Доминика (СИ)
Я была так зла, что у меня готов был пар повалить из ушей! Отпускать он меня не собирался!
— Да кто ты такой, чтобы что-то мне запрещать! Если у тебя и было такое право, то после слов, сказанных тобой только что, ты его полностью потерял! Ясно?!
Вывалив всю эту тираду Максу в лицо, я развернулась с твердым намерением выйти из этой комнаты, из этого дома, из жизни Макса, наконец.
Хватит. Довольно! Пусть катится со своей якобы любовью ко мне куда подальше! Не любит, ну что же, переживу! До этого справлялась и сейчас переборю. Да, больно. Да, тяжело. Но возможно! Я смогу!
Уже схватилась за ручку двери, как меня развернули на сто восемьдесят градусов и прошипели, глядя в глаза бешеным взглядом:
— Ты сейчас ляжешь тут, — указывает пальцем на сзади стоящую кровать, — успокоишься, поспишь! А я выйду отсюда и тоже успокоюсь, только в своей комнате. А завтра мы с тобой поговорим. Ясно?
И не успела я ему ответить, как он подвел меня к кровати, мягко толкнул на нее, после развернулся и вышел из комнаты. А затем я услышала звук закрываемой на ключ двери.
Что за?.. Он меня запер?
За дверью послышался голос Валентина: тревожился, с чего вдруг Макс кричит, что у него произошло.
Что ответил Макс, уже не слышала. Да и все равно мне.
Надо отсюда выбираться. Надоело! То любит, жить не может, то теперь не понимает меня. Как мне было больно после расставания с ним, как я сама себя накручивала, какими только эпитетами не награждала Макса, чтобы хоть на чуть-чуть уменьшить свою боль от потери и предательства любимого человека!
Старалась забыть, отвлекалась на что угодно, лишь бы не думать о нем и всей этой ситуации. И когда более или менее пришла в себя, я узнала о беременности. Конечно, первый мой порыв — сделать аборт. Только почувствовать себя полноценным человеком, а не половинкой, которую предали, как новость о ребенке, его ребенке, снова начали давить на «больную мозоль».
«Уж если решила убить в себе чувства к другому человеку, то надо все попытки их возвращения искоренить», — так я думала до того, как увидела родившегося Юлика.
Я поняла, что это в первую очередь МОЙ ребенок! И остатки любви к его отцу я могу перенести на моего мальчика. И утешиться тем, что у меня появилось вот такое маленькое, крохотное сокровище.
Бог забрал у меня мужчину, в которого я была влюблена, но подарил другого, которого я могу любить безмерно, и он меня никогда не предаст. Сынок стал моей опорой, и я не собираюсь его отдавать вновь решившему появиться в нашей жизни Максу.
Если он не понимает, что сам виноват в том, что такие мысли посещали меня во время беременности, то пусть катится, куда хочет. Без него справлялись раньше и сейчас проживем.
А теперь надо решить, что делать и как выбираться отсюда.
Дополнительная дверь в ванной комнате! Для гостей! Хоть бы она не была заперта!
Проверила ее. Аллилуйя!!! Да! Она открыта. В коридоре никого не наблюдаю. Слышатся голоса внизу. Наверное, опять в кабинете собрались и обсуждают нашу ситуацию. Надо воспользоваться моментом.
Побежала в комнату Валентина. Лайма как раз кормила Юлика из бутылочки, а рядом сидела Ира. Так, надо осторожно объяснить подруге, что мы сматываем отсюда удочки, чтобы Ирка не побежала докладывать Кеше или, того хуже, Максу.
— Привет, еще раз, — попыталась быть приветливой.
Ира сморщила неприятную гримасу:
— Так, значит, это твой ребенок?
Похоже, она уже в курсе. Плохо.
— Да, мой, — можно не скрываться. Подошла, взяла его на руки и, попросив бутылочку у Лаймы, сама начала его кормить. Он мне улыбнулся, признал меня и так же усердно продолжил есть кашку.
— Круто ты все провернула! Никогда не видела Макса таким. Вообще, за эти дни, что ты здесь, его настроение постоянно меняется. От хорошего к плохому, или вообще к агрессивному. Как тебе это удается?
— Годы тренировок, и ты научишься, — решила не церемониться с ней. — А вообще, Ира… как ты считаешь, я пара Максу?
— Ты?! Конечно, нет! Приехала из какого-то села, специально залетела, а теперь манипулируешь им с помощью ребенка! Ты — не его уровень! Я вообще не понимаю, что он в тебе нашел.
— Ира, я не посмотрю на то, что ты была так вежлива и принесла горячей воды, чтобы я приготовила кашу ребенку. Следи за тем, что говоришь! — не выдержала Лайма.
