Смотри, но не трогай (СИ)

— Значит, решено, — Анвар Эльдарович, судя по всему, доволен. Неужели до сих пор не теряет надежды, что мы с его капризным чадом найдем общий язык? — Лиз, спасибо, я пошел. Постараюсь успеть к ужину.
Он наклоняется к маме и запечатлеет на ее щеке короткий чмок.
— Пока, дорогой. До вечера, — с улыбкой произносит родительница.
Вот она — семейная идиллия.
Тимур, не проронив ни слова, резко отодвигает стул позади себя и встает из-за стола. На ходу подхватывает ветровку, лежащую на диване, и устремляется в коридор.
Благодарю маму за завтрак и, тяжело вздохнув, плетусь за сводным.
Чует мое сердце, нас с ним сейчас ожидает тотальная антиидиллия.
  
Глава 14
 
Тимур
Я до последнего надеюсь, что Лера-холера образумится и даст заднюю. Но нет, эта зараза хвостиком тащится за мной. Походу, всерьез решила прокатиться до универа.
Что ж, раз так, то поедем с ветерком.
Плюхаясь на водительское сиденье и, выгнав Ламбо из гаража, притормаживаю рядом с Грановской, которая со слегка взволнованным видом стоит у ворот. Дернув ручку, она комично шарахается, когда дверь вопреки обыкновению открывается не в сторону, а ползет вверх. Очевидно, девчонка никогда не имела дела со спортивными тачками.
Немного неуклюже она садится внутрь и, шумно сглотнув, сдувает с лица выпавшую из дурацкого хвостика прядь волос.
— Ну что, поехали? — Лера храбрится, но ее голос все равно подрагивает.
Видно, что ей здесь неуютно. И я в свою очередь постараюсь сделать все, чтобы это чувство во время поездки лишь нарастало.
Дождавшись, пока автоматические ворота раздвинутся на нужную ширину, резко даю по газам, и так же резко сбрасываю скорость на ближайшем повороте. Грановская, не успевшая пристегнуть ремень безопасности, дергается вперед, чуть не пропахав носом переднюю панель.
— Ай! — взвизгивает она, поворачивая ко мне возмущенное лицо. — Можно осторожней?! Или ты в первую же поездку решил меня угробить?!
— А при чем тут я? — усмехаюсь. — Это ты пренебрегаешь правилами безопасности. Если не знала, пристегиваться нужно.
Злобно сверкнув огромными глазищами, Лера тянется за ремнем, а я вновь набираю скорость. На этот раз чуть плавнее.
Пока мы на территории коттеджного поселка, особо не погоняешь: дорога слишком витиевата, да и дети из-за угла в любой момент могут выскочить. Но стоит нам выехать на шоссе, как я вновь выжимаю педаль газа в пол.
Мне нравится, как урчит мой зверь, набирая скорость. Утробно, агрессивно, с вызовом. Нравится ощущение свободы, накрывающее каждый раз, когда удается выйти за пределы скучной сотни. Ламбо не просто едет по асфальту, она скользит по нему. Словно кусок мокрого мыла по стеклу.
Лавирую в редком потоке машин, постепенно наращивая скорость. Бросаю короткий взгляд на сводную сестрицу и замечаю, что она изрядно напугана. Тонкие пальцы с розовым маникюром сжимают сумочку, лежащую на коленях, до побелевших кончиков. А голубые глаза кажутся какими-то остекленевшими.
Ну давай, малышка. Запищи о том, как тебе страшно.
Однако Лера-холера молчит. Не издает ни звука. Вцепившись в сумку, смотрит на дорогу и, судя по замершей грудной клетке, почти не дышит.
Взор невольно задерживается на ее ярких, почти красных губах, и в голову не кстати лезут воспоминания о нашем поцелуе. Тогда она казалась совсем другой: мягкой, обаятельной, вкусной…
Да, трахать Лерин рот было сладко и как-то аномально возбуждающе. Ну, то есть и я раньше мог завестись от поцелуев, но с ней вышло как-то по-другому. Сильнее. Мощнее. Ярче. Будто нервы оголись и по ним прокатилась волна испепеляющего жара. Эмоции били наотмашь. Как от травы штырило.
Не знаю, возможно, в тот момент мы с Грановской действительно совпали. На каком-то низменном, биологическом уровне. Случилось животное влечение. Химия, если хотите.
Но сейчас это уже не имеет значения. Потому что Лера и ее мамаша превратили мою некогда размеренную жизнь в ад. Видеть, как эти провинциальные клуши хозяйничают в доме, как переставляют купленную матерью мебель и губят посаженные ей цветы, — та еще пытка.
 
