Наследие предков (СИ)

Мама побледнела на глазах и прижала ладони на этот раз к губам:
- Да, как же так…
- Я не стану забирать снадобье у нее. Не правильно это, принуждать жену против воли в постель с мужем ложиться. Но нашему браку рано или поздно придется состояться, а с порошком этим Терре легче будет пройти через это.
- И ты… так спокойно об этом говоришь?
- Сейчас я ничего не могу изменить, потому я спокоен.
- Если дело так обстоит, может и не стоит вообще тогда узаконивать этот брак?
- И дальше что? – хмыкнул Гелиан. – Если отец поймет, что я ложе с Террой не делю, думаешь, от этого всем нам легче станет? Как у моей законной жены у нее будут все права рода Птаховых. Наш брак развяжет ей руки, и она обретет ту свободу, о которой раньше ей запрещали думать.
- Свободу ли? – прошептала мама.
- По ее меркам это будет свобода.
- А по твоим?
- Причем здесь я?
- Клетка одна на двоих, Гелиан. Почему ты захотел угодить в нее именно с Террой?
- Тебе известны мои мотивы.
- Не все, - покачала головой мама. - О том, что ты не способен объяснить себе самому, я могу лишь догадываться.
Гелиан рассмеялся. Как быстро его мать позабыла о том, что пришла жаловаться на Терру?
- Мой выбор супруги обоснован расчетом. Терра достаточно умна, чтобы поддерживать разговор со мной, она хорошо относится ко мне и нуждается в моей опеке. Ты знаешь, мама, что мне тяжело находить с окружающими общий язык. С Террой у меня таких проблем никогда не возникало. Она интересна мне как личность, и в этом я вижу залог успешного брака с ней.
- Ты пытаешься свести все к логике, - вторила мама, - но чем больше приводишь доводов, тем более алогичным мне кажется твой брак.
- Я понимаю, почему ты отрицаешь мои мотивы, - улыбнулся Гелиан. – Они кажутся тебе слишком рациональными. Ты по природе натура импульсивная, как и все женщины. Мое восприятие бытия тебя пугает, и ты ищешь другие, более понятные тебе объяснения.
- Гелиан, за фасадом из твоего высокого интеллекта прячется маленький испуганный мальчик, который все еще не понял, что в некоторых вещах он мало чем отличается от других.
- Я отличаюсь от других, и ты это знаешь.
Мать прижала ладонь к виску и закрыла глаза.
- Ты выжил. Да, ты изменился. Да, это было трудно принять. Но, ты выжил.
- За эту жизнь я заплатил высокую цену.
- Память вернулась к тебе. Эмоции тоже! – произнесла мать и открыла глаза, уставившись на него с какой-то надеждой во взгляде.
В чем она пыталась себя убедить? В том, что он обычный человек? В том, что он по-прежнему ее ребенок и все странности в его поведении рано или поздно куда-то испаряться? Знает ли она, каких трудов ему стоит контролировать себя? Как сложно оставаться «нормальным» в глазах остальных людей? Ему известны тайны, от которых она пришла бы в ужас. Его мотивы обоснованы логикой и каждый шаг просчитан наперед. Он улыбается, когда нужно улыбнуться, и прячет смех, когда остальным хочется рыдать. Их проблемы кажется ему напускными, и лишь задача, которую он должен выполнить, является по-настоящему важной. С Террой ему всегда было легко. Знание того, что они больше схожи друг с другом, чем с остальными, словно развязало ему руки. И та легкость в общении, которая возникла между ними пять лет назад, обусловлена не только мотивами его поступков, но и обстоятельствами, которые сыграли с ними обоими злую шутку.
- Да, я стал более эмоционален, чем когда-то, - согласился Гелиан, - но мама… я контролирую свои эмоции с той же легкостью, с которой ты обрушиваешь их на всех остальных.
- Ты больше ни черта не контролируешь, Гелиан! – воскликнула мама и улыбнулась почему-то. – И по непонятной мне причине пытаешься убедить себя в обратном!
- Что ты хочешь этим сказать?
- Я хочу сказать, что лучше бы ты проводил время со своей молодой женой, чем сидел взаперти наедине с книгами.
- Мама…
- Мы отклонились от темы, - мать уперла руки в бока и на этот раз прищурилась: - На счет выходки твоей супруги: я требую «статисфакции»!
- «Сатисфакции», - поправил Гелиан.
