Город Мертвых Талантов (СИ)

— Раз уж мы прервали твой рассказ, можно я у тебя кое-что спрошу?
Саша кивнула.
— Как зовут твою маму?
— Ариадна. Но она предпочитала — Арина.
Клара кивнула с улыбкой.
— Вы с ней похожи?
Вот сейчас бы пригодились ее неумелые рисунки! Но альбом остался в рюкзаке, а рюкзак — в страшном доме…
— Говорят — похожи. Только она очень красивая.
Клара задумчиво кивала, пристально глядя на Сашу.
— А бабушка у тебя есть? — вдруг спросила она.
— Была. Папина. Она давно умерла. А других бабушек нет. И у мамы все умерли давно. Она не помнит своих родителей.
— Карл Иваныч, что думаете?
— Далеко не уверен! Кассандра узнала бы заранее и предупредила бы нас.
“Кассандра? При чем здесь Кассандра?" — встревожилась Саша.
— Послушайте, — устало проговорила она, — еще утром я и знать не знала о Самородье. Я гуляла, никого не трогала, а тут этот ряженый карлик… Я понимаю, у меня нет доказательств, он ведь утащил потом записку. Может я нарушила какой-нибудь закон, в сад этот влезла! Нельзя было, наверное… Но понимаете, я хочу найти маму. Больше мне ничего не нужно, честное слово! Наверное, в эту историю трудно поверить. — грустно закончила она.
— Я верю. — спокойно ответила Клара, — рассказывай дальше.
— Да я уже почти все рассказала. Я приехала в Самородье. Саша рассказала о разговоре со старичком-искусствоведом, о Каспаре, и о том, как влезла в чужой сад. Ее слушали, не перебивая. Пришло время рассказать о происшествии в доме Кассандры. И она бы рада! Но “…матери не увидишь и сама пропадешь” — стояло у нее в ушах.
— Ну и… я заблудилась. Еле выбралась на площадь Безобразова. А там все другое! Ни пристани, ни парома. Все исчезло куда-то. А потом появилась… — Она снова осеклась. Та девушка, Эола, просила никому о ней не говорить. И она обещала.
— …то есть, Савва появился. А дальше вы знаете. — дрогнувшим голосом закончила Саша, стараясь не смотреть в глаза Кларе. Она была уверена — та ее мигом раскусит. Она перехватила настороженный Саввин взгляд.
“ Кажется, он понял, что я что-то скрываю! Понял и молчит. А Карл Иваныч? Нет, не догадывается.”
Открылась дверь и Бэлла вкатила в комнату тележку, уставленную тарелками. Посреди тарелок гордо торчал огромный кофейник. По комнате поплыл аромат шоколада. Угощение на тележке показалось Саше довольно скромным — домашний хлеб, тарелка с сыром и фрукты. Но она не чувствовала голода. С ней так всегда — устанет, понервничает, и кусок в горло не лезет. Она помотала головой.
— Спасибо, я совсем не голодна.
— Ну тогда шоколаду выпейте, — не стала настаивать Клара.
Бэлла сунула Саше кружку. Она через силу сделала пару глотков и сразу согрелась, повеселела и даже отважилась на корочку хлеба. Хлеб показался ей очень даже вкусным, как-то сам собой к нему присоединился кусочек сыра, потом еще один…
— Смотри, не лопни!
Саша чуть не подавилась, закашлялась до слез.
Белая кошка лежала рядом на полу в позе сфинкса, сверлила ее наглыми голубыми глазами и рта не раскрывала. А голос явно принадлежал ей. Это было уже слишком. Саша поставила чашку на тележку.
— Вы это слышали? — она указала пальцем на кошачью морду. Клара растерялась слегка.
— О чем вы, деточка?
— О том, что вот это… животное постоянно лезет ко мне и хамит. И на площади тоже была она! А я уже решила, что у меня голоса в голове! — Саша остановилась, сообразив, что ее гневная тирада звучит как натуральный бред.
— Ты слышишь Молчун? — удивилась Клара.
— Так она еще и Молчун?
— Да. Она не умеет мяукать.
— Уж лучше бы мяукала. Трепло — вот ей подходящее имя!
Молчун обернулась на Сашу с обиженным видом.
— Подумаешь, пошутила разок.
— Вот опять! Не слышите?
Клара обменялась многозначительными взглядами с Карлом, Бэллой и Саввой.
— Вы думаете, я с ума сошла? — спросила у них Саша.
— Ни в коем случае. Ты просто слышишь анимузу. — спокойно ответила Клара.
