Митральезы Белого генерала. Часть вторая (СИ)

— Хорошо хоть не граната, — вздохнул прапорщик, целясь в пиромана.
Грянул выстрел, и дернувшийся от боли джигит, уронив средство поджога себе под ноги, повалился на него сверху. Ватный халат его немедленно загорелся, а еще через пару минут получившийся костер уже отвратительно смердел на всю округу. Однако обнаружившему себя Дмитрию пока что было не до этого.
Впоследствии, недоброжелатели Скобелева будут не раз говорить, что Белый генерал победил только потому, что у его врагов были лишь фитильные ружья против современных винтовок Бердана. Бог им судья! Но пока что Будищеву не встретилось ни одного фитильного карамультука. Иногда, конечно, попадались богато изукрашенные кремневые ружья, служившие статусным оружием у их владельцев, но сейчас большинство его врагов были вооружены не хуже русских солдат. И даже если стреляли они не столь хорошо, как он, промахнуться с такого расстояния было затруднительно.
На сей раз вражеские стрелки сразу же поняли, что им зашли в тыл и тут же перенесли огонь на Будищева. Тяжелые пули то и дело шмякались в стены рядом с ним, выбивая фонтанчики пыли из глинобитных стен. Он же, стиснув зубы и беспрерывно дергая за скобу, безостановочно палил в ответ. Во время Балканской войны нечто подобное произошло под Плевной, когда спешенные турецкие кавалеристы расстреливали из своих винчестеров наступавших русских солдат.
Двоих он застрелил сразу, третьего подловил, когда тот высунулся из укрытия, четвертого… четвертый неожиданно для всех присутствующих, попытался вступить в переговоры:
— Эй, русские! Отпустите Карим-хана, и мы не будем вас убивать! — прокричал он.
— Ты охренел?! — изумился от подобной наглости Дмитрий.
— Это тебя зовут Гару Мерген?[7] — спросил все тот же голос. — Напрасно ты думаешь, что убил всех моих воинов. Сейчас придут остальные, и ты пожалеешь, что до сих пор жив. Если, конечно, не одумаешься.
— Мели Емеля, твоя неделя, — пробурчал прапорщик, пытаясь понять, откуда слышится голос переговорщика.
— Сегодня ты не так меток, как обычно! — продолжал невидимый текинец.
— День нынче постный! — посетовал Будищев. — Но ты подойди ближе, я исправлюсь.
— Да ты — шутник, гяур! Я уважаю твою храбрость, а потому предлагаю еще раз, отдай нам Карим-хана, и мы уйдем.
— Уходи прямо сейчас, я по пятницам не подаю!
— Я не прошу у тебя милостыню, а предлагаю жизнь тебе и твоим друзьям!
— Маловато предлагаешь.
— А что ты хочешь еще? — в голосе невидимого собеседника прозвучало искреннее удивление.
— Ну не знаю, — пожал плечами Дмитрий. — Мешок золота, к примеру… или, на худой конец, имя того урода, кто продает вам патроны!
— Прапорщик, что вы себе позволяете?! — не выдержал Мамацев и высунулся из окна.
— А что, — ухмыльнулся моряк. — Я человек не богатый, да и жалованье одни слезы…
— Хорошо, — согласился, подумав, текинец. — Я заплачу тебе тысячу золотых дирхемов!
— Жмот ты! — вполголоса констатировал Будищев, осторожно перебираясь в соседний двор. — И дети у тебя будут жмотами!
— Что ты молчишь, Гару Мерген?
Пока Дмитрий думал, как бы пообиднее обматерить невидимого переговорщика, подал голос, некстати очнувшийся Карим, что-то прокричавший на своем языке.
— Да закройте же вы ему пасть! — выругался Будищев,
Очевидно, Мамацев с доктором сами пришли к такой же мысли, потому что больше криков заложника слышно не было.
Как впоследствии выяснилось, говоривший по-русски предводитель текинцев не совсем врал. У него еще были люди, просто они немного опоздали и подошли позже к месту стычки. И пока он тянул время, они успели подтянуться и теперь окружали оказавшуюся столь зубастой добычу, в надежде решить вопрос радикально. И хотя Дмитрий с самого начала допускал нечто подобное, встреча лицом к лицу с двумя туркменами оказалось для него не слишком приятным сюрпризом. К счастью, первый из них — молодой парень с берданкой в руках на секунду замешкался, и эта оплошность стала для него роковой. Прапорщик ловко отбил ствол винтовки в сторону от себя и обратным движением впечатал приклад в нос противника. Затем отшатнулся отвторого — кривоного бородатого крепыша яростно напавшего на него с саблей и несколько раз выстрелил тому в живот и грудь. Однако, не смотря на то, что мягкие пули в клочья рвали его тело, текинец продолжал по инерции двигаться, пока не упал у ног своего убийцы, обливаясь кровью.
 
