Кровавое Благодаренье (СИ)
Целые толпы копов на улицах, причем в «брониках», касках и с карабинами «Кольт М4», были ожидаемы. Однако мне стал любопытен странный маршрут, по которому наш веселый шофер вел громадный «Пульман». Будь он таксистом, я бы заподозрил, что «кэбмен» накручивает километры, дабы вытрясти из пассажира лишнюю десятку. Только все же оплачено!
Чего же черный клоун петли вьет? То на улочки Куинса заедет, то обратно на Бруклин возвращается, удлиняя прямой путь втрое?
Делиться своими подозрениями с Ритой я не стал, но решил, что дело, скорее всего, в закрытых, блокированных районах, где у нацгвардейцев очередная акция. Или, быть может, автобусникам запретили проезд по местам пожарищ, по разграбленным кварталам? Видывал я такие в Интерсети, видывал…
Витрины разбиты, из окон дым, догорают перевернутые автомобили, вся улица завалена битыми телевизорами, разорванными пачками чипсов, россыпями банок с колой… Ветер гоняет мусор, надувает пластиковые пакеты, а черномазые личности, натянув капюшоны, снуют туда-сюда, растаскивают то, что не стяжали раньше, и гадят там, где еще не навалено.
Деволюция.
— Машин мало, — решился сказать я.
— Боятся, наверное, — Рита на секундочку отвернулась от окна, и сказала ласково: — А ты чего, боягуз? Всё будет хорошо, вот увидишь!
— Аллес капут… — пробурчал я.
Автобус пересек Ист-Ривер по Бруклинскому мосту, и выехал на Манхэттен. Ни единой пробки…
Полицейские машины сновали во всех направлениях, иногда под цветомузыку мигалок и вой сирен, а порой в компании «Хаммеров» Национальной гвардии — из верхних лючков широченных джипов выглядывали бойцы, цеплявшиеся за пулеметы.
Легковушки появлялись редко — они или мчались, как перепуганные тараканы, или еле тащились. Огромный мегаполис замер в страхе, выжидая.
Тротуары тоже напрягали — пустынные, не запруженные толпами народу. Стеклянные стены небоскребов рябили листами фанеры, стыдливо прикрывавшими зияния, а в узких переулках-ущельях копились безобразные свалки. Витрины кое-где уцелели — их прикрыли мешками с песком или дощатыми щитами. Говорят, торгаши сами рядились в ополченцев, сбивались в отряды самозащиты, лишь бы уберечь свои лавки от грабителей и вандалов.
Подгнило «Большое яблоко»…
А «Пульман» грузно вывернул на Авеню Америк, и подкатил к огромному «Хилтону Мидтаун». Вход в отель был оцеплен полицией — копы толклись, покачивая черными щитами с белыми трафаретами «SHERIFF».
— Весело у них тут! — оскалился Боярский.
— Леня… — Нина Павловна тревожно заозиралась. — А, может… ну ее, эту Америку? Может, до дому? А?
— Ни. За. Что! — раздельно и яростно выразился Гайдай. — Без «Оскара» я не вернусь!
И гордо удалился к ресепшену, вышагивая, как оживший циркуль. А в гулком фойе гремел голос Элвиса Пресли, звуча проникновенной издевкой:
America!… America!…
God shed His grace on thee…
And crowned thy good with brotherhood
From sea to shining sea…
Тот же день, позже
США, Аризона, окрестности Юмы
Захолустье… Анус мира…
Здесь всегда палит солнце, а о дожде местные чахлые злаки даже не мечтают. Вокруг Юмы песка, и того мало — тутошняя пустыня вздыблена скалами, но не теми, что привыкла видеть Синти — величественными останцами, памятникам самим себе, а несуразными наплывами причудливых форм и расцветок — от грязной охры до бурых и серовато-лиловых тонов.
За бессмысленными нагромождениями древней лавы сверкала вода — это Колорадо проточила себе узкое русло, забывая напоить округу. Ближе к берегу в неласковый грунт вцепилась бледно-зеленая поросль меските, а там, за бурливой пограничной рекой, холмилась Калифорния.
Даунинг ловила зрачками влажный блеск из-под натянутой маскировочной сети. В ее зыбкой тени не убережёшься от жестких лучей, зато и спутники-шпионы не разглядят «инсургентов», даже в инфракрасном свете — теплые человеческие тела словно растворятся среди нагретых камней.