— Кого? — не поняла Саша
Ей никто не ответил.
— Вы намекаете, что эта девица — подопечная Молчун? — удивился Карл Иваныч.
 
— Или посредник. — подала голос Бэлла.
— Или и то и другое, — протянула Молчун. — Тебе повезло, человек.
— Что еще за анимуза? Кто вы такие? Где я?
Бэлла повернулась к Кларе.
— Скажи ей.
Клара молчала.
— Лев придет — труднее будет.
— Какой еще лев? Кто такая анимуза? — занервничала Саша.
— Он не придет сегодня. — ответила Клара
— Ну хоть ты им скажи! Ты, вроде, нормальный. — Саша в отчаянии повернулась к Савве.
— Клара, скажите ей. — попросил Савва.
— Что происходит, пожалуйста, объясните! Карл Иваныч какое-то слово сказал странное… Му…
— Музеон. — спокойно сказала Клара. Город, где живут музы.
— Музы? — Саша обвела взглядом всех по очереди и нервно хихикнула. — Те самые?
В ответ она получила общее молчаливое согласие.
— Всякие. — ответила Молчун. — Я, например, муза в теле животного. Анимуза.
“Вот теперь все ясно. Светланины штучки!” — с ужасом догадалась Саша и поднялась с дивана. — “Бежать отсюда скорей! ”
— Ну, спасибо вам большое за угощение и … за внимание. Мне, пожалуй, пора… — “Главное виду не подавать и улыбаться.” —…приятно было познакомиться, до свидания!
Скаля зубы, она попятилась к выходу.
— Саша, подожди. Послушай… — ласково сказала Клара.
— Да нет, я все поняла. — нервно посмеивалась Саша, отступая к двери, — музы, анимузы, львы… Это очень интересно. Мне просто пора.
“Только бы выбраться отсюда! Спрячусь в лесу до утра!”
— Да постой ты, дурында! — сказала Молчун, — сообрази своей соображалкой, что никакая Светлана не научит кошку телепатии! Ты моя подопечная. А я — твоя анимуза. Кстати, в лесу ты до утра не дотянешь.
Саша растерянно взглянула на Молчун.
— Детка, сядь. Послушай. — мягко сказала Клара.
Молчун подошла и молча потерлась щекой о Сашину ногу.
— Хорошо. — вздохнула Саша и села на прежнее место.
***
Черная гора, окруженная болотом, никогда не выныривала из тумана. Да и не туман это вовсе — дурное дыхание трясины окутывало подножье, ползло выше, по гладким, как маслом смазанным бокам, и только у самой вершины чуть рассеивалось, неохотно уступая ветру и солнцу. А ближе к земле оно не шевелилось — кругом болото, гнилая топь, а дальше непролазная чаща, заваленная мертвыми стволами. Густой мох покрывал все пышным ковром, разрастаясь, расползаясь все дальше. Год за годом трясина поглощала лес. Тяжелый, одуряющий дух недвижно висел над болотом, стоял между деревьями, обволакивал жалкие кустики, слабую травку. Мертвое место, гиблое. Жители Самородья с незапамятных времен прозвали его Поганой Ямой и носа туда не совали. Да и как сунешь-то? Со всех сторон лес. Единственная дорога кружит между Цветными холмами и теряется в болоте. А чтобы подойти к холмам нужно сделать огромный крюк и пройти краем дальнего леса. А короткая дорога, если и была когда-то, шла через запретную зону, ту, что за чугунной оградой.
Самородские бабушки слышали от своих бабушек, что их бабушки им рассказывали, что под самым брюхом Черной горы было когда-то селение. И жили в нем темные, недобрые люди, изгнанные из Самородья за пакости. А потом все селение вымерло за одну ночь от неизвестной болезни. Так, по крайней мере, говорили в Самородье, а проверять дураков не было. Поганая Яма — она яма и есть. Так рассказывали внукам Самородские бабушки. Но и им, премудрым и многоопытным, правда открывается не всегда и не вся.
А правда была в том, что селенье не вымерло. Оно жило себе и жило. И тяжелый болотный дух был для его обитателей так же приятен, как, скажем, для Саши — аромат ореховых штруделей из Арбатской пекарни.
Для женщины, что шла сейчас Мертвым лесом, и воздух и дорога были привычны. Она дышала глубоко, шла уверенно, обходя гниющие кучи, ступая на ненадежную, плывущую и чавкающую поверхность. Вышла на опушку. Светлее не стало. Круглые сутки здесь полумгла.