Жизнь и деяния графа Александра Читтано. Книга 5 (СИ)

Главным было — спокойно, без суеты, выстроить правильную систему. Начальствовать действующей армией и одновременно вести через доверенных лиц дела на бирже с военными займами — положение настолько выигрышное, что только полный кретин не наживет на этом миллионы. Дабы избежать ненужных случайностей, вся корреспонденция с театра боевых действий подвергалась строгой цензуре. Любых иностранных соглядатаев, якобы союзных, не подпускали на пушечный выстрел. В то же время, несколько немцев и англичан, служащих в нашей армии и флоте, регулярно отправляли в свои отечественные газеты депеши, текст которых был согласован с моим секретарем. Боже упаси, никакой лжи! Просто легкая игра на тонких смысловых оттенках. Соответственно, торговые агенты в Голландии за несколько дней до публикации сих новостей получали с курьером шифрованные указания, а первые занятые суммы там же, в Амстердаме, и остались: для купли и продажи меняющих курс кредитных обязательств.
Относительная сила государств в первую очередь определяется их богатством. Но если бы сия зависимость была однозначной, России ничего хорошего не приходилось бы ждать в борьбе с османами. Есть и другие факторы, в том числе — умение малыми, сравнительно, издержками добиваться больших результатов. Лучше всех в том преуспели пруссаки, однако и нас тоже «трехстепенная школа», пройденная при Петре Великом, кое-чему научила. Потом сию науку я дошлифовывал на множестве коммерческих прожектов. И вот теперь с отрадою видел первые плоды.
Знаете ли, что более всего радует генеральский взор (не считая поля битвы, покрытого вражескими трупами)? Так я вам скажу. Безупречное действие тыловых служб, в достатке снабжающих армию всем, что положено по регламенту. Возымели действие и меры по сбережению солдатского здравия. В походе по крымскому берегу в кои-то веки смертность от болезней оказалась меньше, чем боевые потери! При том, что и боевые невелики. Слаженность действий доведена была до совершенства (насколько сие возможно в нашем несовершенном мире). Даже флот с грехом пополам научился маневрировать, и корабли не вываливались больше из линии. А кто не научился, тот потонул. По мере прибытия моряков с севера и докомплектования команд, линейная эскадра выводилась из Анненхафена в Кафу, где море не мерзнет, и даже в самый разгар зимы случается тихая погода, вполне подходящая для экзерциций.
Еще в июле, за месяц до моего прибытия, на южном чугунолитейном заводе запущена была, наконец-то, доменная печь. Всего в сотне верст к северу от Анненхафена, сие место будто нарочно приспособлено Создателем для изготовления боевых припасов. Пушечные ядра, мортирные и гаубичные бомбы делались в невероятном изобилии. Хватило и флоту, и армейской артиллерии. Пушки здесь покамест не лили, везли из Тайболы. Ружья — частью оттуда же, частью из Тулы. С извечной у нас нехваткой пороха помогли справиться недавно налаженные поставки индийской селитры. Сама Россия имеет слишком холодный климат, чтобы сия ценная субстанция родилась в довольном количестве. Соглашение в городе Патне предоставило нам квоту в осьмую часть тамошнего экспорта: наравне с французами, но меньше, чем у англичан и голландцев. С прибавлением собственной выварки, этого было вполне достаточно.
В делах дипломатических тоже сделали важный шаг вперед. Бестужев, после выговора от императрицы, подобрал-таки достойного человека в послы при персидском шахе. Вместо невлиятельного и склонного к пьянству Братищева, к Надиру поехал князь Голицын. Михаил Михайлович младший, родной брат покойного фельдмаршала. Двух братьев назвали одинаково, потому что родились они в один день — правда, с разницею в девять лет, — и крещены были оба во имя Михаила Архистратига. Вот интересно, это у их батюшки случайно так вышло, или боярин заранее рассчитал подходящий срок зачатия? Теперь уже не спросишь. С прибытием Голицына в шахскую ставку, переговоры о союзе против Блистательной Порты начались, и можно было надеяться на успех. Договориться с Надир-шахом, конечно, сложно: он никогда ни с кем не считается и следует только собственным прихотям; но для счастливого окончания начатой им войны непременно требовалась хотя бы одна успешная наступательная кампания. Иначе — потеря полководческой репутации и уважения подданных. Для восточного правителя это конец, ибо гоббсовская «bellum omnium contra omnes» в тех странах не прекращается никогда, разве что слегка успокаиваясь под властью наиболее жестоких тиранов. За это народ их любит и после смерти вспоминает добром. А при жизни — не приведи Господь упустить вожжи из рук! Растерзают, и останки втопчут в дерьмо. Так что шаху деваться некуда: победить турок или умереть. Черт бы с ним самим, но вот итог баталий был мне отнюдь не безразличен. Поэтому среди подарков, отправленных с новым послом, почетное место занимали полдюжины новеньких пушек со всем необходимым припасом. Коли понравятся — Голицын уполномочен был предложить еще, но уже за деньги. Для обучения персиян, шаху одолжили нескольких немцев-артиллеристов, из числа клевретов генерал-фельдцейхмейстера. Ежели по какой-либо оказии оные из диких стран не вернутся, беда невелика. По мне, так и вовсе не беда: принц Гессен-Гомбургский всем надоел хуже горькой редьки, да и подручные принца — ничуть не менее.
