Кухонный бог и его жена

Да, тебе повезло, что ты не знаешь, что это такое. Но я могу рассказать, на что это похоже, потому что это почти что случилось со мной.
После того как я отправила телеграммы, девушка-операционистка спросила:
— Ты правда считаешь, что мы скоро таонанъ?
Мне не хотелось ее пугать, поэтому я сказала:
— Я это написала, только чтобы поторопить ее, иначе она обо всем забудет.
Девушка засмеялась и поздравила меня с такой умной идеей. Мне она очень нравилась. Я не знала, каково ее китайское имя. Все тали ее Ваиь Бетти. Красоткой Бетти, за сходство с популярной тогда актрисой Бетти Дэвис. Такая же прическа, хрипловатый голос, огромные глаза с чуть отвисшими нижними веками и припухшими верхними. Хотя подозреваю, что наша Красотка Бетти выглядела так из-за какой-то болезни почек или щитовидки.
Типичная девушка из Нанкина, она вступила в «молниеносный брак»: встретила пилота и тут же за него вышла. Я не особенно хорошо знала ее мужа, пилота примерно примерно такого же уровня, как мой муж. Этот летчик погиб через две или три недели после свадьбы, но они успели зачать ребенка.
Через четыре дня я снова пришла на почту. Моя негодная золовка уже успела отправить деньги, два дня назад. Вот только не мне, а Вэнь Фу! Так сказала Бетти! И мой муж уже успел их получить. Что могла поделать операционистка? Его имя стояло на банкноте.
— Но это были мои деньги, из моего приданого!
И они предназначались на случай, если придется спасаться бегством!
Бетти предложила чаю из своего термоса.
— Ай, какой ужас! Да, вот всегда так происходит с женщинами, с женами. Я-то не имела приданого, не то что ты. Четыреста юаней — огромные деньги!
— Было четыре тысячи, — уточнила я, и у нее отвисла челюсть. — И мебель из массива дерева, и многое-многое другое. Только теперь это все принадлежит его родственникам. Они взяли это себе.
— У меня было то же самое, — сказала она, качая головой. — Когда мой муж погиб, все деньги, которые выдало его командование, перешли его семье!
Мне ничего не досталось. Так что сама видишь, как я зарабатываю на пропитание себе и ребенку, который растет внутри меня. — Она постучала по пачке писем, которые перебирала. — А теперь его родители заявляют, что я должна вернуться в Наньчан, чтобы там родить и отдать им их внука. Мол, после этого я могу уезжать и делать что захочу. Я вот тебя спрашиваю, зачем мне ехать туда, где ко мне так плохо относятся? Они что, думают, что я — утка, чтобы нести им яйца?
Я рассмеялась. Такова уж была эта Бетти: всегда говорила честно, от сердца и от печени, пусть с ее уст и слетали слова, полные желчи. И вскоре я поняла, что сама стала разговаривать точно так же.
— Я поговорю с ним и попрошу вернуть мне деньги, — заявила я.
— Правильно, — одобрила она. — Убеди его это сделать. Деньги же твои. И они отложены для тао-нанъ.
— Да, деньги мои, для ягаонань.
— И никаких оправданий.
— И никаких оправданий.
Какие громкие слова! И я вернулась домой, чтобы убедить Вэнь Фу.
— Нам нужны эти деньги для яшонань. Никогда не знаешь, что случится.
— С чего ты взяла, что мы таонань? — спросил он, ковыряясь в зубах.
— Даже если и нет, это мои деньги, из приданого, — твердо сказала я.
И тогда Вэнь Фу уродливо поджал губы:
— И что ты собираешься делать с такими деньгами? Стать богатой счастливой вдовушкой?
— Не говори такого! — заплакала я.
— Тогда сама такого не говори! — заорал он.
Вот и все, мои громкие слова превратились в пустой звук. Казалось, тьма в его сердце с легкостью видит тьму в моем. Конечно, я и не думала о возможности гибели Вэнь Фу. Но как только эта мысль была высказана вслух, когда он сам ее высказал, мои раскрасневшиеся щеки тут же выдали черноту моей души. Как спорить с таким мужем?
Позже, тем же вечером, я узнала, насколько бессмысленным был этот спор. Вэнь Фу уже успел потратить деньги. Кантонский пилот с четвертого набора оставил свою машину в аэропорту и погиб во время вылета. Теперь эта машина принадлежала Вэнь Фу.