 
- Ты понял, чего я требую. Никто не вправе вести себя с твоей матерью, как с глупой девчонкой на побегушках! Особенно твоя жена! Пусть извиниться передо мной в присутствии Радомира и Авроры и тогда, возможно, я смогу ей простить унижение.
- Мама, у меня нет времени разбираться в ваших ба… женских перебранках! Уверен, что Терра уже раскаялась и если ты навестишь ее…
- Не думай, что ты как всегда сможешь отмахнуться от всего мирского, что тебя окружает, и вернуться в свой разумный и логичный мир науки и познания! – едва ли не прокричала мать.
Гелиан даже закрыл глаза на несколько секунд, ибо терпеть не мог, когда в его присутствии кто-то переходил на повышенные тона, особенно мать.
- Мама, я уверен, что…
- Пусть извиниться!
Гелиан сжал челюсти, потому как его терпение начало трещать по швам.
- Мама… - монотонно произнес он. – Я поговорю с Террой об этом инциденте, но не сейчас.
- Когда?!
- Вече…
- Вечером меня в твоем доме уже не будет, если она не извиниться до ужина!
- Ужин через два часа, мама…
- Значит, у нее есть два часа, чтобы привести мысли в порядок и вспомнить, как должно вести себя с матерью мужа!
Гелиан сделал глубокий вдох, но понял, что это не помогло ему справиться с накатившим раздражением.
- Почему ты молчишь?! – кричала мама. – Я требую, чтобы ты немедленно…
- Знаешь что, ма… - выдавил из себя Гелиан, гневно сверля глазами собственную мать, - я никуда не пойду. Терра – моя жена, а ты – моя мать. Бегать между вами, чтобы решить, кто из вас и что именно кому должен я не намерен. Если тебя в данной ситуации больше волнует, что о тебе подумает Радомир и Аврора, то меня больше интересует, почему моя жена решила нанять себе личного охранника!
Мама потупила взор и прижала ладони к груди.
- Если ты позволяешь жене разговаривать со мной подобным образом, возможно, мне вообще не стоит больше оставаться в твоем доме… - произнесла она.
- Пока отец на рудниках ты все равно никуда не полетишь.
- Отец вернется завтра.
- Хочешь улететь – улетай. И прихвати с собой моих братьев с женами! Они меня уже достали!
Мама больше ничего не говорила. Опустив руки, она развернулась и поплелась к двери. Гелиан тоже молчал. Никто не смеет манипулировать им, даже мать. Никто не вправе указывать, что ему делать, а чего нет.
***
В четыре часа к Терре «мастер по удалению лишних волос с тела» пришла. Терра то и дело на Аврору косилась, пока женщина в годах утварь на столе раскладывала.
- Госпожа Терра, - обратилась к ней «мастер», - пока я пасту грею, вы рубашку свою снимайте и под одеяло прячьтесь.
- Рубашку? – не поняла Терра. – Зачем рубашку?..
«Мастер» нахмурилась и вопросительно на Аврору глянула.
- Госпожа, - мягко произнесла Аврора, - волосы все удалять будем?
- Д-да, - кивнула Терра.
- Тогда, рубашка только мешать будет.
- Чему мешать? – не могла понять Терра.
Аврора, заметив, что «мастерица» отвернулась, указала пальцем на свой лобок.
«И там?» - произнесла Терра одними губами.
Аврора кивнула, что мол «и там».
Когда «мастер» подошла к Терре с миской и деревянной лопаткой, торчащей из нее, Терра откинула одеяло и приготовилась терпеть. Удаление волос подмышками оказалось «безболезненной» подготовкой к основной части действа. Терра кричать от боли себе не позволила, но рот рукой зажимала постоянно. Когда на ее теле вообще не осталось волос, кроме как на голове, «мастер» сложила утварь и снова обратилась к Терре:
- Госпожа, не желаете ли заняться руками и ногами?
Терра вновь на Аврору взглянула. Получив одобрительный кивок, она согласилась заняться и теми, и другими. «Мастер» заставила Терру попарить стопы в ванночке, после чего стала с них кожу омертвевшую специальным инструментом снимать. Потом ногти ее подпилила какой-то специальной металлической палочкой и ноги кремом обмазала, массируя стопы. С руками нечто похожее было, только без лезвия. «Мастер» на ее ногти какую-то смесь нанесла и палочкой деревянной с них кожу лишнюю убрала. Потом и массаж был. Как только «мастер» откланялась, Терра на ноги с кровати подскочила, да давай по комнате кругами расхаживать.