Заброшенный сад Персефоны (СИ)

— Вот теперь другое дело, — тихо проговорил охотник, с удовольствием глядя на мерцающее пламя.
Убрав огниво, он принялся рассматривать амулет. Тот оказался невзрачным и сереньким камушком. В центре значок странный нарисован — какое-то шипастое колесо с перекладинами от оси к разломанному ободу. Явно нечеловеческий рисунок. Наверное, с помощью этой штуки Тьма вызывала демона к себе или даже могла приказывать что-то сделать. Эх, знать бы как! Но экспериментировать с вещью самой Тьмы не стоило, лучше просто вернуть хозяйке. Акони как следует размахнулся и швырнул амулет в джунгли. Паук никак не отреагировал на это — значит, все сделано правильно. Хранитель поднял мешок и подошел к демону.
— Никто больше тебя не разбудит. Спи спокойно, — сказал Акони, похлопав паука по ноге.
Тот, естественно, ничего не ответил. Охотник сделал глоток из фляги, поколебался и пролил несколько капель на тропу. Он чувствовал, что вот сейчас просто обязан поделиться радостью с Творцом и поблагодарить его за удачу.
— Спасибо тебе, Великий!
Он поднял флягу в приветственном жесте и еще разок глотнул.
Потом капнул еще, но уже как подарок Тьме — чтобы не злилась. На душе сделалось вдруг прозрачно и легко. Снизошли спокойствие и расслабленность. Акони даже стал подумывать о том, чтобы отыскать заряды, но все же отбросил эту мысль: без каких-либо приспособлений небольшие металлические шарики не найти. Пусть остаются, запасец еще есть. А там… А там уже и не важно.
Акони тщательно зарядил самострел и повесил его на пояс. Впрочем, скорее всего и пострелять-то не придется больше, если демоны не объявятся, конечно. А против духов такое оружие применять бесполезно. На обратный путь? Так Дверь пропускает в одну сторону, по крайней мере живых — наверняка. Тогда чего тут самого себя успокаивать? И съестные припасы не понадобятся, не то что оружие. Может быть, тогда оставить тут поклажу? И идти станет легче, и вообще…
Мысль показалась удачной. Остановившись, охотник снял с плеча мешок, зачем-то прикинул на руке вес и оставил у стены. Однако, сделав несколько шагов по тропе, все же вернулся обратно. Не потому, что стало жалко вещей: просто понял, что на плечи давит вовсе не поклажа. И, как ни старайся, этот иной груз скинуть невозможно. Акони снова забросил мешок за спину и продолжил спуск по тропе.
Темнота вдруг начала резко сгущаться, но вовсе не так, как при наступлении времени Тьмы. Сейчас это была мертвая механическая темнота, напрямую зависящая от пройденного расстояния. Если двигаться назад, то явно становилось светлее. Но зато вечно моросящий дождь почти прекратился, и грязь под ногами куда реже хлюпала, нежели даже полсотни шагов назад.
Когда исчезли самые последние отблески света и глаза перестали различать даже поднесенную к глазам ладонь, Акони зажег свечу и продолжил спуск во мрак уже со светом. Свеча трещала, разбрасывая искры, и источала дух горелого крысиного жира, но освещала окружающее пространство достаточно хорошо. Тьма покорно отползала от дрожащего круга света. Теперь Акони шел гораздо медленней, чтобы не загасить трепетавшее в такт шагам пламя. Он подумал о ветре. К лучшему, что тот совсем не знает сюда дорогу, а то наверняка пришлось бы не раз возиться с огнивом.
Чтобы унять воображение, селившее за кругом света полчища крадущихся демонов, Акони снова принялся считать шаги. Полегчало. Цифры скоро кончились, и он начал сызнова. И так повторялось много раз, пока его не остановили заросли. Тропинка уперлась в сплошную стену из растений. Стало понятно, что здесь и пролегает нижняя граница Мира. Но при этом никакой Двери здесь не было! Акони ощутил, как по телу прошла холодная волна, смывая с души надежду. Он устало опустился на землю и поставил свечу рядом. По всему выходит, что все легенды — вранье и правы эти чертовы еретики.
