Последний вальс

Графу не потребовалось много времени, чтобы проинструктировать Монка относительно безотлагательной выплаты графине Уонстед ежеквартального содержания и обсудить с ним еще кое-какие дела. Почти столько же времени занял просмотр утренней почты. Несколько писем Джерард отложил в сторону, чтобы в свободное время прочитать их еще раз.
А пока ему необходимо было подумать.
Кристина не располагала собственными средствами с самого первого дня семейной жизни. Монк подтвердил слова графини о том, что все ее счета, которых оказалось не так уж много, оплачивал покойный супруг. Граф лично просмотрел бухгалтерскую книгу и нашел совсем немного записей, касающихся покупки одежды, драгоценностей — последние, судя по всему, не покупались вовсе — или иных предметов личного пользования для детей или графини.
После того как умер Гилберт, у Кристины не было денег на карманные расходы. Она передала Монку счета за несколько траурных платьев, но денег никогда не просила. Так что же это за долг, который она не сумела представить как очередной счет за какую-нибудь покупку? Никто не мог назвать Кристину расточительной — скорее наоборот. Ее неожиданная реакция на предложение сыграть в карты свидетельствовала о том, что мысль о ставках и разного рода пари действительно вызывает у нее ужас.
Дело было вовсе не в «пустяковом долге». Кристина едва не лишилась чувств. Она побледнела прежде, чем распечатала письмо. Эта бледность сразу бросилась Джерарду в глаза, так как резко контрастировала с ярким румянцем на щеках Кристины, только что вошедшей в дом с мороза. Она узнала почерк и поняла, о каком именно долге пойдет речь.
Что же это за долг?
Джерард вынужден был напомнить себе, что это не его дело. Он с готовностью оплатил бы долг Кристины, но она не приняла от него помощь. Лишь попросила выплатить причитающееся ей ежеквартальное денежное содержание.
Адрес на письме выглядел так, словно его писал старый или больной человек.
Размышления Джерарда были прерваны тихим стуком, вслед за которым в дверном проеме показалась голова.
— О, — подавленно произнесла Дженнет Кэмпбелл. — Я думала, здесь никого нет. Прости, что потревожила тебя, Джерард. Мне сказали, что я могу взять здесь нужную мне книгу, но я могу прийти позже.
— Входи. — Джерард с улыбкой направился навстречу подруге. — Я очень рад, что меня потревожила именно ты. Здесь огромное количество книг, и некоторые из них, наверное, даже интересны. Но может быть, ты повременишь с выбором книги, Дженнет? Надень вместо этого плащ и шляпку и прогуляйся со мной.
Дженнет с удивлением посмотрела на Джерарда, но тот знал, что она разделяет его любовь к прогулкам. Они давно уже пришли к общему мнению, что думать и расслабляться лучше всего на улице.
— Конечно, — ответила девушка. — Дай мне пару минут.
Выйдя из дома, друзья направились к озеру. Они не разговаривали. Эта черта Дженнет очень импонировала Джерарду. Его подруга не испытывала необходимости в том, чтобы говорить без умолку, и не нуждалась в том, чтобы ее развлекали беседой. Они с Джерардом прекрасно чувствовали себя в тишине.
— А вот и озеро, — нарушил молчание Джерард, когда они миновали густые заросли деревьев. — Оно довольно большое, хотя из дома его не видно.
— А… — Дженнет посмотрела на расстилающееся перед ней озеро, полностью покрытое льдом. Оно было окружено деревьями, окончательно сбросившими листву. — Знаешь, мне ужасно захотелось домой. Это озеро кажется таким большим и суровым — нетипичная для Англии картина. Оно чудесно.
— Да.
Друзья некоторое время стояли в полном молчании, а потом Дженнет посмотрела на графа.
— Хочешь поговорить о нем? — спросила она.
Джерард тихо засмеялся. И это ему тоже нравилось в Дженнет. Иногда они без слов улавливали настроение друг друга.
— Не совсем, — ответил он. — Честно говоря, я вообще не уверен, как построить разговор. Ты когда-нибудь ненавидела, Дженнет?
Она задумалась.
— Ты ведь говоришь не о мимолетной вспышке гнева или неприязни по отношению к некоторым людям, верно? — спросила она. — Ты имеешь в виду гораздо более глубокое и долговечное чувство, пожирающее тебя изнутри.
