Батальон «Нордост» в боях за Кавказ. Финские добровольцы на Восточном фронте. 1941–1943

Эртель не провел и часа на КП батальона, когда туда поступил телефонный звонок от оберштурмфюрера Сартио: на высоте, которую он занял со своей боевой группой, появились русские, занявшие блиндаж, построенный саперной ротой, но пока еще не занятый финнами, поскольку боевая группа Сартио разделилась было на несколько отрядов. Эртель тут же по телефону приказал Сартио силами ударной группы разрушить блиндаж, а сам немедленно выехал обратно в Хазнидон. Когда он прибыл туда, Сартио уже выполнил его распоряжение.
Командный пункт 9-й роты полка «Нордланд» располагался в одном из домов в южной части Хазнидона, сразу же за группой Куури. Перед домом был отрыт одиночный стрелковый окоп. На заборе, окружавшем небольшой садик перед домом, красовалась издалека видная табличка с надписью «Эртель». Каждый немец и каждый финн знал, что скрывается за этими несколькими буквами. Когда вечерело, этот в дневное время мирный и неприметный дом оживал. Постоянно сновали туда и сюда интенданты и связные. Покой и оживленная деятельность не вызывали никакой реакции со стороны противника – но всегда ли так будет?
В первый день разведка не обнаружила в ближайшей к позициям 9-й роты полосе никаких следов противника, но все обороняющиеся ощущали, что нечто висит в воздухе. Новая разведгруппа должна была проникнуть еще глубже на ничейную полосу.
Это задание было поручено унтершарфюреру Куури с его группой. Куури был испытанным командиром разведгрупп, лесовиком, егерем, истинным обитателем леса – плоть от плоти своего народа. К тому же еще неустрашимый и доверяющий своей интуиции, когда надо было настоять на своем решении перед своими людьми. Группа Куури была поголовно вооружена автоматами; те же, кому не хватило германских, раздобыли себе трофейные русские с барабанными магазинами. Группа Куури отправилась в свободный поиск.
Они отсутствовали уже почти два часа. С ничейной полосы не доносилось никаких звуков боя. На позициях взвода Элмгрена бойцы и командиры с нетерпением ожидали возвращения разведгруппы. Внезапно с того направления, в котором ушла группа Куури, раздалась бешеная перестрелка. Что же случилось? Кое-кто стал высказывать свои мысли и строить предположения. Время текло мучительно медленно, нервы ожидающих были напряжены до предела. Наконец из недалеких от передовой зарослей вынырнул Куури со своей группой – со всеми своими бойцами. Вскоре они уже были на собственных позициях.
Сияющие лица. Всеобщее облегчение. Радость. Вопросы, ответы. Куури сообщил: русские засели глубоко в ущелье. Они надежно закрепились и мастерски замаскировались. Они обитают в лесу, в блиндажах, которые едва можно заметить. Несколько красноармейцев рубили дрова, они-то и навели разведгруппу на блиндажи и позиции. Как и всегда, Куури хотел непременно все подробно разузнать. Он сделал для себя несколько заметок – и домой! К группе во время возвращения неожиданно подкрался один советский офицер, но Куури оказался проворнее, очередь из его автомата свалила офицера на месте. Куури даже успел сорвать с шапки этого офицера красную звезду – в доказательство своего единоборства, что было в обычае у финских солдат. Ошеломленные русские открыли беспорядочный огонь, финны ответили им прицельными очередями из автоматов, прикрыли ими свой отход и невредимыми вернулись к своим.
Солдаты, оборонявшие Хазнидон, были предупреждены. Крупные силы русских были обнаружены, стало известно, что они находятся перед селением. Однажды утром по деревянным стенам дома, где размещался КП роты, прошлась длинная очередь из русского «Максима». Доски разлетелись, как бумажные. Эртель и солдаты его роты – как раз в это время завтракавшие – мгновенно попадали на пол. Пули никого не задели. Через ведущую в другую сторону от врага дверь они покинули неудачно выбранное место, которое остроглазый русский наблюдатель смог опознать как командный пункт. Один из командиров отделений, обершарфюрер Папе, тут же нашел другое подходящее место для КП в 100 метрах от прежнего, новый КП был оборудован в погребе посередине поселка.