Интересно, было бы мое отношение Лере более терпимым, если бы мы с ней тогда переспали? Мне почему-то думается, что да. Если бы в ночь нашего знакомства она не взбрыкнула, я бы простил ей очень многое.
Выезжаю на максимально ровный участок дороги и снова разгоняюсь. Пара-тройка штрафов мне обеспечена, но сейчас это не колышет. Следующий поворот неизбежно вопрет нас в городскую утреннюю пробку, поэтому перед этим нужно как следует повеселиться.
— А что так медленно? — шелестит Грановская, хотя на самой лица нет от страха. — Мы так на пары опоздаем.
Вот же сучка упертая! Еще и подначивает.
— Поддать газку? — спрашиваю иронично.
Какого-то лешего опять пялюсь на ее губы. Алые, воспаленные. Зачем она их все время кусает? От нервов?
— Если можно, — сидит вся бледная, как простыня, но при этом хорохорится.
Перестраиваюсь на свободную полосу и вновь жму педаль. Адреналин приятно щекочет внутренности, а шум крови стучит в висках. Обычно я так разгоняюсь только на гонках.
Лера цепляется за дверную ручку и жмурится, как ребенок при виде ужастика. Но при этом упорно продолжает молчать, будто происходящее — норма. Не визжит, не причитает, не просит притормозить.
Хм, надо же. Впервые вижу человека даже более упрямого, чем я.
Метров за двадцать до поворота нехотя сбрасываю скорость. Девчонку снова ведет вперед, но на этот раз ремень безопасности делает свое дело. Выворачиваю руль, и взору открывается классический московский затор. Простоим тут минут двадцать, не меньше.
— Тимур, мне все не дает покоя один вопрос, — хрипло произносит Лера, когда на горизонте наконец показывается остроконечная крыша универа.
Несколько мгновений раздумываю, стоит ли поддерживать разговор, но в итоге все же спрашиваю:
— Какой?
— За что ты меня так ненавидишь? — она поворачивается ко мне, и взгляд ее голубых влажных глаз обезоруживает невинностью. — Я ведь ничего плохого тебе не сделала…
Не ожидал такого прямого вопрос в лоб, поэтому слегка теряюсь. Но лишь на секунду.
— Это трудно объяснить, — выныриваю из вязкого омута ее взгляда и, чуть крепче обхватив руль, фокусируюсь на дороге.
Мне не нравится, как эта девчонка на меня влияет. Когда она разговаривает со мной вот так, печальным полушепотом и слегка растягивая слова, мои мысли делаются очень медленными. А пульс, наоборот, подозрительно учащается.
Ведьма! Перекреститься, что ли?
— Мне кажется, если бы мы захотели, то могли бы, — Грановская всем телом подается в мою сторону, — ну знаешь… Наладить отношения.
Теперь она так близко, что сладковатый запах ее духов щекочет ноздри. Он необычный — какие-то колючие белые цветы в терпком цитрусовом сиропе.
Непривычное дурманящее сочетание.
— Наладить отношения? — переспрашиваю сипло, потому что в горле как-то резко пересыхает.
Я все еще пялюсь на желтый бампер ползущего впереди Опеля, но где-то на уровне шестого чувства знаю, что Лера буравит меня внимательным взглядом. В упор. Смотрит пристально и неотрывно.
Что она задумала?
— Ну да, — ее маленькие пальцы пробегаются по моему плечу, обтянутому футболкой. Я даже через ткань чувствую обжигающее тепло ее кожи. — Мы могли бы стать ближе, понимаешь?
Не выдержав, все же поворачиваю голову и сразу же попадаю во власть ее гипнотического обаяния — девчонка отпустила флюиды с поводка. Хороша чертовка. Не так, чтобы раз глянуть и поплыть, нет. Но все же при отсутствии самоконтроля и многократных дозах легко можно увязнуть.
Взгляд трепетной лани, кукольное лицо в обрамлении пшеничных волос, вздымающаяся грудь, едва-едва касающаяся моего плеча — это все элементы одной большой ловушки. Ловушки, в которую меня, вопреки логике, так и тянет угодить.