 
Ох! Как ему в голову взбрело купить что-то из имущества мертвеца?! Это же к несчастью! Вэнь Фу словно все еще вел семейный бизнес, обращая чужие смерть и горе к своей выгоде.
— Если мы действительно таонань, автомобиль пригодится для бегства. Теперь ты видишь, какой у тебя умный муж?
Конечно, я ничего ему не ответила.
— Это очень быстрая машина, — мечтательно добавил он.
— А вдруг нас отправят в глубь страны, и нам придется ехать с остальными, на грузовике или на лодке?
— Не будь дурой. Не сможем взять с собой машину — так продадим. В два раза дороже, чем я за нее заплатил. И золотом, а не бумажными деньгами.
Я начала колебаться: может, идея хороша, и я напрасно упрямлюсь?
— Должно быть, это и правда отличная машина, — произнесла я.
— Пф! Конечно, отличная! Ты что, думаешь, что я не умею заключать сделок?
Однако в тот же вечер я увидела приобретение мужа. Мы возвращались домой в старом спортивном автомобиле, кажется, «фиате». У него была срезана крыша. Как там американцы называют совсем плохие машины? А, драндулет, вот как. Это и был драндулет, маленький, битый и грязный. И он не защищал ни от дождя, ни от снега, ни от холодного воздуха. К тому же у него не открывалась пассажирская дверь. Конечно, во время войны любая машина была редкостью и роскошью. Поэтому Вэнь Фу не задумываясь отдал семье погибшего пилота сумму, в десять раз превышающую стоимость этого «фиата». И сейчас нажимал на клаксон, смеялся и спрашивал:
— Ну что? А? Что теперь скажешь?
Я улыбалась ему, показывая, как горжусь его удачной сделкой. Потом муж велел мне перелезть через заклинившую дверь. Представь, как это выглядело: я была на шестом месяце, укутанная из-за холодов в несколько слоев одежды. Мне пришлось хорошенько повозиться, чтобы перекинуть ногу через дверцу, а Вэнь Фу, сгорая от нетерпения, скалился во весь рот и сигналил гудком.
— Поехали, копуша! — крикнул он и нажал на педаль газа так, что мотор зарычал, — чтобы я подумала, что он поедет раньше, чем я перекину вторую ногу.
Мы прокатились по главному бульвару, за Восточные ворота, по узким с наледью мостам, по грунтовым дорогам Лиловой и Золотой гор. Волосы хлестали по щекам, ветер дул в уши, и внутри я вся заледенела.
— Смотри! Смотри! — кричал Вэнь Фу и набирал скорость.
Когда он заложил крутой поворот, оставив на дороге глубокие отметины, я завизжала и закрыла руками глаза.
— Хорошая машина! Очень хорошая! — кричал муж.
Он снова и снова выкручивал руль, объезжая яму на дороге и медленно ползущую повозку, запряженную ослом. Посигналив молодому парнишке, он отправил его кубарем лететь в канаву, заполненную дождевой водой. А потом переехал идущих по дороге шестерых гусят, слишком мало проживших еще на этом свете, чтобы уметь пугаться и вовремя прятаться. И всякий раз, когда я показывала на быстро приближающуюся опасность или медленно надвигающуюся преграду, кричала и закрывала глаза, Вэнь Фу хохотал. По-моему, так хорошо со мной ему никогда еще не было.
На следующий день я отказалась от автомобильной прогулки, сославшись на усталость. Тогда он пригласил Цзяго, и они уехали со счастливыми мальчишескими лицами. Потом, значительно позже, Вэнь Фу вернулся с совершенно другим лицом. Он был насуплен и зол.
— Хорошо провел время? — поинтересовалась я.
Муж не ответил. Тогда я спросила, на что он рассердился. Вэнь Фу по-прежнему не проронил ни слова. Только закурил сигарету и налил себе виски.
И тогда я спохватилась, что, когда он приехал, не слышала рева мотора. Как странно! Я выглянула из окна, затем вышла из дому на темную дорожку, чтобы осмотреться вокруг. «Фиата» не было.
— А где твоя новая машина?
Сев за стол напротив него, я наблюдала, как он пьет виски, стакан за стаканом, и курит одну сигарету за другой. И наконец он объявил:
— Та машина была никчемной. Черт бы побрал эту сраную развалюху!