Грешный и опасный

На его замкнутом жестком лице не было ни капли сострадания. Только жесткая неумолимая властность. Ей не под силу бороться с ним, поэтому она просто наклонила голову и послушно глотнула яблочного сидра с пряностями. Теплая дорожка прокатилась от горла до самого желудка. Но сидр не смог заполнить зияющей пустоты в ее душе и сердце.
Зверь отвернулся — очевидно, не готовый разделаться с ней. Кейт не знала, что думать. Человек, бояться которого были все причины, только что спас ей жизнь.
И что теперь?
Обхватив ладонями кружку, она закрыла глаза, все еще слыша ужасающий грохот отколовшегося карниза.
Если бы не Уоррингтон, ее уже унесло бы волнами.
Озноб пробежал по спине.
Она угрожала убить себя в последней отчаянной попытке обрести свободу, но даже сама земля восстала против нее, бросив ее к нему, нравилось ей это или нет.
Она была так близка к побегу! Но теперь ее надежды растоптаны. Конечно, она рада, что жива, но теперь, когда ее снова поймали, ее участь может оказаться еще страшнее. Ведь она рассердила его, рассердила человека, которому ее подарили. Заставила его рисковать своей жизнью ради нее. И сейчас она остро сознавала, что маленькая, скудно обставленная комната наполнена его безмолвным гневом.
Господи Боже, какое наказание он назначит ей за попытку сбежать?
Она громко, прерывисто вздохнула. Подняв повыше кружку, чтобы пар согревал лицо, она пыталась понять, осталось ли в ее сердце место для борьбы.
Мысли об отце, бороздившем моря, всегда давали ей какую-то частичку силы, чтобы идти вперед. Воспоминания о человеке, смеявшемся в лицо шторму, вместе со сладким пряным вкусом сидра с корицей постепенно возвращали ее в мир живых.
По крайней мере она не обманывала себя глупыми фантазиями относительно того, что Уоррингтон спас ее, воспылав нежными чувствами. Она не такая дурочка. Он был добр к ней, и при мысли о его мягком тоне ей еще больше захотелось плакать.
Как ей хотелось, чтобы кто-то был к ней добр!
Но она судорожно сглотнула и подумала: нет. Она не попадет на эту приманку. Она обязана Зверю спасением лишь потому, что он не хотел, чтобы в океане нашли мертвое тело — это привлечет нежелательное внимание к тайной торговле и похищенным женщинам и станет ясно, что контрабандисты действовали под эгидой свирепого герцога и его омерзительно развратных дружков.
Когда она открыла глаза, он только что прошел мимо, чтобы бросить в огонь очередное полено.
В дверь осторожно постучали.
— Сэр? — осведомился голос с другой стороны.
— Что тебе, Элдред? — процедил деспот.
— Может, молодой леди требуется доктор? Я немедленно пошлю в деревню.
Уоррингтон бросил на Кейт зловещий взгляд:
— Тебе нужен доктор?
Кейт яростно затрясла головой:
— Нет! Только не из этой деревни!
Конечно, чувствовала она себя ужасно: и рука была вывернута, и плечо ужасно болело, — но все это пройдет.
Он скептически оглядел ее, но спорить не стал.
— Доктор не понадобится, Элдред. Только сухая одежда для нас обоих.
— Прекрасно, сэр, но я не уверен, что у нас есть женская одежда.
— Придумай что-нибудь! Мы не на бал едем! Принеси мужскую. Не может же она ходить голой… как бы мне это ни нравилось, — добавил он тихо, но резко.
Кейт свела брови.
Он явно обрадовался такой реакции и лениво, медленно окинул ее оценивающим взглядом.
— Спроси у лакеев, например, у того, что помоложе. Да, и туфли тоже, Элдред. — Повернувшись к ней, он добавил: — Когда-нибудь слышала о такой вещи, как обувь? Поразительное изобретение.
Кейт мгновенно насторожилась, не зная, как отвечать на его язвительность. Вряд ли сейчас подходящее время для грубых шуток.
— Сейчас, сэр. Я вернусь как можно скорее, — пообещал дворецкий.
После ухода Элдреда Уоррингтон глянул на Кейт в упор, после чего снял мокрую грязную куртку и бросил у очага.
Кейт только сейчас осознала, что он тоже замерз и промок. Она снова глотнула сидра, пытаясь сообразить, что он сделает дальше. Герцог расстегнул жилет и снял его. А когда Уоррингтон стянул через голову рубашку, Кейт замерла. Ее взгляд скользнул по его мускулистой спине, которую она, к собственному стыду, так страстно ласкала ночью.
 