 
Еще до окончания крымского похода мне доложили, что турки хотят возобновить Очаков и начали работы внутри разоренной крепости. Дабы сие пресечь, послал Левашова с полками, не бывшими в Крыму, а сторожившими днепровские переправы. Василий Яковлевич, выйдя на гребных судах из Таванска, в короткое время доплыл до места и все там разорил: деревянные постройки предал огню, земляные насыпи раскидал, рвы засыпал, пригнанных турками валахов и молдаван частью разогнал, частью забрал с собой — уже для наших фортификационных работ. Вернулся перед самой зимою: солдаты едва успевали скалывать с весел быстро намерзающий лед. В холодное время года решительных действий не было, лишь нападения легкой кавалерии на аванпосты. Как мы, так и османы усердно готовились к будущей кампании. Днестр, обруганный Минихом, должен был стать неодолимою преградой для русских. Выстроенные по французским планам Бендеры, заново укрепленный и едва ли не более мощный Хотин, прикрытый лиманом Ак-Кермен и возрожденная крепость в Сороках, — сии четыре пункта, не будучи неприступны сами по себе, в присутствии сильной полевой армии становились таковыми. Чтобы одновременно вести осаду и держать циркумвалационную линию против многочисленного турецкого войска, наших сил заведомо не хватит — даже с учетом корпуса Румянцева. Тут нужен совершенно иной подход.
В начале зимы пришли известия о медитерранской эскадре. Адмирал Головин привел ее в Ливорно, хотя с потерями: в одном корабле обнаружилась сильная течь, и он вернулся назад от острова Готланд, другой столкнулся с нашим же фрегатом в гавани Гибралтара. Фрегат пришлось оставить для починки. Третьей потерей оказался сам адмирал, который по прибытии в Италию сказался больным, оставил эскадру на вице-адмирала Мишукова и укатил в Гамбург. Там у него, как выяснилось, жила любовница, родившая Головину двоих детей. Насчет болезни он, вероятно, не лгал, потому как следующим летом, находясь в Гамбурге, помер. Все равно: не следовало бросать порученную должность без высочайшего на то соизволения. Умереть, не сходя с корабля — вот это было бы достойно.
Захар Данилович Мишуков, крайне напуганный свалившейся на него комиссией, писал Ее Величеству жалобные письма и ничего пока не предпринимал. По соглашению, русской эскадре надлежало вступить в подчинение адмирала Мэтьюса; но тот отозван был в Англию и состоял под судом. Занявший его место вице-адмирал Вильям Роули, произведенный в этот чин двумя годами позже Мишукова, согласно общепринятым морским обычаям считался младше Захара Даниловича и не мог отдавать ему команды, пока оба двора не урегулируют вопросы старшинства отдельным протоколом и не дадут морякам соответствующих предписаний. А до того англичане отказывались платить положенные по договору деньги: нет службы, нет и жалованья. Матросы наши в Ливорно чуть не голодали. Представьте: глядеть на берег с апельсиновыми рощами и пасущимися стадами, питаясь червивыми сухарями и несвежей солониной! Как они там до бунта не дошли?! Наверно, спасло знаменитое русское терпение. Да еще мои тамошние приказчики. Узнав о сем безобразии, они сами предложили денежную помощь для закупки свежей провизии: в долг, беспроцентно, до решения вопроса Его Сиятельством. Ну, то есть, мною. Я с самого начала планировал употребить на содержание сих кораблей некую часть голландского кредита. Поэтому средства выделил, но с условием, ввиду переменившихся обстоятельств: в помощники и советники вице-адмирал должен взять прекрасно знающего здешние моря торгового капитана Луку Капрани. Кроме того, на каждый корабль или фрегат мой человек поступает вторым штурманом. Сверх штата, поскольку такого чина во флотской росписи нет.