Отпуск на всю жизнь (СИ)

– Мамочка, как ты можешь? Рядом мальчики сидят из хороших семей, потенциальные поклонники, а ты меня в их глазах деза-вуи-руешь, – кое-как выговариваю последнее слово.
– Мальчики? – моментально сбавляет обороты Эльвира, – Что за мальчики?
– Ну, я же сказала: хорошие приличные мальчики… – с сомнением оглядываю всех троих, все приосаниваются, – ну, кроме одного, наверное.
Смотрю на Пашу, уже без всяких сомнений. Тот хватается за сердце, осуждение в моём взоре тут же меняется на одобрение.
– Хотя нет, третий ещё лучше, – резко переобуваюсь в полёте. Паша тут же выпячивает грудь и смотрит на друзей с нескрываемым презрением.
– Так. Бросай своих мальчиков и быстро на выход! Нас такси ждёт!
– Пять минут, мамочка.
– Немедленно!
– Только кофе допью… – телефон отключается, – Мне пора, джентльмены. Родители страстно желают узнать о моих высоких результатах.
– А какие у тебя результаты? – мишино любопытство удовлетворять не собираюсь. Встаю, кидаю на столик десятку.
– Не могу сказать. По этическим соображениям. Сначала родители должны узнать, потом… ну, там длинный список.
– А мы, мы в этом списке есть? – влезает Паша.
– Вас нет по простой причине. Вы и сами всё можете узнать. Ещё раньше, чем я до выхода дойду, – закидываю сумочку на плечо, разворачиваюсь на носочках (Светлана научила) и двигаю на выход. Мальчишки ожидаемо залипают. Для кого-то же я надела чулки со стрелкой!
Они догоняют меня, что-то дожёвывая на ходу, едва я на десяток метров отошла. Идут чуть сзади, самое то для меня, себя показать.
Так и топаем, то есть, мальчишки топают, а я исполняю сложный и ответственный танец под названием «божественная походка». Эльвира маячит у входа. Царственно кидаю в сторону предупреждение:
– Внимание, мальчики! Приготовьтесь прикрыть глаза, чтобы не ослепнуть, – Эльвира в своём сногсшибательном белоснежном брючном костюме.
– Привет, мамочка!
– Я тебе дам, мамочка! – Эльвира стартует с места и без разгона, того и гляди бить начнёт.
Мальчишки глупо толпятся рядом и глупо пялятся на Эльвиру. Мерзавцы! Уже и про меня забыли! Ой, и я кое-что забыла.
– Паша, телефон мне свой, быстро, – Паша начинает двигаться с такой скоростью, что руки просто исчезают в вихревом тумане. Ничего ни в одном кармане не находит. Вырывает блокнот, который достаёт Миша. Теперь надо ручку искать. Мне надоедает. Достаю лист бумаги, расписание экзаменов? На обратной стороне пусть пишут, снабжаю их ручкой.
Меня трясёт Эльвира, ей срочно надо узнать, как я сдала. Отстраняюсь величественным жестом, достаю телефон.
– Папочка?
– Дочь, давай быстро, у меня люди в кабинете…
– Сдала математику. Две десятки за письменный и устный, – докладываю я. Тут же параллельно происходит несколько вещей.
1. Папочка выстреливает восторженными междометиями. С этим просто:
– Папочка, меня тут Эльвира трясёт. Отключаюсь.
2. Эльвира издаёт громкий визг, на который заполошенно выскакивает таксист. Что-то держит в руках, кажется, монтировку.
3. Паша издаёт потрясённый вопль «Две десятки! Девочка! За математику! Держите меня!» и валится на руки друзей.
Деловито забираю у висящего на руках товарищей Паши список их телефонов. Величественно, как памятник, указываю рукой мачехе направление к дому, та бесцеремонно заталкивает меня в машину.
В машине отбиваюсь от Эльвиры, бросившейся меня целовать. Когда настаёт время выходить из машины, вид у меня помятый. Дома первым делом звоню Пистимееву.
– Саш, привет, – голос у меня грустный до невозможности, вот-вот заплачу.
– Привет, Дана! Как экзамены? А чего у тебя голос такой? Случилось что? – закидывает меня вопросами Сашок. Вот настоящий друг! Первым делом спрашивает про экзамены. Переживает.
– Новости плохие, Саш, – ною я.
– Да что случилось? Завалила математику? – в голосе такая паника, что я прямо млею.
– Са-а-а-ш, в общем, так получается… плакали твои двести рублей.
– Чего-о-о? Какие двести рублей?
– Ну, я две десятки за математику получила… так что готовься мне деньги отдавать, – и после паузы начинаю снова ныть, – Ты не обижаешься? Всё-таки сумма…
 
