Проклятый наследник 1 (СИ)
От смерти меня спасли мои рефлексы и выстрел Онвира. Очередная его стрела взорвалась за четыре метра до Рэма и снова поразила его осколками. Из-за этого удар ушёл чуть в сторону и укол всего лишь пронзил мою сонную артерию.
Я тут же отскочил, в ужасе сделал очередной теневой прыжок.
— Да уж, Рэм явно собирается меня убить, — буркнул я вслух, но радуясь что хоть глотка не задета.
Кровь хлестала быстро, однако я вспомнил как помогал исцелять раны Алексиару ещё там, в логове химеры. Рапира была тонкой и укол не разорвал мне всю шею, поэтому точечной регенерацией я сначала скрепил разорванный ментальный канал, тут же скрепил его кристаллизованной энергией. После этого уже началось исцеление физической раны, которая была зажата грязными и впившимся внутрь плоти пальцами.
Под ноги мне тут же прикатилось брошенное Онвиром зелье. Сам же Рэм снова переключился на Лучника, которого более не прикрывали павшие мятежники. Рэм убил всех и собирался добить в том числе Онвира.
Время для меня вдруг замедлилось. Было ли тому причиной нехватка кислорода в мозгу из-за порванной артерии или же тут опять вмешались какие-то магические нюансы, но моё восприятие обострилось до предела. Хотя такое со мной бывало и в прошлой жизни, в самых опасных моментах, когда противник уже поднимался на высоту и я видел его через мушку.
— БРАТ!!! — раздался крик Алексиара, который только что сцепился с Викторианом в ментальном плане так, что нельзя было различить их ментальных тел.
В мою сторону полетел кинжал из лунного металла. В этот же момент Онвир сделал выстрел, заставляя Рэма уклоняться. Однако тот предвидел этот манёвр, как и огненное заклинание, которое было послано в его сторону Алексиаром ещё в момент моего ранения.
Я не стал пить зелье, бросил в спину Рэма свой меч и подхватил кинжал, после чего побежал в сторону Рэма. Двигался я не так быстро, как эти монстры, так что Онвир успел получить две дыры в животе, после чего схватился за свои парные короткие мечи.
Несмотря на раны он собирался отвлечь Рэма, чтобы я добил того в спину. Кроме того, вода вдруг начала конденсироваться и превращаться в лёд на теле Рэма. Однако сам Рэм как маг воздуха был всё ещё слишком быстрым. Два стремительных укола он нанёс в обе кисти Онвира, после чего резко сделал пируэт и укол прямо навстречу мне. Чтобы увернуться от такого нужно было преодолеть звуковой барьер.
— Проклятье… — тяжело выдохнул Рэм и упал на колени.
Звуковой барьер преодолеть я не мог, но зато сделал в последний момент теневой рывок за спину.
Первым делом я вонзил кинжал в его шею. Затем же, чтобы исключить любые риски, подобрал отклонённый магией ветра меч и на всякий случай вонзил и его в сердце, хотя после первого удара Рэм уже перестал сопротивляться.
Оба удара уничтожили ментальное тело. Ведь мой меч хоть и не был дорогим артефактом, но его покрывали руны. К тому же в месте сердца находится и ментальная проекция ардии. Уничтожение одного повлекло уничтожение второго.
Кинжал же являлся дорогим артефактом и несмотря на то, что кровеносные сосуды и плоть уже не так хорошо связывались с ментальным телом, как сердце и мозг, всё равно рана смогла взывать критические повреждения главных энергоканалов под эркенхаром, вторым по важности органом мага.
Рэм с невероятной болью в последний раз посмотрел мне в глаза, после чего отвернулся и упал на колени. Я вырвал кинжал из его шеи и кровь захлестала фонтаном, ведь давление у мага куда выше, чем у обычного смертного. Как и крови больше. Но лицом в грязь Рэм так и не упал, гордо замерев на коленях.
В этот же момент Алексиар снова воплотился в образе духа, а огонь взорвал каменный саркофаг изнутри. Тело Викториана пролетело половину зала и упала на землю, после чего к нему переместился и сам Алексиар, схватив поверженного врага за голову и начав испепелять ублюдка.
— Получилось брат! — вопил он, поглядывая в мою сторону, пока на теле Викториана сгорала плоть. — Мы справились!
