Измена хуже предательства (СИ)
И надо же было такому случиться. Совершенно не ожидал встретиться в клинике на следующий день после "разрыва". Увидел ее и не сдержался, примчался к Маришке. Ждал у дома, как побитый пес. А она с этим хлыщем прогуливается! Тогда-то, мои тормоза и слетели. Хотелось втащить ему. Адреналин, вперемешку со злостью, бурлил в венах. Не понимаю, как сдержался. Маришка за спиной и ее робкая просьба, остудили, затапливая вены другим гормоном, тем, что отвечает за все мои нежные чувства к ней.
Хотел все рассказать, раскаяться в тот же день, но сдержало слово, данное Антону Федоровичу, что все останется в секрете, на время служебного расследования. Во избежание утечки информации.
Не хотел пугать Маришу, тем трешем, что творится в моей жизни, но сделал, только хуже. Уверен, трудно будет вернуть доверие любимой жены, но я сделаю все от меня зависящее и даже больше. Наизнанку вывернусь, но добьюсь ее снова.
Да, я хочу загладить вину, всеми возможными способами. Только простит ли меня моя упрямая жена? Все еще жена, она не подала на развод. И это дает надежду.
Много позже, я узнал, что все мои счета заморожены на время служебного расследования. Сам я пользовался корпоративной карточкой и не знал, что моей Маришке пришлось нелегко. Теперь, когда я вернулся, все исправлю.
Откидываю голову на подголовник, смотрю на окно нашей спальни, Свет в нем гаснет. Наверно Маришка легла спать. Как же не хочется ехать на съемную квартиру. В ее одинокую пустоту.
Я вымотан. Глаза закрываются. Не замечаю, как проваливаюсь в сон. А когда просыпаюсь, часы показывают половину второго ночи. Выхожу из машины. После тесноты салона хочется размяться.
Заспанный сосед гуляет с собакой. Мы знакомы, перебрасывались парой фраз. Он зовет собаку домой. И я сам, не понимаю как, спешу к подъезду, чтобы зайти вместе с ними. Сосед с собакой выходит из лифта этажом ниже, а я продолжаю подниматься. Дверцы скрипят разъезжаясь. Выхожу на площадку. Сердце колотится в предвкушении. Сейчас, наконец, за долгое время увижу Маришку. Нажимаю звонок. Один, два, три раза. Тишина.
Сижу у нашей двери, на пороге, потому что ключи я отдал матери. Жду Маришку. Сегодня пришли результаты теста на отцовство. Я бы и рад, сообщить хорошие новости, но…
Звук развивающихся дверей лифта выводит из раздумий. Моя Маришка, словно во сне, как неземная богиня, выплывает в своем струящемся, легком платьице до колен. Застывает, увидев меня. Потом вздернув свой, невообразимо прекрасный, носик проходит мимо, стуча шпильками.
14
Обычно такси встречает у подъезда, но сегодня кто-то заблокировал въезд во двор, и машина ждет нас на парковке за домом.
Я мешкаю, но, все же, протискиваюсь в тесный салон такси, пропахший автомобильным ароматизатором. Продвигаюсь дальше по заднему сидению, давая возможность Людке запрыгнуть следом, не обходя машину. Я оборачиваюсь, тщетно пытаясь рассмотреть машину со знакомым силуэтом через заднее стекло. Но сквозь него вообще невозможно угадать, даже, кто сидит за рулем. Сумерки сгущаются, делая все темные машины одинаково черными, мешая определить цвет.
Такси трогается, отдаляя меня все дальше от возможности хоть что-то разглядеть. Я провожаю взглядом, скрывшуюся за поворотом парковку. Людка, заметив мой интерес, тоже смотрит назад, потом переводит взгляд на меня:
— Что ты там увидела? — интересуется она обеспокоенно.
— Да так, — я отрываю взгляд от скрывшейся за поворотом парковки. Озадаченно смотрю на подругу. — показалось, увидела машину Радима.
Почему знакомая марка авто вызывает во мне такое смятение? Я встряхиваю головой. Надо уже, отпустить всю боль, что связана с Радимом и продолжать жить дальше. Перестать думать о нем. Но как переключить мысли?
— Хочу забыть, — шепчу себе под нос, но Людка меня слышит, порывисто оборачивает меня в свои согревающие объятия.
