Летальный исход. Год 2093 (СИ)
Дядя Лесли. Последний раз мы виделись четвертого июля, на День независимости, в центре. В забегаловке «Ленивая Джесс» на третьей авеню выпили по чашке кофе и перекусили: он заказал яичницу с беконом и вафли, я сэндвич с тунцом. Хвастался новой яхтой, как ходил вдоль побережья от Нью-Йорка до Бостона и обратно, а я болтала о работе, да ржала, как обычно. Рядом с дядей Лесли и захочешь - не загрустишь. Но кто-то решил иначе, пустил пулю ему в затылок. Как и в деле Фрея, по убийству Лесли Джонсона очень много вопросов: кому понадобилось убивать владельца скромного детективного агентства, бывшего копа с добротной репутацией? Жертва расследования? Вряд ли: Лесли Джонсон в основном брался за дела семейные, а похотливый муженек, которого застукали с очередной телкой в койке, заботится в первую очередь о том, как бы поменьше деньжат оставить ведьме-жене; он не бежит мстить владельцу частного сыска. Отчего Мёрдок так взволнован? Нет, не раздавлен горем, скорее озабочен, растерян. Интересно.
Дождь все падал, падал, падал. Разбивался об асфальт, шипел. По бетонным ложбинам водостоков журчали ручьи мутной воды с песком и окурками, их закручивал водоворот и уносил под землю. Вверх по улице пронесся желтый кэб, вывернул наизнанку глубокую грязную лужу и умчался прочь в свете расплывчатых задних огней. В подворотне грохнулась на землю крышка металлического бака: наверное бродяги копошатся или псы.
Дождь лился, лился, лился. Город вымок, город молчит, город спит. Нью-Йоркская колыбельная на ночь.
Глава 2
Огонь подступал, выл диким зверем и слепил до слез. Четыре столба пламени взвивались вверх, застилая небо горькой копотью.
В каждом из столбов Он. Он один в четырех обличьях, это Саманта знала твёрдо. Животные глаза наблюдали за ней, рыскали, чем бы полакомиться. Он купался в красных языках пламени, манил, перешептывался.
«Сама-а-анта-манта-манта-манта….»
«Сама-а-анта-манта-манта….»
Огонь шипел, словно раскаленное масло, трепыхался, подбирался ближе и уже касался кожи. Но боль не наступала, напротив, приятно свербило в паху.
Четыре силуэта обступали Саманту.
Слева - верткий, изящный; синеватое тело испещрено глубокими бороздами. Он трещал и извивался, подобно гремучей змее на раскаленном песке.
«Верррррь мне….»
Справа - исполин с могучей шеей, тяжелым подбородком; мерцал изнутри, словно тлеющий уголь. Он глядел исподлобья грузно и пристально, не смыкая глаз.
«Мир в огнееее….»
Тот, что спереди сладко пах мужчиной. Из пламени тянулись Его нежные руки, хватали за бёдра и ускользали обратно в огонь.
«Хочуууу тебяяя….»
Безумно хотелось отдаться Ему здесь и сейчас, позволить себя ласкать. Он должен войти и оставаться внутри даже после самого конца, когда горячее семя прольётся в неё.
Наконец, крепкие руки облепили тело, по коже заскользили влажные языки, и между ног стало невыносимо жарко и мокро.
Он перешептывался друг с другом, приближался, пока не коснулся упругим телом набухших сосков.
«Саманта-манта-манта-манта….»
Она выгнулась, наклонилась вперёд; невольно вырвался стон; подставила себя тому что сзади, чтобы взял ее первым. Жар между ног не давал покоя, его срочно нужно унять, Он должен войти в неё прямо сейчас, кем бы Он ни был. Пожалуйста! Пожалей ее!
Саманта запустила ладонь в промежность между бёдер, чтобы помочь Ему, она может все сделать сама. Но тут же невольно одернула руку, - по ляжкам стекала алая со сгустками кровь, пальцы слиплись в густой массе.
Сердце екнуло, грудь сдавило, ноги подкосились от ужаса. Сэм обернулась, а тот, что позади, расплылся в широкой улыбке. Пламя гудело сильнее и сильнее, почти до глухоты. И тот, что сзади вынырнул из своего огненного столба, обнажив пустые черные глазницы, окаймленные голыми костями. Он замахнулся, лезвие сверкнуло и опустилось точно в грудь Саманте….