– Тьфу, ну, и дура ты, Данка! – с чувством выпаливает Сашок и бросает трубку. В меня будто горячим мёдом внутрь плеснули, так мне хорошо становится.
После обеда и валяния на диване, цепляю сбрую и выхаживаю, выплясываю, вытанцовываю всё, что попало. Энергия клокочет, вражеский редут разгромлен, судя по реакции окружающих десять плюс десять за математику результат фантастического уровня. Значит, изрядную часть конкурентов я обхожу. А меня обогнать, в принципе, никто не может, двадцать одно очко никто не возьмёт, это вам не карты.
Приехавший с работы папахен тоже счастлив. По-моему, до одного места ему мой Лицей, он счастлив получить повод мной погордиться. Прямо за ужином нарезаемся с ним пива, что приводит его в полнейший восторг, чуть не начал хлопать меня такую хрупкую по плечу, как сына.
  
Эпилог. Финишная черта
 
Преодоление первого рубежа сильно облегчает мне жизнь. Математика по объёму подготовки занимала у меня около половины всего времени. А так как нажима я не ослабляю, усилия резко концентрируются на физике. Два дня подготовки я посвятила решению задач повышенной сложности. Это по утрам. Днём читала умные книги, взятые из библиотеки, и писала диктанты с помощью Эльвиры. Тривиальная и эффективная тренировка грамотности. Обычно брали текст из классики или газетную передовицу, где нет экспериментальных красивостей, обожаемых некоторыми журналистами.
Вчера папочка привёл в гости пожилого перца. Этот дядечка великим учёным не был, обычный преподаватель рядового университета, много лет ведёт курс общей физики. Очень полезная беседа получилась. Он мне за пару часов всю школьную физику в моей голове в порядок привёл.
7 августа, четверг, время 9:10.
Лицей, аудитория, письменная физика.
За физику я боялась больше, чем за математику. Она по объёму значительно меньше, это и по количеству уроков видно, в школе всего два урока в неделю, против шести по математике. Однако ж и сложностей хватает, и времени уделяла меньше.
Увидев перед собой задание с четырьмя задачами, вздыхаю с огромным облегчением. После обдумывания условий, сразу становится ясно, как решать. Относительно несложные задачи. И меньше, чем по математике. Там давали пять.
Сегодня я резко сменила образ. Никаких вырезов-разрезов, чулочков-колготок, только сарафанчик весёленькой расцветки и босоножки без изысков. Даже серёжки цеплять не стала, они к летнему лёгкому платью никак не клеятся. К тому же сегодня жарко, метеорологи угрожают двадцатью восемью градусами днём. При такой погоде жакет становится дальним родственником испанского сапога, атрибутом из арсенала пыточных дел мастеров.
И мне крайне любопытна реакция публики на мой сегодняшний не агрессивный образ. Пытаюсь проанализировать. Внимание почти на прежнем уровне, но это понятно, единственная девочка в стаде разнокалиберных мальчишек. И ошеломление исчезло. Понятненько. Учтём.
Как ни стараюсь, с трудом трачу три часа на контрольную. Три раза подробно исследовала уже чистовик, третий раз читаю сбоку, нет, не вижу никаких ошибок. Проверка по размерности величин тоже ничего не выявляет.
В этом обстоятельстве, моём раннем уходе есть плюс. Вышло только пять человек, все остальные получают возможность полюбоваться на меня, красивую. Забираю у преподавателей свою сумочку и, беззаботно ей помахивая, упархиваю.
 
Звоню Эльвире.
– Эльвир, я всё.
– Уже? Всё решила? Правильно? – сколько ей ни говори, а всё равно будет спрашивать, правильно я решила или нет. Будто сама никогда в школе не училась.
– Да, всё решила. Правильно или не правильно, вопрос не ко мне. Комиссия скажет.
– Но ты ж должна знать! – ощущение у меня такое, что мачеха начинает ковыряться пальцем в незажившей ране. Аж зубы ломит!