— Прости, подруга, что не было рядом эти дни. — говорит она сочувственно, -
Обязательно забудешь ты этого гада. Вот увидишь, найдем тебе нормального мужчину и забудешь Радима, как страшный сон.
Ее слова только режут острой болью по сердцу, заставляя его обливаться кровью, незаживающей раны. Судорожный вздох срывается с моих губ. Так нелегко отпустить все переживания в один миг и не варить их в себе целыми днями.
— Я же думала наша семья навсегда, что наша любовь настоящая. А оказалось, что для него все совсем по-другому, — выплескиваю я свое наболевшее.
— Ты, что это, подруга, решила плакать? Не сметь! Я не для того столько тебя прихорашивала, чтобы сейчас все испортить. Мы же даже еще не доехали и не показали всю эту красоту! — она отстраняется и окидывает нас оценивающим взглядом, игриво подмигивает.
Я улыбаюсь, промокая уголки глаз салфеткой, протянутой Людкой.
— Прости, что по больному, но мне нужно знать. Вы на развод уже подали?
— Я — нет. Думаю, Радим сам этим займется.
— Если что, у меня есть знакомый адвокат. Прости, не хотела загружать тебя сегодня. Просто имей в виду, на всякий случай. С общим имуществом он будет нелишним.
Я сижу, обтекаю. Развод. Мне еще предстоят все дрязги, что связаны с этим словом.
— Да, определенно мне нужен будет адвокат. — говорю я уверенно.
Клуб встречает оглушающими басами, качающейся в ритм толпой, неоновой подсветкой, разрезающей полумрак.
Музыка заставляет вибрировать тело, зажигает в венах кровь, она несет меня в центр толпы. Людка подхватывает меня за руку и тянет за заказанный столик.
Администратор — молодой парень в стильной жилеточке поверх бордовой рубашки. Черный, лоснящийся галстук заправлен внутрь жилета. Принес меню, интересуясь, чем еще может помочь? Подруга гоняет его по карте вин. Я сразу отказалась от горячительного. В моих венах уже бурлит настроение отдыха, праздника и веселья.
Я как околдованная смотрю на танцпол. Мне и самой не терпится попасть туда. Но по Людкиной программе мы отмечаем окончание трудовой недели.
Она заказывает шампанское, словно мы сегодня отмечаем не только наступление выходных, но и мою неофициальную свободу.
Официант очень быстро приносит заказ.
— Начальник — зверь. Я устала пахать, как лошадь в постоянных дедлайнах. Вот честно, найти бы работу поспокойнее. — жалуется она.
Но я знаю, это ее минутка слабости. Отдохнет сегодня, выскажется. Уже завтра она ринется снова покорять служебные высоты. Мне бы тоже их покорять. Настрой более чем решительный. Я не знаю, чем это обусловлено. Может, расслабленной обстановкой, возможно, пузырьками алкоголя в венах.
— Для меня там ничего не нашлось? — спрашиваю я с надеждой.
Людка сочувственно качает головой.
— Не расстраивайся, подруга! Обязательно найдем тебе хорошее местечко. Я закинула удочку парочке друзей, если что наклюнется, сразу дам знать. — подбадривает она, видя мой расстроенный вид.
— Прости, опять я о своих "обезьянах". А давай найдем тебе "самца" на вечер. Пофлиртуешь, развеешься и, глядишь, забудешь… все неприятности.
"Забудешь Радима" читалось подтекстом в ее словах. Она оглядывает бар, что так удобно раскинулся напротив нашего столика. И быстро находит "жертву".
— Ох, ты ж. Смотри, какой мужи-и-ик, вон тот крепкий, широкоплечий брюнет. — она неприкрыто восхищается и пристально рассматривает его.
Я нахожу взглядом того брюнета. Ого, какой мощный. Его рубашка буквально трещит по швам на мощных плечах. Тут брюнет оборачивается.
— Да, е-мае! Борода-а-а. — разочарованно тянет Людка.
Я морщусь. Этот здоровяк скорее на лесоруба похож. Правда, у тех вряд ли такие "причесанные" бороды. Этот явно не брезгует барбершопом.
— Ну, ла-а-адно, — не сдается подруга, — а тогда тот, с противоположной стороны.
Я качаю головой. Перекачанные "самцы" не в моем вкусе. На третьем качке не выдерживаю и смеюсь:
— Ты мне ищешь или себе?
Она подхватывает мой смех и пожимает плечами, делая виноватые глаза.