Кухонный бог и его жена

Мы добрались до порта на реке Янцзы, который находился недалеко от города. Нам сказали, что там мы сможем сесть на корабль, который доставит нас к промежуточной точке путешествия: в Учан. Там, в центральной части страны, находится место, получившее прозвище Топка Дьявола. В народе ходила шутка: мол, местные жители сочли бы купание в котле с кипящим маслом неплохим отдыхом от настоящей жары. Но сейчас, зимой, никому не было жарко, а тревоги военного времени у всех отбивали охоту шутить.
На судне мы провели несколько дней, может, с неделю. Уже и не помню, потому что после этого снова путешествовала по воде, и воспоминания спутались.
Сойдя с корабля в Учане, мы переночевали в гостинице. Утром оказалось, что Старина Мистер Ма уже погрузил наши чемоданы назад в грузовик, такой же, как тот, на котором мы уехали из Нанкина. Правда, к этому прилагалась большая цистерна с топливом на прицепе. В те дни до Куньмина можно было добраться только так. Тогда у нас не имелось ни заправочных станций через каждые десять миль, ни шоссе, позволяющих носиться с огромной скоростью.
Оставив Учан, мы поехали по узким грунтовым дорогам, на которых было не больше двух полос, а иногда только одна. Передвигались мы со скоростью двадцать миль в час, потому что грузовик не мог ехать быстрее. Так что если бы на этой дороге оказались японцы, им не составило бы труда догнать грузовик и вытащить нас оттуда.
В первый день поездки я боялась, что мы едем недостаточно быстро. На второй день я об этом лишь иногда вспоминала. А потом и вовсе перестала беспокоиться, и мне стало просто скучно. Мы ехали в сторону большой земли, прочь от мест, где шли бои. Нам казалось, что мы движемся назад во времени, в другой мир, который существовал задолго до войны. И никто из нас не противился этому. Всем хотелось оказаться в безопасности.
По пути к западу от Чанша мы проехали вдоль реки и через деревни, по которым протекало множество узких ручьев. Однажды мы увидели, как вода кишит рыбой. Хулань даже сравнила ее с густым рыбным супом.
В этих бедных местечках мы забывали, что Китай воюет. Люди там не получали газет, потому что не умели читать. Война только началась, и сельские жители не считали, что их му [13] земли стоит того, чтобы ради нее драться. Им не хватало времени, чтобы беспокоиться о чем-либо, кроме нынешних цен на зерно, стоимости семян в следующем сезоне и того, что они будут есть, когда все деньги кончатся.
По дороге мы ни разу не встретились с японцами. Нашими единственными врагами стали упавшие на дорогу деревья да пробитое колесо грузовика, замедлявшее движение.
Однажды нам попалась свинья, которая не хотела уступать дорогу. Старина Мистер Ка гудел на нее, медленно ехал вперед и даже толкал ее бампером, но та лишь разворачивалась и упиралась в бампер головой, словно считала машину еще одной свиньей. Ну надо же! Мы так смеялись! Но тут Вэнь Фу сказал, что знает, как решить проблему. Он соскочил на землю и выхватил из портупеи пистолет.
— Не стреляй! — закричала я. — Она сама уйдет!
Муж не собирался меня слушать. Он подошел к животному, которое теперь хрюкало возле колес грузовика. Хулань закрыла глаза, а Цзяго сказал:
— Он просто шутит.
Вэнь Фу наставил пистолет на свинью. Мы все замерли, как и сама свинья, теперь навострившая уши и внимательно наблюдавшая за моим мужем.
Внезапно у дороги показался старик, бежавший по обочине с криками:
— Так вот ты где, старая вонючка!
Вэнь Фу обернулся, чтобы посмотреть на старика, у которого в руках была маленькая метелка вместо хлыста.
— Плохая свинья! ворковал тот. — Иди сюда, негодница!
Я испытала такое облегчение! Мы все рассмеялись.
И тут Вэнь Фу снова повернулся к свинье и выстрелил ей прямо в живот, всего один раз. Несчастное животное завизжало, из раны брызнула кровь. Свинья шарахнулась к обочине и свалилась в придорожную канаву, задрав кверху ноги.
У старика от изумления открылся рот. Он подбежал к свинье и взглянул на нее. А затем стал ругаться и хлопать метелкой по земле. Потом он поднял ее и замахнулся на Вэнь Фу:
 
— Ты кто, обезумевший демон?!