Некоторое время он смотрел на колеблющийся язычок пламени, стараясь как-то справиться с навалившимся ощущением полной безнадеги. Горечь разочарования была непереносимой. И надо бы встряхнуться, который раз заставить разум возобладать над чувствами, но не хватало сил, ибо все потеряло смысл. Осевая тропа пройдена до конца, и ничегошеньки, кроме совершенно темной части витка, тут не оказалось.
 
— Зачем, Творец? — прошептал Акони в темноту над головой.
Значит, вот где уготовано оставаться тем живым, кому достало сил, упорства и удачливости пройти тропу. Не Осевая она, а самая что ни на есть Тропа разочарований. Ловушка, фактически. Добраться до Двери? Ишь чего захотел! Сиди и подыхай в темноте от безысходности и тоски в сердце. Да, что ни говори, но карает Творец дерзких смельчаков жестко. Или и правда — нет никакого Творца?
Неловко повернувшись, Акони сшиб свечу. Огонек потух. Чертыхаясь, он принялся шарить вокруг и вдруг заметил странный красный отблеск на ветке. Показалось? Охотник закрыл глаза, потом открыл и опять сумел заметить еле заметное свечение. Слабенький люм находился где-то за растениями. Акони двинулся вперед и вновь потерял огонек.
Убрав свечу в мешок, охотник снова принялся всматриваться в заросли. Тщетно. Снова навалилось отчаяние. В какой-то миг даже показалось, что все это просто видения измученного сознания. Или даже морок Тьмы — она, по слухам, любит такие шутки.
Акони отодвинулся было от кустов, но тут снова мелькнул огонек. Нет, не морок — за кустами явно что-то было. Кусок Стеклянной стены или… Охотник старательно гнал от себя мысль о Двери, словно боялся спугнуть призрачную удачу, но до люма решил добраться, а для этого надо прорубить ход в растительности.
Надежда придала сил. Забыв про недавнее разочарование, Акони принялся остервенело рвать стебли. Лианы отчаянно сопротивлялись, раня ладони колючками. Боль едва пробивалась сквозь радостное возбуждение. Но когда ее стало слишком много, Акони остановился. Он нашарил в мешке флягу и смыл с ладоней липкий сок, а может, и не сок вовсе, а кровь — в темноте не разобрать. Во всяком случае, стало полегче. Охотник убрал флягу, вытер руки о полу плаща и только тут сообразил, что от радости почему-то совершенно забыл о ноже.
Клинок сильно облегчил битву с зарослями. Акони кромсал их с таким остервенением, что очень скоро смог освободить из плена лиан светящийся красным квадратик. Тяжело дыша, охотник никак не мог налюбоваться на свою находку. Творец все же велик и милосерден! Такие огни в Мире попадались не часто, но неизменно означали одно — закрытую дверь. Что ж, и в хитроумии Ему не откажешь: надо же, так спрятать вход в обитель духов!
Акони с удвоенной энергией принялся кромсать ветки правее квадратика. В темноте результаты работы трудно было оценить, но дело наверняка продвигалось: все чаще клинок попадал в твердую поверхность. Когда в ветках образовался достаточных размеров лаз, Акони убрал нож и запалил свечу. В ее неверном свете хорошо просматривалась линия, огибающая большой квадрат с закругленными углами. От волнения перехватило горло. Несомненно, это та самая Дверь, через которую проходили умершие и призраки. И картинка над линией, где стилизованная фигурка человека шагала в белый прямоугольник. Ниже изображения шли мистические символы. Они образовывали четыре разновеликие группы рисунков, два из которых Акони раньше никогда не видел. Он с трудом справился с волнением, достал Священный лист и попытался найти толкование, водя свечой над зарисовками. Если верить записям, то они означали, что через Дверь можно было выйти в какое-то помещение. Две последних набора нигде не встречались. Возможно, так обозначалась обитель ушедших, кто ж знает.
При колеблющемся свете свечи Акони старательно перенес незнакомые рисунки на Лист, но не стал указывать предполагаемое толкование. Таково правило хранителя: «Если не знаешь, о чем речь, — не выдумывай». Он убрал свиток в мешок и принялся рассматривать Дверь, но никаких указателей на способ ее открывания не обнаружил. Возможно, что распахнуться она могла только перед чьей-то душой. Тогда придется ждать, чтобы проскользнуть вслед за ушедшим. Но ожидать душу — желать чьей-то смерти, а это недостойно хранителя. Да и ожидание могло затянуться.