Соединяя пространства (СИ)

У Юли все похолодело внутри, она провела ладонью по волосам и с волнением спросила:
— Почему ты так думаешь?
— Ну, во-первых, дядя Леша больше чем на полдня вообще редко уезжал, да еще не предупредив. А в этот раз даже никто и не видел, ну вот никто, даже ребята, как машина проехала. Получается, он с выключенными фарами что ли в темноте ехал?
— А во-вторых? — спросила Юля.
— А во-вторых, — Максим запыхтел носом. — Ну я всех как бы чувствую. Когда вы появились, сразу понял, что вы тоже, ну это, зеленоглазая. И все время знал, что вы немножко нервничаете. И когда бабка нашептала, тоже сразу понял. И дядю Ваню сегодня слышал, ему больно было и страшно, а сейчас он как бы ничего не чувствует, спит, наверное. — Максим плечом провел по уху. — А дядя Леша, когда он в город уезжает, я его перестаю вот так вот слышать. А сейчас, он будто где-то есть, но я слабо-слабо ощущаю и как-то запутанно, не могу понять как ему.
Юля проглотила подступивший к горлу комок.
— Скажи, Максим, а зверя ты чувствуешь?
— С ним вообще непонятно. Злость чувствую, сильную-сильную. Как будто он прямо всех ненавидит. А иногда мне кажется, что это и не он, а еще кто-то. В общем, тут я весь запутался.
  
Глава 4. Признание Максима
 
Максим вытащил с полки складной стульчик, разложил и уселся, понуро опустив голову. Юля сняла с полки второй стул, присела рядышком и обняла мальчишку. Он доверительно прижался и довольно долго сидел молча, потом, не отстраняясь, заговорил.
— Я тут появился совсем мелким, пять лет назад. Но я знаю обо всем, чем занимался отец. Он от меня ничего не скрывал. Ну вот кроме этого подземелья. В это время он уже редко уезжал на поиски других переходов, пытался разобраться со здешним камнем. Исчезал вот только иногда и оставлял со старухой. Его она любила. Ну она же мама. — Максим вздохнул. — А он всегда предупреждал опасаться лесничего, но почему — толком не говорил. Просто считал его двуличным и из-за этого еще более опасным. И…, — Максим замялся. — Чудной он какой-то стал перед смертью отца. Не знаю, заметил ли это дядя Леша.
— А в каком смысле чудной? — не поняла Юля.
— Нууу… Отец с ним поругался сильно. Из-за сына Веры Васильевны, его Женей звали. Отец был очень недоволен, что он станет жить в деревне, а через некоторое время отец погиб. Этот Женя тогда его в лесу и нашел, весь перепугался, трясся и слезу пускал, хоть и большой. И уехал сразу. Виноватым сделали зверя, только я не верю. Он на самом деле добрый, только что-то с ним становится странное. А потом Афанасьич перевернул весь дом. Я из бабкиного окна видел, как он там что-то искал. Может ему и было известно про записи отца, про его книги, только он не знал, где все это спрятано и страшно злился. А отец, вон, оказывается, и не одно тайное место имел.
Максим помолчал, ковыряя ногой дырочку в полу.
— А потом, когда ничего не нашел, стал приставать с расспросами ко мне. Он мне и купить игрушки обещал в городе, и угрожал, что побьет, и так каждый раз. Бабка сначала пыталась меня защищать, а потом стала в огород уходить или к Вере, когда он приходил. А он мне угрожал, что если я дяде Леше нажалуюсь, то плохо будет всем: и мне, и Илюше, и другим мелким пацанам, а они — мои друзья. Я молчал и честно не понимал: чего он от меня хочет. Я от отца узнал много всего про другие переходы, про стоячие камни, про пространства, но ему казалось, что мне точно известно, как открыть здешний переход. Он иногда уезжал отсюда, я тогда хоть жил спокойно.
— Максим, ты просто жуткие вещи рассказываешь. Я все же думаю, что Алексею нужно было об этом знать, он бы вмиг прекратил подобные угрозы, — проговорила Юля. — А знаешь, мне Афанасьич тоже не нравится, мутный тип, так бы я его назвала. Сегодня приходил, сказал, что теперь он тут главный и интересовался — не хочу ли я уехать.
— Вы же не уедете? — воскликнул встревоженно Максим, отстранившись, и глаза его влажно заблестели.
— Нет, — уверенно замотала головой Юля. — Мне теперь и самой интересно понять, что тут происходит. А еще надо узнать: куда на самом деле подевался Алексей.
 
