны были гореть всю ночь. Требовалось оружие, которого не хватало на всех бойцов, многие пользовались посменно, получая ствол на операцию и сдавая его после. Патронов тоже было мало, случись ещё одна большая атака мутантов, лагерю не устоять.
Руководство, хоть и не спешило делиться оружием, помогало косвенно, всех беженцев, что в массе своей представляли собой лишние рты, забирали себе, размещая в таких же палатках, но уже на стадионе. Они же вскрыли какие-то большие продуктовые склады, так что теперь голодная смерть никому не грозила. Если чей-то лагерь оказывался далеко от богатых магазинов и складов, продукты подвозили из центра. В центре же действовало подобие армии, сборная солянка из ЧОПовцев, ФСИНовцев, спасателей, остатков полиции, а также множества добровольцев, которых мобилизовали на службу. Людей у них было довольно мало, а боеприпасов впритык, тем не менее, эта организованная вооружённая сила с автоматическим оружием (даже парочка пулемётов у них была) регулярно производила рейды в ближние районы и, как могла, сокращала поголовье мутантов. Впрочем, это была капля в море, к тому же мутанты быстро научились прятаться, а потом появлялись вновь на уже зачищенных вроде бы местах.
— Борька, чего завис? — Сергей Иванович материализовался рядом с Борей, что уже в мыслях поглощал горячую мясную кашу. — Пошли, дело есть.
Поняв, что каша отменяется, Боря начал канючить:
— Пап, давай поедим, дело подождёт?
— Там уже готово, — сдался отец. — Бери тарелку, нет, две, на меня тоже порцию возьми, тащи сюда, тут и поговорим. На сегодняшний вечер дело есть.
Про дело Боря уже знал, какое-то очередное месторождение оружия, только отец, как настоящий конспиратор, продолжал хранить тайну. Впрочем, тайна его интересовала сейчас мало, развив неплохую для своей комплекции скорость, он занял место в только начавшей выстраиваться очереди, получил две пластиковые тарелки гречки с тушёнкой, после чего, уже гораздо медленнее вернулся к отцу. Присели они за большим деревянным ящиком, приспособив под сидения ящики поменьше. Третьим к ним присел Павел Зиновьич, он, видимо, тоже был в доле. Хотя, какая там доля? Они ведь не для себя стараются, все найденные стволы отойдут лагерю. В отличие от них, Павел Зиновьич держал в руках пластиковую тарелку с овсянкой быстрого приготовления, видимо, здоровье подводило, приходилось придерживаться строгой диеты.
 
— Давай уже, Серёга, колись, — проговорил главный оружейник, выскребая остатки каши со дна тарелки, порция оказалась до смешного малой. — Где ещё стволы надыбал?
— Под носом у нас, всего километра три по прямой, может, четыре, — Сергей указал куда-то вдаль. — Вон там, магазин «Охотник».
— Так нет его, — уверенно заявил Зиновьич. — Там воинская часть была, её подорвали, а взрывная волна снесла магазин.