Месть колдуна или Приключения медвежатника (СИ)
Кроме меня таких рук было еще как минимум пять. То есть конкуренция все же присутствовала. Капитан первого ранга, приказал всем поднявшим руку выйти из строя, и устроил нам маленький экзамен на знание языка. Подходя поочередно к каждому из нас, он произносил пару фраз и ожидал реакции на них от стоящего напротив него солдата. Большинство из них, путаясь в произношении, кое-как отвечали, на его вопрос. С каждым новым ответом, подполковник становился все более угрюмым, и судя по его виду, готов был отказаться от своей попытки, и направиться в штаб, чтобы прояснить ситуацию с отданными кандидатами в другие воинские части. Я предвидя нечто подобное, не стал дожидаться его вопроса, а едва он дошел до меня, встал по стойке смирно и рявкнул во все горло:
- Genosse der Kapitän zur See, der Seemann Michail Potapov. Ich stelle mir eine Art Prüfung der Fremdsprachenkenntnisse vor. (Товарищ капитан первого ранга, матрос Михаил Потапов. Представляюсь по поводу проверки знания иностранного языка).
Похоже, офицер не ожидал такого от меня, поэтому слегка отшатнулся. Впрочем, довольно быстро пришел в себя, и дальше, мы говорили уже только по-немецки.
- Откуда такое знание языка, матрос.
- Мама преподавала немецкий язык в школе, и часто говорили на нем дома. Пришлось выучить.
Честно говоря, в своей прошлой жизни я не однажды посещал немецкие земли. У нас это было гораздо проще чем здесь, да и действительно мои родители прекрасно знали не только немецкий но и французский языки. Правда если немецкий я знал достаточно хорошо, то по-французски мог разве что объясниться в магазине, или кого-то обругать, на большее моих знаний недоставало. Как оказалось, немецкого для моей будущей службы оказалось вполне достаточно.
В штабе оформили все достаточно быстро, правда пришлось выслушать долгий инструктаж местного «молчи-молчи», и подписать как минимум четыре бумажки, о неразглашении военной тайны и допуска к специальному оборудованию связи. Вдобавок ко всему, меня, и еще троих отобранных кандидатов посадили на катер, и перевезли в аэропорт, находящийся на косе за Балтийским проливом. Там посадили на военный борт транспортного самолета, и ни слова не говоря мы, поднялись в воздух. Куда именно направлялся самолет, было непонятно, но лететь пришлось недолго и вскоре, самолет приземлился на каком-то военном аэродроме.
Здесь, нас быстро направили на вещевой склад, где переодели в форму сухопутных войск с эмблемами связи. И с этого момента, приказали в общении между собой на нашим непосредственным руководством придерживаться армейских воинских званий. То есть в одночасье из матроса, я превратился в рядового, а командир роты, который, кстати, тоже вскоре появился в армейской форме, стал полковником.
Как оказалось, часть, в которой я буду служить, относится к органам государственной безопасности, поэтому мы хоть и были переодеты в общевойсковую форму, но по всем документам, и записи в военном билете, продолжали числиться матросами. При этом местом приписки значился штаб ВМФ города Росток ГДР. С этого момента, даже письма домой, мы должны были отдавать в незапечатанных конвертах, а в качестве обратного адреса, указывать: «Rostok. Ribnitzer Str.17/4452» То есть, вначале, наши письма будут отправляться в особый отдел, там перлюстрироваться, а после отправляться по указанному нами адресу в Союзе. Тоже самое, будет происходить и при ответе. Вначале письма попадут в особый отдел, а уж после проверки дойдут до адресата. При этом срок службы остается в пределах все тех же трех лет. Вот и получается, вроде и моряк, но моря, как бы и не видел ни разу.
Кстати, оказалось, что в моем личном деле имеется некая отметка о неблагонадежности. Меня тут же вызвали в особый отдел и пару часов задавали каверзные вопросы о ее появлении. Я разумеется рассказал, как меня приняли за другого, из-за того, что арестовавший меня лейтенант был пьян и посадили в изолятор. А по дороге в него пропали все мои документы. Потом, якобы отправили запрос по месту моего жительства, а меня отправили в армию. Мол вернешься со службы и восстановишь паспорт, а в армии он тебе не понадобится. Разумеется все это было проверено, и похоже нашло свое подтверждение. Во всяком случае меня не отстранили от будущей службы и направили туда, куда и ожидалось.