— Борден! — позвала Синти. — Борд! Как там небо?
— Все чисто, мэм! — поспешно откликнулся бородатый «хиппи», стянувший длинные волосы в хвост. — Парни со «Стингерами» дежурят в пяти точках.
— О’кей… — проворчала «стратегиня», взглядывая на мужчин. Редко, когда командиры боевых групп собираются не он-лайн, а вот так, запросто, по-человечьи. — Эгген!
Небритый Харт поднялся с теплой обкатанной глыбы.
— Кто-то платит тысячам негров, — доложил он с отвращением, и его лицо перетянуло косой ухмылочкой, — вооружает весь этот сброд — и науськивает на белых демонстрантов. У тех на плакатах — «Синти в президенты!», у этих — «Власть черным!» Драка плавно переходит в перестрелку, достается и полиции, и мирнякам, а следующим номером программы — поджоги и погромы…
— Как тебе это, Боз? — тряхнула волосами Даунинг.
— Черные прокси олигархов! — зарокотал огромный темнокожий Нигер Боз, брезгливо кривя толстые, вывернутые губы.
Кивнув, Даунинг покусала губу, и легонько шлепнула по раскладному походному столику.
— Предлагаю… как бы перейти в наступление, и сразу по трем направлениям. Группа «Запад» действует в Калифорнии. Сан-Диего, Лос-Анджелес, Сан-Франциско. Группа «Север» активизируется в Лас-Вегасе…
— Ставок больше нет! — хохотнул лысый бородач в косухе, выглядевший хрестоматийным байкером, и тут же побагровел, смутясь.
— … Группе «Восток» поручается Техас. Только помните, что бить надо не по площадям, а по целям. За мерзавцев, творящих беспредел, голосовать не пойдет никто!
— Людей мало в командах, — нахмурился Лонг Коннор. — Симпатизируют-то миллионы, а вот оружие в руки брать не спешат. Дожидаются, пока всё сделают за них!
— Пускай! — холодно усмехнулась Синти. — Пассиву не одержать побед, а победители получат всё!
С громким топотом, скрипя гравием, прибежал Добан.
— Нацгвардейцы! — выдохнул он, запыхавшись. — К востоку от Юмы! Бронетранспортеры, «Хамви», грузовики! Но не двигаются, стоят…
— Ждут? — резко спросила Даунинг. — Готовятся?
— Курят… — растерянно вытолкнул Руни.
Командиры групп переглянулись, а Синтия быстро разложила ящик старого проводного телефона.
— Алло! НП-один?
— Да, мэм! — толкнулось в ухо.
— Нацгвардейцев видишь?
— В километре стоят! Э-э… Вижу «Хаммер»! Два 'Хаммера! На переднем — белый флаг!
— Не стрелять! Парламентеров проводить ко мне!
— Да, мэм!
Синти изо всех сил сжала трубку, чтобы никто не заметил, как дрожат ее пальцы. Если это ловушка, то они дадут бой, но он, скорее всего, станет последним. Перед целой бригадой бывшим фермерам, студентам, докерам не устоять, а отступать некуда…
…Хладнокровно откинув край масксети, в пределы импровизированного штаба шагнул крепко сбитый, кряжистый офицер в камуфляже и черном берете, лихо сдвинутом набекрень. Его загорелое, обветренное лицо свидетельствовало — Даунинг видит перед собой явно не штабиста, погрязшего в тоннах пентагоновских бумаг.
Кряжистый четко козырнул, и отрекомендовался густым, сочным баритоном:
— Полковник Роуэлл Сабри, командир 158-й бригады усиления. Миссис Даунинг, офицеры, сержанты и рядовые бригады выразили общее желание… Мы хотим перейти на сторону Ополчения.
Странно, но слова полковника не взволновали Синтию, хотя даже полевые командиры замерли. Она безмятежно глядела на сверкание Колорадо, и чувствовала, что поднялась еще на один уровень, одолела еще один рубеж в противостоянии с олигархатом.
— Добро пожаловать, полковник, — мягко проговорила Даунинг, оборачиваясь. — Вы очень вовремя. Усилите наши группы в Калифорнии, Неваде и Восточном Техасе!
Глава 5
Понедельник, 25 марта. День
Лос-Анджелес, бульвар Вест-Джефферсон
Вчерашние хлопоты и суета продлились с раннего утра. Актрисы бегали из номера в номер, не доверяя прислуге отеля — сами гладили платья, поправляли прически и красились.