Город Мертвых Талантов (СИ)
Вот она уже совсем близко, и Сашу окутывает облако нежного аромата, света, тепла… Сердце мягко сжимается, проваливается, ощущение счастья растет, переполняет…
Муза все ближе — Саша уже может рассмотреть нежное лицо, прозрачные глаза, затуманенный взгляд, точь-в точь такой, как у Саввы в эту минуту. А волосы — словами не передать, будто…как будто… — мучилась Саша, подбирая сравнение —…морскую раковину размотали на тоненькие волоконца и пустили по ветру. "Вот так бы я написала!"
Только губы кажутся чужими на ее лице, как жирный мазок кармина на акварельном портрете. Ее нежная улыбка внушает тревогу.
Муза, казалось, не заметила Сашу, взгляд ее был прикован к Савве. Она умолкла. Он выронил флейту. Муза подошла совсем близко к нему, провела рукой по его взлохмаченным волосам и двинулась дальше, по берегу озера, и вдруг пропала, растворилась между темных стволов. Растаяло волшебное облако. Блаженная улыбка все еще не сходила с Саввиного лица.
— Это что сейчас было? — прошептала Саша.
Савва вздрогнул, выронил флейту. Казалось, он только сейчас заметил, что она стоит рядом.
— Ты как здесь оказалась? Я же просил тебя остаться… — сонно произнес он.
— Кто это?
— Это… Цинцинолла…
— Цин… Откуда она взялась? И куда исчезла?
Савва пожал плечами.
— Она живет, где хочет… повсюду. Она любит это Озеро. Ей только в Музеоне нельзя появляться. — он помрачнел после этих слов.
— Почему?
— Она… пария.
— В каком смысле? Что это значит?
Он смотрел на нее недоверчиво, будто решая — можно говорить ей, или нет. Наконец решился.
— Она обладает силой. Огромной…
— Это же хорошо, разве нет?
— Да… И нет. Если человек хоть раз получит от нее помощь, то уже ничего не сможет сам. Без нее. Его талант будет разрушен.
— Но ты же…
— Я только наполовину человек. Мне не страшно. — ответил Савва. Но Саша уловила нотки неуверенности в его голосе.
— А вот тебе… — продолжал он, — нельзя с ней встречаться. Я не хотел брать тебя с собой.
— Такая странная… На сумасшедшую похожа! — Саше было досадно, что она тоже попала под гипноз этого загадочного создания. Но еще больше ее бесило, что Савва до сих пор улыбается как дурачок. После ее слов он резко помрачнел. Поднял оброненную флейту.
— Не выношу, когда о ней так говорят!
“ Значит не я одна это заметила…” — подумала Саша, а вслух сказала:
— Прости. Не злись. Ты влюблен в нее что ли? — вдруг озарилась она догадкой.
Савва не смутился, не разозлился.
— Это другое. Намного больше того, о чем ты думаешь. — серьезно и спокойно ответил он, пряча флейту в карман. — Как тебе объяснить… Когда есть она — есть радость. Есть музыка. Весь мир есть. А нет ее — и нет ничего.
— Ерунда какая-то! — возмутилась Саша, — она, конечно такая… необычная. Но как это — без нее нет нет ничего? Я же тебя слышала! Твоя музыка… — Саша подняла руки к небу и беспомощно уронила их, не в силах объяснить необъяснимое. — Что еще тебе может быть нужно?
— Ты просто не понимаешь…
— Чего я не понимаю?
— Что значит быть драгоценным. Да еще таким как я.
— Таким — это каким?
— Пора возвращаться. — сухо сказал Савва.
— А как же Трики? Ты лейку утопил.
— Ничего. Скоро будет дождь.
Они двинулись было в обратный путь, но Савва вдруг бросил тачку и обернулся к Саше:
— Можно тебя попросить об одной вещи?
— Не знаю. Попробуй.
— Не говори никому о ней… и о том, что ты видела.
— Из-за нее?
— Не только. Могут подумать, что я… привязан к ней, а драгоценным нельзя иметь привязанности.
— Почему?
— Такое правило. Считается, что привязанности отвлекают от призвания.
— Ерунда какая-то! Дурацкое правило.
— Согласен. Но я обязан его соблюдать.
— Хорошо, не скажу. Если это важно.
Савва слегка кивнул, что, должно быть, означало благодарность, поднял тачку и они двинулись дальше.
