Династия проклятых (СИ)

От моего громкого крика она резко очнулась и выбила ногой дверь кареты. Одним рывком подалась вперед и выпала из кареты, а я не успел ее подхватить. Карета пошатнулась и остановилась. Я выбежал и увидел, что вся процессия застыла. Из экипажей вылезали драконы и бежали в сторону Астрид, которая лежала на дороге, накрытая королевской мантией, а ее корона, слетевшая с головы во время падения, продолжала катиться по дороге до тех пор, пока не наткнулась на сапог Пармиса. Он поднял ее с земли, сжал в руке и посмотрел на меня уничтожающим взглядом. Резко бросился к моей жене и поднял ее на руки на глазах у королей. Начал приводить в чувство легкими шлепками по лицу, и она зашевелилась, а я прирос к земле посреди леса рядом с каретой, постепенно осознавая, что совершил.
— Что случилось? — в панике подбежала к Астрид ее мать, а следом отец, браться и сестры.
— Хакон пытался меня задушить, — еле слышно произнесла она, и вся делегация застыла в ступоре, пытаясь осознать суть ее слов.
Я пожал плечами и замотал головой. Не нашлось слов, чтобы оправдаться. Я действительно хотел ее убить, но до конца не понимал, как все-таки это произошло!
Единственным, кто подошел ко мне, был Тулан. Он положил руку мне на плечо и шепнул:
— Пойдем? Поговорим в стороне, — и повел меня в чащу леса.
Я безвольно шел за ним, спотыкаясь на каждом шагу, а когда голоса за спиной стихли, Тулан остановился и обнял меня.
— Скажи мне честно, что случилось, и я помогу тебе.
В этот страшный миг только он и протянул мне руку помощи, поэтому я не стал врать. Рассказал все так, как было, вспоминая наш «колкий» разговор с Астрид. А закончив, застыл, ожидая решения Тулана.
Советник отпрянул и схватил меня за плечи, заглядывая в глаза.
— Я знаю, что такое потерять мать. Сам лишился ее в юном возрасте. Знаю, что такое потерять отца. Он погибал у меня на руках от страшной болезни. А теперь узнал, что такое лишиться смысла жизни. Потерять женщину, которой дышал, ради которой вставал каждое утро. На твою долю выпало немало потерь, и твой гнев мне понятен, Хакон, но ты должен взять себя в руки, иначе погибнешь. Сейчас мы вернемся, и я сделаю все, чтобы ты смог проводить мать в последний путь. Я сделаю это ради нее. Ты ее единственный сын! Плоть и кровь! Ты должен присутствовать на церемонии и проводить ее в последний путь. Я об этом позабочусь, но держись подальше от Астрид. Если она вызывает в тебе столько эмоций, лучше не говори с ней, не смотри на нее. Выполни свой долг сегодня! Будь сильным!
Он встряхнул меня, и я кивнул в ответ. Сначала показалось, что выдержка вернулась, и я смело вышел на дорогу. Но стоило увидеть осуждающие взгляды делегации, как наносная смелость исчезла в тот же миг. Словно побитая собака, я шел вперед с опущенной головой вслед за Туланом, который посадил меня в свою карету, захлопнул за собой дверцу и начал объяснять всем, кто столпился вокруг него:
— Хакон очень болезненно переживает смерть матери и просит прощения у супруги за гневный выпад. Я прошу войти в его положение и позволить ему присутствовать на церемонии погребения королевы. Я лично буду его сопровождать и уже по приезду в замок вверю его в руки лекаря. Ваше величество, проявите благородство, молю.
Я не видел, что происходило снаружи, но слышал гневные шепотки гостей. А потом голос Астрид пронзил тихий гомон:
— Я все понимаю, Тулан, и, конечно же, не желаю мужу зла. Он вправе проститься с матерью. Но мне хотелось бы продолжить дальнейший путь в компании советника Пармиса.
— Да, ваше величество, — отозвался Тулан, а я истерически рассмеялся. Украла у меня единственного друга! Унизила на глазах у всех и вновь надела благородную маску! Жаль, что не успел задушить эту тварь!
Вскоре кареты двинулись дальше, и спустя несколько минут мы прибыли в Храм. Я не видел, как гроб заносят в помещение, как жрицы встречают гостей, зато слышал грустную, щемящую душу музыку земных драконов. Скорбящие ноты жалобно стонали, и мое сердце завывало вместе с ними свою траурную песню. Признаться, я боялся выйти из кареты и вновь увидеть осуждающие взгляды, но Тулан раскрыл дверь и жестом пригласил меня выйти.