— Юлия Анатольевна, — Максим шмыгнул носом, — меня еще Афанасьич так не любит, потому что никак понять не может, откуда я взялся. Ему всякого наговорили, а ведь он должен в курсе всего быть, ну он так считает.
— То есть, ты попал сюда не как остальные ребята?
— Не, я не бездомный, ну так мне думается, — помотал головой мальчик и засмеялся. — Я вообще не отсюда, а из другого пространства. Помню только, как один раз мы возились в песочнице с другими мальчишками, и все мы были с таким цветом глаз, как у меня и у вас. Я тогда на берегу красивый камешек нашел ярко-голубого цвета, у меня его мальчишки отобрать хотели, а я не отдавал. Потом появились двое здоровых мужиков в темных масках и стали стрелять. Не знаю, что стало с ребятами, а я рванул в лес — он прямо за домом начинался. Эти, в масках, побежали за мной. Потом выскочил черный зверь и на какое-то время задержал их. Не помню, чтобы они в него стреляли, но они точно отстали. А я все бежал и бежал, мне было очень страшно, потом выскочил на поляну с камнями, зажмурился и проскочил между ними. Помню, прыгнул вверх и никак не мог приземлиться, как будто в яму летел, а когда шлепнулся на землю, оказался тут, в этом лесу. И черный следом за мной выскочил.
— Постой, но каким образом ты попал именно в это пространство? Ведь здесь только один камень?
— Не знаю, но вот я тут. Только обратно не смог, просидел у камня в обнимку с волком, все ждал, что за мной придут. Я еще тогда его Веней и назвал, и ревел от страха. Там меня отец и нашел. Афанасьича тогда в деревне не было, а когда он появился и меня увидел, страшно удивился. Особенно его удивило, что отец меня оставил, потому что его тогда кроме камней вообще ничего не интересовало.
Юля смотрела на мальчика удивленными глазами, его история казалась совершенно сказочной.
— Подожди, ты говоришь камешком голубым хвалился. А ты с ним потом и прыгнул? Может поэтому и попал в Голубой мир?
— Ага, — закивал Максим. — Отец тоже так думал. Жалко камешек я тогда потерял.
— Максим, а можно я теперь спрошу про ту ночь, когда тебя Алексей принес? Что тогда произошло?
Максим почесал макушку и грустно вздохнул.
— Тогда утром дядя Леша с дядей Ваней уехали по делам. Афанасьич меня в малиннике увидел одного и просто взбесился, он трепал меня за шиворот и требовал сказать, каким образом я сквозь переход прошел. Потом стал выспрашивать, где бумаги отца, ведь он все факты записывал, которые могли помочь. Я вырвался и побежал. Мне к камню скорее надо было: туда он не войдет. И я уже почти добежал, когда мне наперерез выскочил черный. Я сначала обрадовался, но таким злым он еще никогда не был, ну кроме того дня год назад. Он набросился, стал царапать и рычал страшно, а потом появился Веня. Зверь от меня отстал, принялся скулить так жалостливо, потом побежал, Веня за ним, в кустах они сцепились. Я только успел подумать, что он Веню загрыз, а потом потерял сознание.
— Так вот почему ты за волка переживал, — тихо проговорила Юля.
— Ну да, — кивнул Максим. — Хотя мне их обоих жалко, но Веню больше.
— Прости Максим, что заставила тебя вспомнить эти ужасы. Я и не думала, что так все было. Но об этом ты рассказал Алексею?
— Только про зверя и Веню, — тихонько покачал головой Максим.
Юля снова прижала Максима к себе. Бедный мальчишка, так боялся навредить друзьям, что в одиночку страдал от нападок неуравновешенного взрослого.
 
По крыше сарая громко застучал проливной дождь, и стало заметно прохладнее.
— Может наверх выберемся? — спросила Юля и погладила Максима по взъерошенным волосам. — Ты уже, наверно, спать хочешь, поздно ведь. А то еще Авдотья Михайловна нервничать начнет и снова тебе попадет.
— Не хочу, я так устал от нее. Просто я отцу пообещал, что буду ее слушаться в его отсутствие. Меня дядя Леша к себе звал, но я очень люблю один возиться, а там у него вон сколько народу. — Он помолчал и, печально вздохнув, прошептал. — Я бы у вас остался. В моей комнате с машинками, я ее так любил. Но не хочу вас подставлять, а то бабка опять колдовать примется или Афанасьичу нажалуется.