Когда рушится мир (СИ)
- Нет, мисс, - развел тот руками. – На улицах чего только не плетут, но я им не верю. Думаю, нам скоро все объяснят.
- Пожалуйста, Арни, съезди на завод, привези папу! – попросила девушка.
- Но я должен был ехать в Ипсвич, чтобы забрать молодого господина, - удивился водитель.
- Хью подождет, сначала папа, - твердо сказала Хельга.
- Хорошо, мисс, - почтительно сказал Арнульф и вышел. Машина взревела мощным движком, и вскоре этот звук затих вдалеке. Хельга осталась ждать в кресле, а ее взгляд застыл на одной точке на стене, которую она рассматривала с тупым упрямством. Губы девушки шевелились, она повторяла по кругу молитвы, раз за разом, час за часом.
Арнульф вернулся через три часа, и зашел в холл, резко хлопнув дверью.
- Ваш отец погиб, мисс, сожалею.
- Как погиб? – побелевшими губами спросила Хельга. – Что случилось?
- Завод уничтожен полностью. Ракета попала в здание заводоуправления, где ночевал господин. Это война, мисс. И мы ее проиграли с треском.
- Кто же напал на нас? – с ужасом спросила Хельга.
- Император, - почти выплюнул водитель. – И вот еще что, мисс, я в Ипсвич поехать не смогу, мне просто не на чем ехать. Нефтебаза уничтожена, света нигде нет, и заправиться я не сумел. Все АЗС в городе внезапно закрылись. Простите, мисс.
- Папа! – Хельга горько зарыдала.
Отец любил ее без памяти, и она отвечала ему взаимностью. Она должна сообщить об этом маме, но как это сделать? Ей просто духу не хватит. Но делать этого и не пришлось. Мама стояла на лестнице и слышала весь разговор. Она схватилась за сердце и присела на ступеньки.
- Я знала, я чувствовала, - повторяла она. – Это все Эдмунд, проклятый дурак…
- Мама, о ком ты говоришь? – спросила Хельга сквозь слезы.
- О нашем короле, доченька, - ответила мать. – Это для него папа делал секретный проект. И теперь нас наказали за это. Император все узнал, это кара нам. Надо немедленно уезжать! Мы должны выехать в Ипсвич, забрать Хью и перебраться в Кент. Там есть дом и деньги в банке, мы переждем там. Арнульф, мы выезжаем немедленно.
- Ну, выезжайте, если хотите, - пожал тот могучими плечами. – Только без меня.
- Ты это о чем? – изумленно посмотрела на него мама. – Ты что, хочешь нас бросить в такой момент?
- Я вывезу в Кент своих детей, а вы тут крутитесь как хотите, не маленькие. Вы не думали, госпожа, что у меня тоже есть семья и что я должен позаботиться сначала о ней?
Хельга и ее мама застыли в изумлении. Конечно же, они об этом не думали. Это же прислуга! У нее не может быть какой-то своей жизни. Но как он посмел? Женщины чувствовали себя так, словно любимая домашняя собачка оказалась волком, и приготовилась их сожрать. Они не знали, как себя вести, и это было страшно и непривычно.
- Но ведь ты сказал, что бензина нигде нет, - робко спросила Хельга.
- Для вас нет, а для меня есть, - самодовольно ответил Арнульф. – У меня дома есть канистра, и тратить ее на вас я не собираюсь.
- Мы заплатим тебе, - с презрением сказала мама. – Забери Хью и отвези нас в Кент, и я заплачу тебе выходной бонус в три месячных зарплаты. Хотя, откровенно говоря, ты ничего этого не заслуживаешь. И хорошей рекомендации от нашей семьи ты не получишь. Пойдешь улицы подметать.
- Глупая старая курица, - захохотал Арнульф. – Да ты хоть на улицу выгляни. Там уже цены на еду втрое выросли. Да ладно, что тут с вами разговаривать. А машину вашу я, пожалуй, заберу себе, за беспорочную службу. В Кенте продам ее. Пока, дурищщи! – и он хлопнул дверью так, что чуть стекла не вылетели.
- Грета! – слабым голосом позвала мать кухарку.
Та вышла с кухни, осторожно поглядывая на госпожу.
- Сходи в аптеку, купи мне лекарства, - слабым голосом сказала та.
- Хорошо, госпожа, но я бы еды прикупила, у нас ее не так, чтобы много. И молочник с мясником не привезли товар сегодня. А если потекут морозильники, то я уже и не знаю, что делать.