Я спрятал свой страх подальше и сошел с кареты, окидывая Храм взглядом. Золотой и помпезный, напоминающий огромные шары, выходящие друг из друга с острыми пиками крыш и цветастым, до щепетильности ухоженным подворьем. Даже в столь непредсказуемую в это время погоду дорожка была устлана зеленым махровым ковром. Я ступил на нее и посмотрел в небо. Ни единого облачка! Такая редкость в этом сезоне! Похоже, Великий Дракон любил мою мать, если во время ее похорон разогнал тучи! Я все больше поражался собственным бредовым мыслям. Нельзя им поддаваться! Нельзя смотреть на Астрид! Но, увы, она стояла у гроба рядом со статуей земного дракона, а Пармис позади нее, словно коршун оглядывал всех, кто посмел вскинуть на нее недружелюбный взор. Предатель! Какой же подлый и наглый предатель! Он клялся на крови в нашей вечной дружбе! А на деле — пшик!
На негнущихся ногах я подошел к матери и склонился над ее телом. Коснулся ее ледяной руки и сжал губы. Мысленно прощался с ней и просил прощение за все. Здесь, посреди Храма, я не думал о несправедливости ее завещания, не думал о жене, которая меня ненавидела, о лучшем друге, который предал, но почему-то я думал о Тори. О женщине, которую любил и ненавидел, о том, как же мне безумно жаль, что ее не стало, о том, что не поговорил с ней, не выяснил мотивов измены, не спросил, хотя мог! Теперь все эти вопросы витали в воздухе без ответов и кто в этом виноват? Моя гордость! Моя заносчивость! Моя злоба! А ведь Астрид права! Во всем была права, когда говорила о том, что меня нельзя полюбить. Действительно нельзя!
Жестокая правда обескуражила меня настолько, что я захотел уничтожить женщину, которая ее произнесла! Но опять же только силой мощного тела, ведь слов в оправдание своих поступков не находил, и знал, что никогда их не найду! Тори смогла бы объяснить, почему я стал таким, но ее больше НЕТ!
УМЕРЛА! Как и моя несчастная мать! Одна от руки недруга, а другая от порочной болезни, но не в этом суть!
Все мое тело напряглось, натянулось нервной струной, а руки снова сжались в кулаки. Я оторвал взор от матери и посмотрел сквозь скорбящих. Там, за головами кармазинов я увидел силуэт прекрасного смуглого лица, наполовину скрытого капюшоном. МОЯ Тори смотрела на меня из-под опущенных ресниц томно и печально. Я обомлел и приоткрыл рот. Замотал головой, а жрицы начали петь над телом матери и кружить возле гроба, окуривая помещение благовоньями. Дым затуманил застывший вдали образ Тори, но я продолжал ее видеть!
О! Великий Дракон! Что со мной? Неужели схожу с ума?!
Я зажмурился до боли в глазах и распахнул их резко. Помогло! Я больше не видел Тори, хотя продолжал искать ее в толпе. Наваждение и игры разума!
Я искал логический ответ на эти видения, но не находил. И все же понимал, что видел ее реальной и живой! Вот так в нескольких метрах от себя! Все это выбило меня из общей атмосферы скорби, но я нашел в себе силы сосредоточить внимание лишь на матери.
Тулан стоял рядом со мной и судорожно сжимал край гроба. Трясся всем телом, словно лист на ветру и ронял крупные слезы на бархатные лепестки леониев. Меня и самого пробила дрожь от этой страшной картины, и капля холодного пота пробежала по позвоночнику.
Чтобы справиться со страхом, я поднял взгляд и посмотрел на королеву Ариума. Рядом с Суфидой увидел Тори! Она стояла такая бледная, будто сама смерть! Застыла и не моргала, фарфоровая и мертвая!
Ее бы только окликнуть! Дать понять, что я ее вижу!
По коже пробежал табун мурашек, и я в тот же миг разучился дышать от страха.
— Она здесь! — закричал изо всех сил и бросился вперед, чтобы успеть ее поймать, но споткнулся о ножку постамента и сбил его с места. Сам рухнул на ковер и не успел подняться, как гроб сполз вниз, ударился о пол, и тело матери выпало наполовину, застыв ничком у моих ног.