Вэнь Фу нахмурился и навел пистолет на старика, чьи глаза расширились как две монеты.
На этот раз уже Цзяго встал и закричал:
— Остановись!
Вэнь Фу опустил пистолет и улыбнулся начальнику.
— Конечно! Я же только шутил! — сказал он, убирая оружие в кобуру.
Он быстро вернулся в машину, и мы поехали дальше. Я заметила, как напряжены все пассажиры.
Остаток дня прошел в почти полном молчании.
За Чанша мы проезжали мимо холмов с вырезанными в них террасами с рисом. Это и был тот Китай, который вы, американцы, видите в фильмах: бедные деревеньки, где крестьяне носят большие Шляпы, чтобы защититься от солнца.
Что? Нет! Я никогда ничего подобного не носила! Я же из Шанхая. Это то же самое, что подумать, что человек из Сан-Франциско носит ковбойскую шляпу и ездит верхом. Глупость какая!
Люди в тех местах были простыми, очень честными и дружелюбными. Днем мы останавливались в маленьких деревушках, и вокруг нас собирались дети. Они только смотрели на нас во все глаза, никогда не пытались прикоснуться или о чем-то спросить. Прямо на улице служивый покупал для нас готовую местную еду: острый суп-лапшу дан-дан или жирную свинину с капустой. А один раз я ела тофу, жаренный с перцем чили. Ох, как вкусно! Лучшая еда на две сотни миль пути!
Когда смеркалось, нам приходилось быстро искать ночлег. На дорогах было слишком темно, к тому же сонный водитель мог легко съехать в поле — так же, как Вэнь Фу съехал на кладбище. Едва заходило солнце, мы старались укрыться за стенами. А там уж — как повезет.
Однажды мы ночевали в простом отеле с чистыми кроватями и общей ванной, но рады были любой крыше над головой — например, в школе или госпитале, прислонившемся к склону холма. Доводилось нам спать и на деревянных досках в сарае для свиней, которые ночью обиженно хрюкали, пытаясь попасть внутрь.
Мы не жаловались. Китайцы способны приспособиться почти к чему угодно. И неважно, в каких условиях ты жил раньше, бедняком был или богачом. Мы знали, что в жизни все может измениться в любую минуту. Тебе повезло, что ты родилась в этой стране. Тебе никогда не приходилось сталкиваться ни с чем подобным.
Во время пути мы видели самые разные места, в которых жили племенные народы. Люди в грязных шляпах подбегали к грузовику, пытаясь нам что-нибудь продать: сигареты и спички, чашки, сделанные из жестяных банок, и тому подобный хлам. А когда они предлагали нам лучшее из своей пищи, мы смотрели на два кусочка высушенного мяса, лежащие на подушке из водянистого риса, и прикидывали, какому животному принадлежала эта плоть.
Помню, как мы наконец добрались до городка Гуй-ян. Мы должны были остановиться в нем на несколько дней, чтобы водитель починил грузовик и заправил цистерну топливом перед долгим и трудным перегоном в Куньмин. Вэнь Фу знал одну поговорку о Гуй-яне, что-то вроде: «Небо не бывает ясным три дня подряд, а земля — гладкой три дюйма подряд». А все потому, что здесь все время шел дождь и город был весь в холмах и рытвинах. Здания и улицы выгибались вверх и вниз, как спина дракона. А каменистые холмы в окрестностях походили на древних людей, застывших в разных позах.
Уставшие от целого дня в пути, мы выбрались из грузовичка. Старина Мистер Ма показал на ресторан через дорогу и отправил нас туда перекусить, пока он ищет нам отель. Прямо перед этим заведением стоял огромный деревянный чан. Заглянув туда, мы увидели живых белых угрей! В Шанхае такие угри были большой редкостью и знаменитым деликатесом. Оказалось, что в Гуйяне их так много, что можно есть каждый день на завтрак, обед и ужин.
Повар опустил в чан сеть и, вытащив несколько скользких извивающихся тел, обратился к нам:
— Видите? Свежие!
В тот вечер мы съели несколько тарелок этой рыбы, запеченной целиком, толстой, как наши пальцы. И все согласились, что вкуснее, чем здесь, мы угрей не ели. Поэтому, когда Старина Мистер Ма сказал, что нашел нам отель, лучший в городе, мы ожидали увидеть настоящий дворец!