Я начал подходить к нему, однако жар вдруг начал меня обжигать.
— Поумерь пыл! Ты же тут всю сожжёшь!
— А, да… — протянул Алексиар, после чего пламя вокруг меня стало слабее, а вот вокруг жар, наоборот, усилился.
— Ты что делаешь?
— Они предали нас и заслуживают смерти, — пояснил Алексиар, лица которого я не видел, но судя по ментальной ауре он сейчас оскалился. — Все, и мятежники, использовавшие нас и эти дворяне, которые забились в угол. Мы отомстим им, брат, всем и каждому!
— Останови его! — кричал Онвир где-то снаружи огненного круга, пока мятежники отступали назад.
— Как же мы долго этого ждали, брат. Спасибо, что не бросил меня. Вся родня отвернулась от меня, но ты… ты всегда был добр несмотря на то, что твоя семья поддерживала Эрзенхара. Это нужно огромную силу воли иметь, чтобы пойти против своей семьи. Извини, что мои проклятья распространились и на тебя… — с сожалением произнёс Алексиар, после чего отпустил череп Викториана и раскинул руки для объятий. — Как в прежние времена, да?
В это же время дворец уже начал рушиться от перепадов температуры, а забитые в угол пленники начали задыхаться. Матери старались не дышать, чтобы не забрать последний глоток воздуха, многие уже потеряли сознание. Но Алексиар не видел уже ничего, кроме своих врагов и своего брата, которого стал видеть во мне.
— Да, как в прежние, — тихо ответил я, подходя в упор и плотнее сжимая рукоять кинжала.
Глава 23
— Укрепите свои позиции у шпилей. Их нужно удерживать любой ценой. Я переговорю с выжившими дворянами, которые следили за их работоспособностью, — снаружи дворца Онвир уже принялся раздавать распоряжения. — Также следуйте изначальному плану.
А затем мятежники разбежались, кто-то использовал свои ноги, кто-то магию, а некоторые оседлали виверн. Революцию устроить не так сложно, как удержать власть. Поэтому работы у Онвира и лояльных ему смертных было много.
— Алексиар, рад что справился с ним.
Как только я вышел из дворца, то он тут же развернулся. Магический фон ослаб куда раньше, однако мне требовалось побыть одному и подумать о том, что уже сделано и что делать дальше. К тому же на душе было откровенно гадко, так что я просто сел на ступени дворца наблюдая за тем, как пара магов воздуха разгоняли смог в небе.
— Он даже не сопротивлялся, — произнёс я, разжимая и сжимая рукоять опалённого кинжала из лунного металла. — Он видел во мне своего брата, не родного, скорее двоюродного или троюродного. Наверное, он был одним из немногих кому Алексиар мог доверять. Когда я вонзил кинжал в его ментальное тело, то он… он в это не поверил, и внезапно безграничная ненависть сменилась болью, которую я никогда не чувствовал и надеюсь не почувствую.
— Это было сложное решение, однако Алексиар был монстром. Его стоило убить, ведь иначе он бы уничтожил всё, ведь давно уже встал на путь саморазрушения.
— Нет, — покачал я головой, чем вызвал недоумение Онвира.
— Нет? Мне казалось, он готов был убить любого даже…
— Алексиар не был монстром. И то, что увидел ты было лишь одной из его граней, которая исчезла последней. Если бы его душа не умирала и личность не деградировала он бы никогда до такого не докатился.
— Откуда такая уверенность?
— Он сам мне сказал. Да и за это время я узнал его куда лучше, чем ты можешь представить. Всё же наши души занимали одно ментальное тело. И хоть он не видел света в конце, но всё равно не забывал, что он в первую очередь человек, а не ведомое инстинктами и низменными желаниями животное.
— Хорошо, я тебе верю, — серьёзно ответил Онвир и тоже присел рядом: его раны уже зарубцевались, хотя его так-то совсем недавно насквозь несколько раз пырнул рапирой ныне покойный Рэм.
— И про какой изначальный план ты говорил? Собираешься убить всех последователей Викториана?
— Нет, в этом нет нужды.
— Уверен, что они не уберут тебя?
— Не уберут, ведь в дворце в героическом сражении с силами абсолютного зла пал великий воин с щедрым сердцем Викториан, лучший и самый добросердечный фехтовальщик Рэм, а также десятки героев, в честь которых мы возведём статую.