 
— Да. — В самую точку.
— Нет, — произнесла Дженнет. — Я никогда не испытывала ничего подобного. Это чувство возникло недавно, Джерард? Может быть, оно пройдет, и ты забудешь о нем. Оно очень мучительно?
— Я думал, что забыл, — ответил Джерард. — Но возможно, я просто запрятал эту ненависть подальше, позволив ей превратиться в незаживающую язву.
— А возвращение домой вновь разбередило ее, — произнесла Дженнет, а потом тихо добавила: — Вернее, твой приезд сюда. Твое детство здесь было не слишком счастливым, верно? Я помню рассказы о переменчивом настроении твоего дяди, о том, как он ценил тебя больше собственных детей, чем породил в их душах ненависть к тебе. Но все они теперь мертвы, и твоя ненависть связана вовсе не с поместьем, верно? А с каким-то человеком. Прости. Я не хочу…
— Она приняла предложение Уонстеда, хотя они были знакомы всего три недели, — произнес Джерард. — Потому что он был графом, имел собственность и огромное состояние.
— Джерард, — тихо сказала Дженнет, коснувшись его руки, — большинство женщин выходит замуж именно по этой причине. Быть женщиной непросто. Перспектива остаться без поддержки пугает нас гораздо больше, нежели мужчин. А способов обеспечить себя не так уж много.
Но Джерарду не хотелось, чтобы подруга искала оправдание поступку Кристины.
— Возможно, — продолжала она, — он ей понравился. Ты не можешь знать этого наверняка. Ты был далеко. У нее две замечательные дочки — я видела их сегодня утром.
Джерард улыбнулся.
— С тобой так легко, Дженнет, — сказал он. — Я не хотел нагружать тебя своими проблемами. Как думаешь, тебе здесь понравится?
— Конечно, — ответила девушка. — Мы с Эндрю думали, что встретим Рождество в одиночестве в Лондоне, и уже начали жалеть себя, оказавшихся так далеко от дома и друзей. И тут ты пригласил нас к себе. Так мило с твоей стороны. Да, нам обоим ужасно здесь нравится. Чудесное поместье, милые доброжелательные люди вокруг.
— Я полагаю, ты поняла, ради чего все это затевалось? Помимо празднования Рождества. — Джерард задал этот вопрос лишь потому, что у них с Дженнет никогда не было друг от друга секретов.
Дженнет лишь на мгновение отвела взгляд.
— Эндрю высказал предположение, — ответила она, — а вчера я поняла, что он, пожалуй, прав.
— Ну и что ты скажешь на это, моя дорогая подруга?
Склонив голову набок, Дженнет внимательно посмотрела на Джерарда:
— Ты обладаешь неистощимой энергией, Джерард, и это не дает тебе покоя. Ты все время искал что-то и никак не мог найти. Не пытайся остановиться на чем-то, если до сих пор не уверен в том, что именно тебе нужно. Не заставляй себя уверовать в то, что мисс Гейнор именно та, кто тебе нужен, до тех пор, пока не будешь знать это наверняка. Иначе тебя ждет безрадостная жизнь.
— А что, если о тебе я думаю больше, чем о Лиззи Гейнор?
Дженнет покачала головой.
— Мы знакомы много лет, Джерард, — сказала она. — С тех самых пор, как я еще училась в школе. И поверь, если бы твоей избранницей была я, ты уже знал бы это наверняка.
— И все же, — возразил Джерард, — более близкого друга, чем ты, у меня еще никогда не было.
— Тебе нужно нечто большее, нежели дружба. Я чувствую в тебе потаенную страсть, хотя и ни разу не видела, чтобы она вырвалась на свободу. Я тоже способна на страсть, хотя многие люди даже не подозревают об этом. Когда-нибудь я разделю с мужчиной такую любовь, о которой поэты слагают стихи. — Дженнет шаловливо улыбнулась.
— Я ему завидую, — произнес Джерард.
— Нет. Не завидуешь, — возразила Дженнет. — Тебе нужна лишь моя дружба, Джерард, а мне — твоя. Знаешь, говорят, что ненависть сродни любви.
— Нет, слишком много неприязни. Слишком много раздражения и горечи и слишком мало доверия. Слишком много…