Месть колдуна или Приключения медвежатника (СИ)

Решив, что лучшего времени, мне не найти, да и судя по всему сменяются постовые каждые два часа, я отложил газету, подхватил свой чемоданчик, и сделал вид, что просто прогуливаюсь по дорожкам возле вокзала ожидая свой поезд, пошел, в сторону кассы. Мужичок в милицейской форме и погонами старшины, явно дремал, не обращая на меня совершенно никакого внимания. Но на всякий случай, подойдя поближе, я все же спел ему один из куплетов колыбельной, задействуя свою способность и погружая его в еще более глубокий сон, и спокойно приступил к вскрытию дверного замка.
Замки поддались легко и просто, и потому вскоре, я уже находился в помещении кассы. Пройдя через врезанную в стойке дверцу, на рабочую половину помещения, я дошел до стоящего там сейфа, положил на стоящий неподалеку стол свой чемоданчик, достал из него фонарь, и за какие-то тридцать-сорок секунд. Ну, ладно минуту, не больше, распахнул железную дверь.
Моему изумлению не было предела. На одной из полок лежали многочисленные папки, похоже с бухгалтерией этой кассы. Другая была отдана деньгам. Здесь перевязанная тоненькой резиночкой лежала тоненькая пачечька наличности, рядом с небольшим холщовым мешочком, в котором позвякивали монетки. Листик бумаги, лежащий под этим богатством, был похож на сводную ведомость, говорящую о дневной выручке. И сумма указанная там ввела меня вообще в удручающее состояние. Всего в наличии было сорок семь рублей купюрами разного достоинства и восемь рублей двадцать семь копеек мелочью. Таким образом, я стал богаче на целых пятьдесят пять рублей и двадцать семь копеек.
Миллионером я себя не чувствовал совершенно. Если и в других банках этой страны, я буду снимать такие суммы, похоже копить на старость мне придется очень долго. Хотя совсем недавно, ожидая смены милиции я прочел в газете объявление, в котором было сказано, что какой-то организации, требуется уборщица с окладом в семьдесят восемь рублей в месяц. Получается, что я за пару минут стал богаче почти на месячную зарплату уборщицы. Кроме сейфа в операционном зале имелся и кассовый аппарат, но в выдвинутом денежном ящике, я не нашел ни копейки денег, как и во всех остальных местах этого учреждения.
В расстроенных чувствах, я вышел из помещения кассы, не особенно заботясь о том, что шкаф, и внутренняя дверь кассы, остались открыты. Запер я только наружную, и то из опасения, что спящий милиционер проснется и поднимет тревогу, а я пока все еще нахожусь на станции. Позже я разумеется ее покину, но пока следует поберечься.
К моему удивлению буфет до сих пор работал. Правда предложенный мне стакан чая напоминал слитые остатки, недопитые ранее обедающими здесь гражданами, вареные яйца почему-то отдавали синюшным оттенком. Бутерброд с сыром, тоже оказался далеко не первой свежести, и был подсохшим, как со стороны хлеба, так и со стороны сыра. К вареной, но так же как и яйца отдававшей синевой курице, было даже страшно подходить, из опасения перенять эту синеву на себя. А больше здесь ничего и не было. Если не обращать внимание на жестяные банки с «Морской капустой», «Завтраком веселого туриста» и «Килек в томатном соусе» . Имелось правда еще печенье, в потускневших от времени выцветших, бумажных упаковках, и слегка помятые плавленые сырки «Дружба».
С трудом прожевав это непотребство, только из-за урчащего матом своего желудка, и отдав за все это целых, семьдесят семь копеек, приобрел еще пачку папирос «Беломорканал» за двадцать две копейки и направился к кассе. Здесь, как оказалось, билеты продавали, только по прибытию поезда. При этом стоянка ближайшего ожидаемого поезда, как впрочем, и любого другого останавливающегося на этом полустанке, редко превышала три-четыре минуты. Другими словами, пассажир, надеющийся отправиться в дальние края, должен был оплатить и получить свой билет, а затем стремглав нестись в сторону поезда, надеясь, успеть заскочить в свой вагон. Потому что несмотря на имеющиеся на руках билеты, заскочить в любой вагон, а после перейти в тот который был указан в билете было нереально, просто потому, что проводники никого не пускали в свой вагон без наличия купленного билета именно в него.
 