- Да, конечно, купи все, что нужно, - махнула мать рукой. Она не забивала себе голову такими мелочами. Еще еду она не покупала!
Грета пришла через два часа, пряча глаза, словно это она была виновата в том, что случилось. Мать и дочь рыдали, обнявшись, и не обратили на вошедшую служанку никакого внимания.
- Простите, госпожа, но инсулина нигде нет, его просто смели. А из еды я купила … только вот это… и за какие-то немыслимые деньги. Из магазинов выгребают вообще все. Никто ничего не понимает, госпожа, но первые люди уже вернулись от границы с Кентом и Мерсией. Там стоят какие-то странные машины и никого не пускают, только маленьких детей, лет до четырнадцати. Тех, кто не слушает, и пытается проехать, просто расстреливают.
- Да что за ерунду ты говоришь? – женщины даже перестали рыдать от удивления и посмотрели на кухарку, как на умалишенную.
- Так говорят на улицах, госпожа, - пожала та плечами. – А человека, который пытался уехать отсюда, я видела сама. Он высадил из машины мальчиков четырнадцати и двенадцати лет, а сам вернулся восвояси. Он скупал все съестное и платил сумасшедшие деньги, госпожа. Он что-то знает, видимо.
- Мама, иди в постель, - забеспокоилась Грета. - Не хватало еще, чтобы тебе хуже стало.
- Да, мне нехорошо, доченька. Рот сохнет, нужно укол сделать, - мать с трудом поднялась по лестнице и ушла в спальню.
Хельга решительно встала и пошла одеваться. Нужно надеть что-то неброское. Вот это? Нет! Это уже немодно. Вот это платьице? Да, хороший выбор! Платье из плотной голубой ткани было идеальным для выхода в люди. Она нечасто ходила вот так, запросто, папа не дозволял. Ее обычно возил Арни. Хотя, какой он теперь Арни? Грязный предатель, вот он кто! Бросить их с мамой в такой момент! А они его считали практически членом семьи! Хельга набросила плащ и вышла на улицу.
В их квартале все было, почти как обычно. Да и почему должно было быть по-другому? В каждом доме жила одна семья, лишь кое-где первые этажи были заняты дорогими магазинами. А вот дальше все было непривычно и странно. Город бурлил, кричал и толкался. Сплетни и слухи, один дурнее другого перекатывались по толпе, и возвращались назад, будучи переиначенными и перевернутыми до неузнаваемости. Около продуктовых магазинов стояли толпы людей, но почти все они были закрыты ставнями. С аптеками было то же самое. Хельга ходила по улицам почти час, ощущая гнетущую атмосферу, что висела над столицей небогатой, но некогда спокойной и уютной страны. Ей стало страшно. Надо идти домой, там мама!
Она забежала в прихожую, и закрыла дверь на замок. Кинув плащ на кресло, она легко забежала наверх, и зашла в комнату матери. Той явно не было лучше.
- Мама, ты что, не сделала укол? – недоуменно спросила Хельга.
- Я сделала, доченька, - как-то виновато сказала мама, - но только половину дозы. Ведь если я уколю, сколько положено, уже завтра инсулин закончится. И давление поднимается что-то. Я еще полежу, может, станет получше.
Они перекусили кое-как, ведь мама была на жесткой диете, а Хельга есть вообще не хотела. Они легли вместе на одну постель и так пролежали до утра, обнявшись. Они так и не могли поверить, что папы больше нет.
***
3 день Катастрофы.
- Мама, мама, - рыдала Хельга.
Мать лежала на постели, с которой она так и не встала за эти дни. Она была без сознания, и тяжело дышала, со свистом втягивая в себя воздух. На выдохе отчетливо пахло ацетоном, и Хельга прекрасно знала, что это значит. Диабетическая кома, она уже видела такое. Маме нужен инсулин, а его нет. Нигде нет! Ни за какие деньги нет! Его тут не производят, а все границы закрыты. Это конец! Мама умирает!
За эти дни Хельга, казалось, уже разучилась плакать, ведь она выплакала столько, что можно было наполнить ванну. Но тут слезы вновь полились рекой, и она ничего не могла с этим поделать. Еды в доме практически не было. Сегодня утром Грета украла все до крошки и сбежала, бросив их одних. И тогда мама, узнав об этом, снова потеряла сознание. По всей видимости, уже навсегда. Без инсулина из комы ей не выйти, смерть лишь вопрос времени. И Хельга спустилась вниз, чтобы набрать воды, которая еще была в резервной емкости котельной. Она даст маме воды, может быть, тогда ей станет чуть легче.