 
22 декабря интенданты доставили на позиции праздничное довольствие к предстоящему Рождеству. Несмотря на угрозу вражеского нападения, командиры рот и групп решили тотчас же раздать личному составу праздничные лакомства. Чего здесь только не было! Эртель и Папе «превратились» в Дедов Морозов. «Кнехтом Рупрехтом» [98] с набитым подарками мешком стал «личный связной» Эртеля Олли Хеласеппя. Они втроем обошли все позиции, беседовали с солдатами и командирами и раздавали рождественские подарки – сигареты, шнапс и шока-колу [99].
Погода была и оставалась неустойчивой. По ночам несколько подмораживало. По утрам в долины рек и на высоты вокруг Хазнидона опускался плотный туман, что облегчало русским приближение к нашим позициям.
Ранним утром 24 декабря защитники Хазнидона были ошеломлены внезапно обрушившейся на них канонадой боя. Станковый пулемет группы Куури бил длинными очередями. Еще толком не рассвело, к тому же небо было затянуто тучами, как и всегда по утрам, лежал туман. Захлебывались автоматы. Эртель отправил своего связного к группе Куури.
Шум боя становился все громче. Теперь слышались уже и разрывы ручных гранат. У Эртеля теперь уже не осталось сомнений: это никакая не стычка разведгрупп, а наступление русских. Связной возвратился и подтвердил это: под прикрытием тумана русские подобрались едва ли не вплотную к группе Куури. Однако расчет станкового пулемета был начеку, это именно они заметили темно-коричневые фигуры в нескольких метрах от своей позиции и открыли по ним уничтожающий огонь из станкового МГ-34.
С рассветом сражение между всем взводом Элмгрена вспыхнуло с новой силой. Русские вели огонь из тяжелых минометов, а также, время от времени, с более далеких позиций из пехотного орудия по селению Хазнидон. Минометное отделение 9-й роты полка «Нордланд» открыло заградительный огонь по пространству перед ротой. Командир роты Эртель постоянно наблюдал за передовым краем русских и не мог заметить нигде никаких перегруппировок или подготовки контрудара. Нигде не было и признака прорыва неприятеля. Русские отражали наш огонь только с собственных позиций.
Около полудня на передовую прибыл артиллерийский наблюдатель и корректировщик огня с румынской батареи горных орудий. Он был посвящен в обстановку и организовал свой наблюдательный пункт на высоте рядом с боевой группой Сартио. Отсюда местность просматривалась на далекое расстояние, вплоть до ложбины в 200 метрах перед взводом Элмгрена, который, впрочем, не мог обозревать ее. В этой ложбине и сосредоточились русские.
Огневая мощь румынской артиллерийской батареи оказалась совершенно недостаточной. К тому же румынский корректировщик лишь изредка появлялся из своего безопасного блиндажа. Кроме того, было похоже, что либо запас артиллерийских снарядов у румын подходит к концу, либо батарея в первую очередь работает по пространству района Толдзгун. Огонь румынской батареи корректировал по большей части сам оберштурмфюрер Сартио. Но даже если время от времени артиллерийский снаряд с шумом падал и рвался перед нашими позициями, все равно такой выстрел не пропадал даром: врагу он демонстрировал нашу силу, а своим людям – моральную поддержку и ощущение того, что они не одни.
Сражение длилось все рождественские дни. Снова и снова приближались русские к позициям Элмгрена, создавая порой критические ситуации. Были мобилизованы даже тыловые службы. Все, без кого в данный момент можно было обойтись, водители, связисты, помощники кашеваров, под командованием «старшины», обершарфюрера Хайнкеса, были переброшены к передовой, образовав здесь «горячий резерв», которому, правда, не пришлось вмешиваться. Взвод Элмгрена продолжал удерживать свои позиции. С неколебимым спокойствием Свен Элмгрен каждую минуту контролировал ситуацию. Он и Куури стали основными командирами, которые не позволили русским сомкнуть руки на горле Хазнидона. Они подавали пример своим солдатам, те равнялись на них, поднимаясь над самими собой, воплощая лучшие черты финского солдатского братства. Солдаты сидели скорчившись в своих окопах и держали ушки на макушке. Быть бдительным означало – выжить. Снова и снова гремели очереди пулеметов наступающих. Свою лепту в симфонию боя вносили автоматы и ручные гранаты. Затем снова наступала тишина – и так до следующего раза.