Заброшенный сад Персефоны (СИ)

— Эх! — вздохнул Акони и с сожалением открыл глаза.
Он достал из ящика ложку и зачерпнул на пробу немного варева. Все же вкус не получался правильным, «домашним», хотя и плохим его, в общем-то, не назовешь. Наверное, все дело в отсутствии самой главной приправы — родного дома. Без такой все блюда пресны.
Трапеза не затянулась, хотя Акони и не торопился. В кастрюле оставалось супа еще на раз, так что по поводу следующей еды можно было не беспокоиться. Охотник убрал посуду в шкафчик, над которым красовался рисунок тарелки с круглым пятном, и закрыл дверцу. В недрах мебели что-то удовлетворенно заурчало. Наверное, сидевший там слуга принялся за мытье. Что ж, правильно. Чистота — штука важная. Акони теперь и сам не прочь ополоснуться, благо тут как раз есть хорошее для этого местечко с горячей водой.
Прихватив из мешка мыло, он прошел в небольшое помещение, на двери которого красовалось изображение льющихся из треугольника струй воды. Первым делом охотник разделся и подошел к раковине. Там он подставил ладони под трубочку с металлической табличкой, на которой было изображено стилизованное лицо с бородой. Появившимся кремом он густо намазал двухдневную щетину, а затем вошел в ярко освещенный цилиндр. Прозрачная дверь бесшумно закрылась. Вспыхнула красная надпись: «Дезинфекция». Вверху что-то мелодично звякнуло, и тут же из всех стен ударили по коже тугие струи теплой воды. Заклубился пар, потянуло каким-то странным, но приятным запахом. Акони отфыркивался, вертелся под струями и чувствовал, что не только с тела, а и с души эта чистая вода срывает наслоения грязи. Через некоторое время снова раздался предупреждающий звонок. Вода отключилась, а через секунду внутрь цилиндра с воем ворвался ветер. Мощный, теплый — не чета своим лесным родственникам, он неистово трепал волосы и сдувал капельки воды с кожи. Через несколько минут теплый ураган стих, а над дверью красная надпись сменилась зеленой: «Дезинфекция завершена». Прозвучал мелодичный звон, дверь отъехала в сторону. Акони вздохнул и вышел в предбанник. Процедуру хотелось повторить, однако делать этого сразу не стоило. Если уже горел зеленый рисунок, то душ поливал человека ледяной водой, словно пытался его побыстрее спровадить. Чтобы испытать удовольствие еще раз, требовалось выйти за дверь и вываляться в грязи, но такой способ не казался привлекательным. Поэтому в Листе красный рисунок испокон описывали как горячую воду, а зеленый — как холодную.
Одежда ждала хозяина на полке. За время дезинфекции над ней явно потрудились слуги. Жилет едва не сверкал, а мех штанов перестал вонять дохлыми кошками. На соседней полке лежали ослепительно белые вещи непонятного назначения. Такие подарки, как утверждали другие охотники, означали, что Дом благодарен гостю. Акони улыбнулся, поклонился кабине и громко произнес:
— Спасибо!
Он предположил, что Дому понравился запах приправ, но разложенные вещи брать не стал, чтобы не вводить гостеприимное место в лишние расходы. Акони не любил оставаться в долгу. Пройдя на кухню, он, в качестве благодарности, отсыпал Дому немного приправы в высокую чашку на столе и отправился спать.
Спален было несколько, словно Дом всегда ожидал куда больше гостей, а не только одиноких охотников. Выбрав ближайшую, Акони улегся на невероятно мягкую большую кровать и почти сразу заснул. Место ли так подействовало, или постоянные мысли, но ему снилось, как они с Ларой бродят вокруг озера, взявшись за руки. И кошки уходят с их пути. Все настолько мирно и безопасно, что даже не нужно касаться заряженного самострела. А сверху на них глядит одинокий, но огромный и яркий люм. От него исходит жар, а свет буквально заливает тропинку, окаймленную густой травой. Солнце…
Проснулся Акони в хорошем настроении. Он вскочил и сделал несколько упражнений, чтобы разогнать кровь, хотя и без этого чувствовал себя достаточно бодрым, Наскоро доев суп, он быстро собрался. Не без удовольствия охотник отметил, что над плащом слуги тоже поработали. Не обошли они вниманием и самострел, хотя здесь ограничились только чисткой ремня. С механизмом слуги решили не связываться, что правильно. На всякий случай Акони все же проверил пружину и заряды и убедился, что с механизмом все в порядке.