Воинская часть, где мне предстояло нести службу, располагалась в небольшой старой крепости, носящей название Домиц, и расположенной буквально на самой границе с Западной Германией. Срочнослужащие вообще любят все считать. Ближе к демобилизации производятся подсчеты съеденных макарон в метрах, масла в граммах, сахара в чайных ложках, хлеба в буханках, дней до приказа и всего остального. Все эти цифры и подсчеты, в обязательном порядке отмечаются в дембельских альбомах, которые начинают готовить с первого дня службы, собирая для этого фотографии, складывая их в чемоданы, и которые вклеивают в купленные альбомы, сразу же после приказа о том, что до дембеля остается полгода. Раньше нельзя. Вот объявили тебя дедом, осталось тебе полгода службы, тогда, пожалуйста. А до этого момента, собирай материалы, но альбом ни-ни. Альбомы обшиваются бархатом, или какой другой тканью, в них рисуют сценки из жизни, вклеивают фотографии, пишут заметки, стихи и разумеется армейские анекдоты. Опять же это касается обычных армейских и флотских частей, а нам запрещено даже это. В какой-то степени это правильно, тем более что числимся мы во флоте, а одеты в общевойсковую форму, и фотографии сразу же выявят нестыковку. Но все же обидно, отслужить три года и не привезти ни единой фотографии. Правда говорят, что если отпускают в отпуск, то опять же в морской форме, и фотографируйся в ней хоть по посинения, но только вне части, в которой служишь. Но есть и радостные моменты. Если всем в месяц выплачивают семь рублей, нам платят от пятнадцати. И вдобавок ко всему в немецких марках, потому как в Дёмице все расчеты происходят только в них.
В союзе, помимо этого перешивают форму, добавляя к ней разного рода украшения, в виде галунов, кисточек на погоны и обшивки карманов и швов освобожденной от алюминиевого провода белой полиэтиленовой изоляцией. Считается, что так выглядит красивее, и явно указывает на то, что владелец этой формы, бравый дембель. Каждому своё. Здесь тоже бы не отказались от подобного, но учитывая то, что перед дембелем все проходят проверку в головном полку, мы служим за границей союза, в очень секретном батальоне, или роте, до сих пор путаюсь в названиях, подобное просто невозможно. К тому же, говорят, что на дембель нас вновь переоденут в морскую форму.
Хотя говорят и встречаются особенно ушлые товарищи, которые умудряются как-то обходить подобные проверки и выезжать в Союз,пусть не в форме «швейно-стрелковых войск», но очень близкой к этому понятию. Но вернемся к цифрам. Например, уже сейчас было точно подсчитано, что от поста дневального в казарме личного состава и до государственной границы с Федеративной Республикой Германии всего на всего четыреста восемьдесят два метра и двадцать два сантиметра.
В принципе, подобное и не скрывалось, хотя бы потому, что можно было выйти на стену крепости, взять бинокль, и спокойно рассматривать, чем левый берег Эльбы, отличается от правого. В принципе, особо разглядывать было и нечего, те же поля перелески, а ближайший городок на той стороне, находится довольно далеко, и его не увидишь, если бы не одно но. Дело в том, что почти напротив городского пляжа, на другом берегу Эльбы, в Западной Германии, находился тоже пляж, правда нудистский. То есть там, не особенно кого-то, стесняясь, загорала западная молодежь, в совершенно обнаженном виде. И хотя, учитывая то, что ширина русла реки превышала двести метров, что-то конкретное разглядеть было довольно сложно, а заполучить в свое распоряжение бинокль, еще сложнее. Но это иногда все же происходило, и тогда находящиеся в увольнении военнослужащие, большую часть свободного времени занимались разглядыванием того, что происходит на том берегу, так сказать, приобщаясь к западным ценностям, нежели ища для себя, какие-то другие развлечения. Но даже если рассмотреть подробности не удавалось, собственное воображение дорисовывало их до мельчайших подробностей.