— Чтоб тебя! — замысловато выругался Будищев, разом припомнив все, что довелось слышать от боцманов на флоте и унтеров в армии.
В этот момент до него донесся женский визг, исходивший из дома, где засели Мамацев и Студитский с барышнями и заложником, а следом за ним несколько револьверных выстрелов. Прокляв все на свете, он бросился назад, холодея от мысли, что не успеет. Ворвавшись внутрь, Дмитрий к своему изумлению не застал там никого, кроме своих друзей. К счастью, никто из них до сих пор серьезно не пострадал, разве что Мамацев был легко ранен в предплечье, а мадемуазель Сутолмина имела несчастье встретиться с мышью и теперь орала как резаная. Несчастное животное, ставшее причиной столь бурной реакции, давно улизнуло в свою норку, но истерика все не прекращалась. Наконец, барышня провалилась в спасительный обморок и непременно упала бы на земляной пол, но галантный подполковник успел подхватить ее на руки.
— Я худею, дорогая редакция! — шумно выдохнул прапорщик, в изнеможении прислонившись к стене, опустился на корточки.
— Что с вами, вы ранены? — бросилась к нему Люсия.
— Вроде бы нет, — пожал он плечами.
— Но у вас весь мундир в крови!
— Это не моя… пока что.
— Господа! — отвлек их восторженный возглас Студитского. — Вы не поверите, но там наши!
— Наконец-то, — равнодушно отозвался Будищев.
— Погодите, вы, что же знали, что должна прийти помощь? — изумился врач.
— Конечно. Я сам послал Федора к капитану Слуцкому.
— Но как вы догадались?
— Как вам сказать, — вздохнул моряк. — Есть такая примета, если хрень может произойти в принципе, она случится обязательно! А ваш маленький мерзавец с такой довольной мордой ухватился за эту дурацкую охоту, что ничего иного я и не ждал.
— Шакал! — прошипел мальчишка, с трудом вытолкнув изо рта кляп.
— Выпороть бы тебя, — мечтательно отозвался Дмитрий, — да Женевская конвенция [8] не позволяет.
— Я как лечащий врач этого молодого человека, — вмешался Студитский, — нахожу его вполне выздоровевшим, и не подпадающим под защиту международных договоров!
— Что? — переспросил Карим, мало что понявший из сказанного.
— Сейчас узнаешь, — посулил пленному Будищев и, попытавшись встать, пошатнулся
— Что с вами? — испугалась сестра милосердия, видя, как он чуть не упал.
— Все в порядке, — поспешил успокоить он ее. — Просто ногу судорогой свело.
— Давайте я вам помогу, — решительно заявила Люсия, беря его за руку.
Наружу они так и вышли, сначала доктор, затем Мамацев с Сутолминой на руках, за ними денщик, тащивший за шиворот Карима и последним Будищев, все еще опирающийся на руку мадемуазель Штиглиц. Казаки и охотники уже успели покончить с нападавшими. Пожелавшим сдаться вязали руки, остальных стаскивали в кучу, предварительно обобрав. Командовавший ими Слуцкий встретил спасенных с максимальной любезностью, а вот оказавшийся рядом с ним казачий офицер при виде прапорщика и баронессы совершенно не обрадовался.
— Бриллинг, вы знакомы с баронессой? — осведомился капитан.
— Прежде я имел такую честь, — скрипнул зубами хорунжий.
— А у господина подполковника охота явно удалась, — с усмешкой продолжал офицер, глядя как тот хлопочет над своей подопечной.
 
— И не только у него!
— Вы про будущего графа Блудова? Пожалуй, вы правы.
— Этому не бывать! — прошептал Бриллинг, и поспешил отвернуться, чтобы никто не видел злобной гримасы, исказившие черты его лица.
[1] Имеется в виду популярный в то время цирк Чинизели.