А я решила сыграть на неприязни Иры ко мне.
— Лайма, все хорошо. Не надо. Ира, — обратилась я к девушке, — все в твоих руках! Если ты мне поможешь, я уеду из этого дома прямо сейчас, и Макс больше меня не найдет. Я скрывалась от него два года, так и продолжу. У тебя есть машина? И навигатор в наличии? Не беспокойся, — завидев панику на лице девушки, я поспешила ее успокоить, — никто тебя не сдаст. Скажешь, что я украла твои ключи и уехала. До Москвы сколько отсюда?
— Примерно час по пустым дорогам, — немного отстраненно ответила она, видимо, мысленно обрабатывая информацию и строя планы побега.
— Вот и отлично! Макс не знает, где я живу. Через час заявишь, что пропали ключи от машины. А мы уже будем далеко. А дальше, возможно, уедем в Европу на некоторое время, чтобы нас не нашли. Как ты на это смотришь? Обещаю, что бы ни случилось, о твоем участии никто не узнает.
— Мне надо подумать.
— Думай. Но на это у тебя не больше пяти минут. Неоходимо все провернуть, пока мужчины в кабинете и активно обсуждают все события.
Лайма смотрела на меня с широко открытыми глазами.
— Расскажу, — проговорила я ей одними губами, ожидая, что ответит Ира.
— Хорошо, я помогу вам сбежать. Только…
— Никто не узнает, мы никому не скажем.
— Тогда вставайте и смотрите, чтобы ребенок не заорал.
— Он у меня спокойный, не переживай. Без дела не орет.
— Тебе лучше знать. Вставайте.
Максимилиан
У меня не укладывалось в голове, как женщина может отказаться от своего ребёнка. Именно поэтому я наговорил кучу гадостей Доминике. Стоило себя сдержать, я видел, что мои слова причиняли ей боль, но не мог остановиться.
Просто тот образ, который я хранил в душе, образ ангела, нежного, доброго и невинного, никак не состыковывался с образом Доминики теперешней — расчётливой, циничной, способной убить своего еще не родившегося ребёнка или родить, а после отдать чужим людям. Я засомневался: а правильно ли я думал об этой девушке. Возможно, я ошибался и принимал желаемое за действительное.
Теперь еще и Малой пристал со своими вопросами: что случилось и тому подобное.
— Слушай, отвали. Мне сейчас надо самому побыть, есть, о чем подумать.
— Тебя в кабинете ждут.
— Кто? Это не подождёт пару часов?
— Нет.
Спустились на первый этаж, заходим в мой кабинет, а там… Кеша сидит с серьёзным лицом. Вот и отлично! С ним бы я хотел «поговорить». Подлетаю к нему и со всей силы бью по лицу.
— Ты должен был прийти ко мне в первую очередь! Ты понимаешь?! Ты! Ты — мой брат! Мой брат, черт тебя дери! Почему ты не сказал, что у меня родился сын?! Я не понимаю тебя!
Кеша от силы удара упал на пол, а Валентин схватил меня сзади за руки, удерживая от драки.
— Что же, я заслужил. Согласен, должен был тебе сказать.
— Согласен он! Да она хотела отдать ребенка! Ты понимаешь?!? И тогда мы бы его уже никогда не нашли! Моего ребенка отдать! Моего сына!
— Она бы не отдала! Я верил в это! Она не такая бесчувственная, чтобы отказаться от своего дитя!
— Малой отпусти меня уже! Остыл я, — все это время Валька силился меня удержать и только после моих слов отпустил. Стоило ему расслабиться, я быстро подошёл к Кеше и еще раз ударил его.
— Верил он! А что мне твоя вера?! Я сына мог потерять!
— Хватит, Макс, — снова схватив меня за руки, крикнул Валя, — перестань вести себя как какая-то истеричка! Что ты взъелся! «Могла отдать, могла отдать». Не отдала же!!! — а затем, толкнув меня вперёд, добавил: — Вспомни, как сам себя вел после ее отъезда! Намного хуже! К тому же ты знал всю ситуацию, а она думала, что ты ее предал и бросил! И не следует винить Нику в таких помыслах, Лайма сказала, что та как зомби ходила у ее бабушки в Латвии. Целыми днями молчала, только с бабушкой и разговаривала, и то из вежливости. Воспитание не позволяло игнорировать людей, пустивших к себе в дом. И ревела каждую ночь. Старалась, чтобы ее не слышали другие, но подругу-то не проведешь! Каждый раз подслушивала за дверью, но не решалась войти. Так что не надо ее винить во всем. Твоя вина тоже в этом есть. И она намного больше!