 
Закинув за спину кольцо копья, охотник положил ладонь на рукоять ножа и осторожно приоткрыл дверь. После домашнего света сумрак леса за кругом света показался глубокой темнотой. Наступил самый опасный момент — выход. В общем-то, зверье не подходит к Ферме, если там нечем поживиться, но если кошки уловят аппетитный запах, то могут устроить засаду. И почему, спрашивается, многомудрый Творец не предусмотрел этого? Не мелочь, вроде.
Акони вынул из мешка крысиное мясо, проковырял в нем ножом дырку и привязал веревку. Как следует размахнувшись, он швырнул приманку в сторону леса, а потом прикрыл дверь и принялся ждать, намотав другой конец веревки на руку. Если одинокий кот, тем более стад, окажутся рядом, то звери обязательно схватят еду. Не смогут удержаться от такого лакомства. Веревка дернется, предупреждая о близкой опасности.
Рывка не последовало. Акони приоткрыл дверь пошире и выскользнул в желтый сумрак. За его спиной мягко щелкнул замок, а скоро и люмы, освещавшие поляну, угасли. Некоторое время охотник стоял прижавшись к стене и ждал, когда глаза привыкнут к сумраку. Адаптация заняла около минуты. Когда стало получаться различать контуры предметов, он смотал веревку, убрал приманку и отправился обратно к Осевой тропе.
Джунгли теперь были полны звуков, но ни один из них не нес угрозы. Наверняка сейчас коты не стерегли тропу, а охотились на крыс вокруг озера. Потеряв двух бойцов, стад не захочет распылять силы. Они нужны для обороны от других, стремящихся расширить территорию стадов. Ну и, опять же, привыкли кошки, что люди с добычей не станут задерживаться, а постараются как можно скорее уйти к себе. Зачем сторожить?
Вообще говоря, человека всегда «ведут» от Третьего витка охотники того стада, что в данный момент контролирует озеро, ближайшее к Верхнему витку. Тот стад, что послабее, обитает ниже и не пересекает невидимую нейтральную полосу, однако изредка коты бродят вдоль нее. Людей не ждут, ибо охотникам редко приходит нужда идти ниже. Встречаются противники разве что случайно, но и в этом случае вряд ли стоит опасаться засады. Обычно коты нападают сразу, поэтому чтобы не попасть в переделку, достаточно просто не расслабляться.
Выйдя к Осевой тропе, Акони сперва сходил и убедился, что сигнал вызова лифта больше не горит. Значит, Упырь уже опускал кабину, и туши животных уехали на Верхний виток. То есть, о мясе можно больше не беспокоиться. Охотник еще раз проверил одежду, снаряжение и оружие. С неудовольствием он отметил, что за стеклянной стеной Тьма снова начала сгущаться. Короткий сезон все еще не желал сдаваться. Задержался он что-то в этот раз. В такие затяжные периоды казалось, будто Творец отвернулся от своих чад и больше никогда не вернет долгий сумеречный свет длинного сезона.
Потянулись Дальние витки, где хранители бывают очень редко. Здесь не за чем хранить Равновесие, да и Дверь близко. А как бы религиозные воззрения хранителей ни разнились с общепринятыми, но в обитель мертвых они верили. Да и трудно не поверить, когда идешь вниз по Осевой тропе. Нет, они не боялись уйти, но и умереть не торопились. Каждый уйдет за Дверь в то время, которое назначит Творец. И получит от Него что заслужил.
Акони миновал холл с нарисованной на двери цифрой шесть, а пройдя еще немного наткнулся на большой рогатый череп, насаженный на палку. Крайняя точка, конечный пункт. Здесь проходила граница между Темными витками и настоящим царством Тьмы — Запретными витками. Даже хранителям там нечего делать. Череп древнего и, по всей видимости, грозного животного недвусмысленно на это намекал. И не только он. Здесь, словно оберегая покой Тьмы, стеклянная стена едва пропускала желтый сумрак.
Акони пробрала дрожь. Не от холода, нет, но от сознания того, что вот сейчас он перешагнет через невидимую линию и окажется в чуждых людям местах. Здесь коротают вечность души тех, кто не смог войти в Дверь. Очень грешные души, не созревшие даже для Дна. Еще легенды утверждают, что самые страшные демоны поджидают за этой границей тех, кто отважится двигаться к Двери. Их глаза — огонь, а крик убивает даже самых сильных.