Саша искоса поглядывала на Савву. Странный он. Делает вид, что ему ни до чего нет дела. Что бы ни происходило, он и бровью не ведет. Сплошное притворство. Как он переменился, когда явилась эта Цинцинолла! Он даже улыбался идиотской улыбкой! А когда она ушла, снова стал таким же истуканом.
“ Наполовину человек… Драгоценный… По-моему, он слишком самоуверен! И слишком много врет, в том числе самому себе.”
Саша вдруг почувствовала желание убрать с его лица это спокойствие. Добиться живой реакции. Но говорить прямо она не решалась — не так-то с ним просто.
— Кто такие драгоценные? — начала она издалека.
Савва остановился. Помолчал, нерешительно глядя на нее.
— Ладно. — вздохнул он, — Ты все равно об этом узнаешь. Драгоценные — это дети муз и гениев.
— Разве у муз бывают дети? Они же из Источника появляются…
— Очень редко. Надо быть очень, очень… особым талантом, чтобы муза всегда была рядом. В человеческом теле. Но даже и тогда дети появляются редко. Только если у музы возникнет сильная привязанность. Если она, ну… влюбляется… как ты говоришь. У них может появится ребенок. Драгоценный. Такое случается очень редко. И становится проблемой.
— Для кого?
— Для всех. Такие дети должны расти в Музеоне.
— Почему? Что в вас такого ценного?
— Человек и муза в одном теле. Представляешь себе? Либо это гении в мире людей, либо — хранители муз. Здесь, в Музеоне.
— Так значит и Амалия и Декаденция и Лев…
— Да.
— А Клара?
— Клара — нет. Она муза. В человеческом теле. Кстати, мать Льва.
— Ах вот в чем дело! То-то я думаю, как она терпит его хамство! А ты кем ты станешь — гением или хранителем?
— Не знаю. Не мне это решать.
— А твоя мама — значит, она…
— Хватит уже вопросов! — оборвал он ее. — Пошли, нам пора.
Он поднял тачку резким движением и пошел вперед, не оборачиваясь.
Саша поплелась следом. Ей больше не хотелось задавать ему вопросов.
“Добилась живой реакции!” — с досадой думала она.
ДНЕВНИК САШИ
В первый раз за этот кошмарный год мне захотелось что-то написать. И эта тетрадь, подарок маленькой Алисы, оказалась очень кстати.
Что ж, начну потихоньку!
Я остаюсь в городе муз. Пока не найдут Кассандру и она не скажет, можно ли мне летать на Пегасе.
Бред, какой же бред! Город муз…
В первый вечер я думала — сойду с ума. Думала — все это Светланины штучки. Каждую минуту ждала, что вот сейчас войдут санитары, а следом — она.
А теперь сама удивляюсь, как легко я сжилась с этой мыслью и поверила в невообразимое. Вообще, последние пару дней я только и делаю, что сама себе удивляюсь.
Как я смогла сбежать от этого чудовища, оскурата? Как согласилась куда-то поехать ночью с неизвестными людьми? Как смирилась с говорящей кошкой, которая вовсе и не кошка? Не знаю. Наверное, мне ничего другого не оставалось.
Тем более, что с самого начала, с первой минуты, как я здесь оказалась, я чувствую — мама где-то рядом. И в то же время — очень далеко.
Мне здесь не особенно рады. А Лев, болван надутый, прямым текстом объявил, что будет за мной следить. Ха! Посмотрим, как у него это получится! Он же вечно торчит в этой Башне. Готовится к своему великому дню. Наверное, корону примеряет перед зеркалом!
Почти никто не верит, что я могу взлететь на Пегасе. Если честно — я сама в это не верю. Пегас! Это же просто смешно. Но Клара почему-то уверена, что я смогу это сделать. Бэлла по-моему тоже.
Мне теперь придется заниматься каким-то полезным делом, чтобы я не болталась просто так, была под присмотром, не влезла куда-нибудь не туда и чего-нибудь не натворила. Впервые в жизни Белоконь займется чем-то полезным! Эта гадюка Декаденция предложила отправить меня на кухню! Я уже хотела устроить бунт, но Бэлла подоспела вовремя, сказала, что я криворукая и яйца мимо миски разбиваю. Что ж, ее гениальный план сработал —
я буду помогать Филибруму в библиотеке. А чтобы я не сбежала, за мной должен постоянно присматривать кто-то из драгоценных. Так что в библиотеку я завтра иду под конвоем. Савва меня поведет. Похоже, он-то и будет за мной присматривать. Ха-ха! Еще кто за кем присмотрит! Но могло быть и хуже.