С моим полтинником, рассчитывать на что-то мягкое и удобное было просто неблагоразумно. Поэтому узнав цену и приготовив необходимую сумму для самого дешевого билета, в так называемый «Плацкартный вагон» я подошел на край перрона, и стоило поезду остановиться, сразу же обратился к проводнице, которая тут же указала, где мне следует искать этот самый вагон. Куда я и направился со всех ног надеясь, на то, что в вагоне окажется свободное место.
  
Глава 5
 
5
Вагон, не только оставлял желать лучшего, а был просто невыносим. Типичная скотовозка с поправкой на то, что здесь перевозили людей. Впрочем, от того, что вместо скота здесь были люди, становилось только хуже. Честно говоря арестантский вагон мне показался более привлекательным, он хотя бы был честнее, в том смысле, что предназначался для людей, подневольных, а здесь…
Едва переступил порог, как в лицо ударил запах. Даже не запах, а вонь. Настоянная, слежавшаяся за многие годы эксплуатации вагона, и лезущая изо всех щелей. Вообще создавалось впечатление, что с момента выхода вагона с завода, его как следует и не убирали. Так, слегка подметали, протирали полы, может быть столики, и обрабатывали угля и стыки какой-то гадостью. В итоге тараканов и прочей живности здесь заметно не было, но зато все углы были измазаны какими-то бурыми пятнами, с удушающим ароматом. И этот аромат справившись с таракнами, теперь пытался справиться и с людьми.
Не меньшие ароматы царили и в туалете. Правда здесь к неистребимому запаху мочи примешивалась вонь карболки, хлорной извести и еще какой-то химии, из-за чего стоило только посетить это чудо инженерно-санитарно-технической мысли, как я выскочил от туда, как ошпаренный, едва успев помочиться. На что-то большее я был просто не готов морально. И это несмотря на то, что форточка в кабинке была постоянно открыта, и вроде бы что-то там проветривала. Представляю что было бы будь иначе.
Не меньшим шоком для меня, оказалось то, что единственное свободное место в вагоне, оказалось на нижней боковой полке, у выхода в туалет. Дверью хлопали и днем и ночью. При этом, совершенно не заботясь о том, закрылась, она или нет. Но хлопнуть ею со всего размаха, было обязательным. Но вне зависимости от того, открыта эта дверь, или все же оказалась запертой, из тамбура доносились такие умопомрачительные ароматы, что моя голова начала кружиться уже через пару часов, после того, как поезд начал свое движение, тем более, что двигался он так, что все запахи сдувало в вагон, а не в тамбур.
Если вы думаете, что все ограничилось только запахами туалета, немытого вагона, давно не стираных носок, на грязных ногах выступающих за пределы верхних и нижних полок, из-за чего приходилось постоянно уворачиваться идя по довольно узкому проходу. Ко всему этому добавились запахи самой разнообразной еды, которую советские граждане, в целях экономии средств, брали с собою в дорогу. Кроме того в вагоне стоял постоянных шум, не прекращающийся ни на минуту. Кто-то ругался, кто-то пел песни, кто-то просто громко разговаривал. Ко всему этому добавилась беготня чьих-то отпрысков, затеявших игру толи в догонялки, толи в прятки, а однажды даже в футбол по узкому проходу.Вы бы слышали как возмущалась "яжмама" когда у ее отпраска отобрали мяч, и сказали, что вагон не место для подобных игр. 
В итоге все эти ароматы, шум и мельтешение бегающей детворы, слились в такое непотребство, что я уже клял себя за то, что постарался несколько сэкономить, вместо того, чтобы вселиться в нормальное купе, и хотя бы не слышать и не обонять, половины того что здесь происходило.
Радовало хотя бы то, что билеты, я оплатил всего лишь до ближайшего достаточно крупного города, искренне надеясь, что там наверняка смогу заработать гораздо больше чем в Лесорубске. И дальше поеду уже более удобно чем сейчас.