Как она жалела, что вообще что-то помнит! Что может быть хуже, чем желать человека, который стремится тебя погубить?!
Она отвела взгляд, чувствуя, что слабеет — ведь она впервые видела мужчину подобного сложения. Вернее, впервые было вчера ночью, когда он воспользовался ее состоянием… то есть не до конца…
Почему он сдержался? Что происходит? Почему человек, который так выглядит и обладает столь высоким титулом и огромным богатством, должен покупать женщину?
Понимает ли он, какой беззащитной она сейчас себя чувствует? Какой испуганной? Как близка к полному отчаянию? Как может понять это человек его силы и мощи? Да ему все безразлично. Она одна. Всегда одна.
Кейт очень боялась, что расклеится окончательно, потеряет волю к борьбе, и поэтому сидела неподвижно.
Он тоже молчал, возможно, сознавая, как близко прошла смерть. Но вдруг повернулся к ней и тихо, жестко спросил:
— Что за подвал?
Она долго смотрела на него, прежде чем ответить.
— Вам следовало дать мне умереть.
Черные брови недоуменно сошлись на переносице.
— Почему ты пыталась сбежать?
— Разве на моем месте не всякий сделал бы то же самое?
— Не всякий, — прошипел он. — Можешь не верить, но некоторые женщины даже ищут моего общества.
Кейт прикусила губу.
— Какой подвал? — почти прокричал он.
Кейт больше не смогла вынести лжи.
— Какой подвал?! — рассердилась она, отставив кружку. Внутри словно что-то лопнуло. — Тот, где меня держали несколько недель, прежде чем вручить вам. Подарок всемогущему герцогу Уоррингтону… от его грязных преступных шавок!
Ее осуждающие слова громом прозвучали в полупустом помещении, но она не собиралась взять назад ни одного слова. Наоборот, нарастающая ярость сметала все преграды подобно тем неукротимым волнам, которые едва не стали ее могилой. Пусть она никогда не добьется справедливости, но выскажется и постоит за себя.
— Стыдитесь! — продолжала она дрожащим голосом, медленно поднимаясь со стула. — Вы и ваши бездушные палачи!
— Что?
— О, изображайте невинность сколько пожелаете, ваша светлость, но я знаю, что за этой подлой интригой стоите именно вы. Контрабандисты не настолько умны, чтобы додуматься до такого.
Он смотрел на нее с нескрываемым изумлением, что только придало ей храбрости.
Отец гордился бы ею.
— Бросьте притворяться! Кто же еще, как не вы, устроил все это? — посмела съязвить она. — Ваши дружки-распутники из этого клуба «Инферно», о котором я слышала. Подходящее название для таких демонов, которым место в геенне огненной!
— Но за что, позвольте узнать? — осведомился он.
— За похищение невинных девушек, которых вы делаете своими постельными игрушками.
Он побледнел — несомненно, от угрызений совести.
— Меня от вас тошнит.
Она попыталась отвернуться, но он схватил ее за руку и, повернув лицом к себе, воскликнул:
— Что ты хочешь этим сказать?
Она попыталась вырваться, но он крепко ее держал.
— То есть ты заявляешь, что тебя похитили?
— Заявляю? — взвизгнула она. — О, что за ребяческое вранье…
— Отвечай!
— Вы прекрасно знаете, что это так и было, — взорвалась она, в ярости отскакивая и с видом обвинителя тыча пальцем ему в лицо. — Вы же и приказали меня похитить!
  
 Глава 5
 
Кейт, обезумев от собственной храбрости, отказывалась отступить, но Уоррингтон был мрачнее тучи. От него словно исходил ледяной холод, хотя выглядел он абсолютно потрясенным.
— Я не имею к этому никакого отношения, — процедил он, впиваясь в нее глазами.
Тяжело дыша, сжав кулаки, Кейт настороженно смотрела на него, потому что никак не ожидала, что столь могущественный человек может все отрицать. Наоборот, была почти уверена, что он, подобно О’Бэньону, даст ей оплеуху. Однако она отказывалась склонить голову. Ни за что на свете! Если Зверь захочет ударить ее, пусть при этом смотрит в глаза.