Судный день (ЛП)

Я подошел к барной стойке и налил себе еще выпить. Затем я нарушил молчание.
— Присаживайтесь, — сказал я, возвращаясь на середину комнаты и глядя Линкольну в глаза.
Он не двигался.
Я остановилась за диваном, где сидел Каспиан.
— Как только Лиам приедет, мы сможем все завершить, и вы все сможете сесть в самолет и вернуться к тому, чем занимались.
— Моя жена, — глаза Линкольна сверкнули, а один уголок его рта искривился в ухмылке. — Я занимался своей женой.
Если он пытался быть хитрым, то он промахнулся. Технически, она все еще была моей женой.
Лирика Мэтьюс больше не существовала, а Лорен Винчестер в глазах всего мира оставалась Лорен Ван Дорен. И закона. Шесть месяцев назад Линкольн уехал с ней на лодке Каспиана. Четыре дня назад они устроили импровизированную церемонию помолвки и клятвами на крови — сразу после того, как мы обнаружили местонахождение сайта Багровый грех. Меня не пригласили. И опять же, я знал, что не буду приглашен. Мы с Линкольном были вежливы ради Лирики и во благо Братства, но мы были далеко не друзьями.
Она была нужна ему. По-своему, по-грязному, он любил ее. Ничто и никогда не могло убедить меня в том, что он заслуживает ее. Но она любила его, и этого было достаточно, чтобы я держал рот на замке и позволил ему улучить момент.
Лицо Линкольна исказилось в жестком оскале.
— Простите, мы обошли традицию и не пригласили вас всех на медовый месяц. В этот раз Лирика предпочла праздновать без публики.
Мои руки сжимали бокал до побеления костяшек. Мое сердце колотилось в груди при воспоминании о той ночи — ночи, когда Братство забрало часть моей души и души Лирики. До этого момента я никогда не предавал Сэди с другой женщиной. Это были только моя рука, мой член и ее память. А теперь здесь был Линкольн, который копил боль, как вор на кладбище.
— Да. Она рассказала мне все об этом, — продолжал он. — Как ты позволил моему собственному гребаному отцу смотреть, как ты насилуешь ее, — его язык прижался к зубам, когда он посмотрел на Каспиана. — Надеюсь, это будет первый гребаный ритуал, который исчезнет, когда мы возьмем власть.
Я сосредоточился на своем дыхании, сузив глаза.
— Скажи это слово еще раз, и это будет последний раз, когда ты откроешь свой рот.
— Изна…
Чендлер вскочил и закрыл рот Линкольна рукой.
— Я не думаю, что он шутит.
Я и не шутил.
Я допил остатки виски, затем глубоко вздохнул. Где, блядь, был Лиам? Я был готов покончить с этим, чтобы Линкольн убрался из моего дома.
Я хлопнул рукой по плечу Каспиана сзади.
— Трибунал знает, что ты жив. Это лишь вопрос времени, когда об этом узнают и остальные члены Братства, — я обошел вокруг, чтобы встать между двумя диванами, и сосредоточился на Каспиане. — Пришло время тебе занять свое место во главе стола.
Его челюсть сжалась.
— Почему ты не можешь этого сделать?
— Это не мое право по рождению, — я провел рукой по волосам, затем провел рукой по шее, расстроившись. — Вы все новички в Братстве. Я был рожден в нем, воспитан для поддержания его традиций. — Мой отец был совсем не похож на твоего, хотел сказать я, но не сказал. Я сделал паузу и опустил руку, взглянув на Линкольна. — Большинства традиций. Я не верю в изнасилование женщин или выдачу их замуж против их воли. — я сжал позвоночник и потянул за манжету рубашки. — Я верю, что нам нужна единая… — еще один взгляд на Линкольна, — …и организованная система власти.
Мой отец тоже в это верил. Он проповедовал это, внушал это мне.
А потом меня отослали, и он умер.
— Донахью основал общество. Донахью сидит во главе Трибунала. Так было всегда, — я не был уверен, что члены общества примут это по-другому. Так было до сих пор, но только потому, что они думали, что род прекратился. Как только они узнают, что Каспиан жив, они будут ожидать, что он будет лидером. Мы не нарушали иерархию.
— Я слышу тебя, парень. Правда. Но из всех людей в этой комнате, ты заслужил право на это. Они забрали твою девушку, твою семью, твою свободу. Если кто и заслуживает мести, так это ты, — он выпил остатки виски и поставил стакан на тумбочку. — Слушай, если ты хочешь сжечь все к чертовой матери, а потом стоять на пепелище, я дам тебе спичку, — он встретил мой взгляд. — А если хочешь восстановить, тогда ладно. Это твое шоу. Ты им управляешь. Будь проклято право рождения.
 
Я открыл рот, чтобы возразить, но он поднял палец вверх, а его глаза метнулись к коленям. Он вытащил телефон из кармана.
— Лиам, — сказал он, проведя пальцем по экрану.
Я шагнул вперед и засунул руки в карманы своих темно-серых брюк. Мы все смотрели и ждали, пока Каспиан слушал, что бы там ни говорил Лиам.
Каспиан бросил на меня взгляд.
— Я думал, мы поедем все вместе.
Молчание.
— Отлично. Встретимся там, — сказал Каспиан, затем положил телефон на диванную подушку. — Он едет прямо в Эдинбург.
Уинстон созвал экстренное собрание Братства. Я знал, что оно состоится, с того самого дня, когда Лиам сжег коттедж в Айелсвике. Именно поэтому я созвал их всех сейчас. Именно поэтому я попросил Лиама достать мне информацию из кабинета его отца, встретиться с нами здесь, а затем мы отправимся на это собрание. Вместе. А он изменил план.
Почему?
Что-то темное и тревожное поселилось в моей груди.
— Почему он не встречается с нами здесь?
— Он сказал что-то о том, что не хочет терять время. — Каспиан взял свой телефон и положил его обратно в карман. — Мы встретим его в аэропорту и вместе поедем в Убежище.
Лиам был самым спокойным и беззаботным из всех нас. Он только и делал, что тратил время впустую. Что-то было не так.
Я глубоко вдохнул. Все шло не по плану, но это должно сработать.
Пора посмотреть, как они сгорят.
ГЛАВА 2
Дорога от моего поместья до Убежища заняла около двух часов. День перешел в ночь. Луна наблюдала за нами из-за рядов деревьев, выстроившихся вдоль извилистой дороги. То, что мы собирались сделать, было опасно, и мы все это знали. Мы были пятью мужчинами, сражавшиеся с сотней, и сотрясая их мир до основания. Я не мог обещать, что мы все выйдем оттуда живыми. Но я мог обещать, что если я паду, то каждый садистский ублюдок падет вместе со мной.
— Не обращай внимания на Линкольна, — голос Чендлера отвлек меня от моих мыслей. — Он думает, что защищает ее.
Я не сводил глаз с дороги. — Как благородно с его стороны, но ему не нужно защищать ее от меня.
Каспиан и Линкольн следовали за мной в одной из моих других машин. Мы с Линкольном никак не могли провести два часа вместе в замкнутом пространстве без того, чтобы один из нас не оказался на обочине.
Чендлер взял бутылку с водой из подстаканника, затем открутил крышку и сделал глоток.
— Я знаю это. Ты это знаешь. Но в его понимании ты один из них.
Я схватился за руль и бросил на него взгляд.
— Я сделал то, что должен был сделать в трудной ситуации — в ситуации, в которую ты меня поставил, если я не ошибаюсь.
Я не хотел иметь ничего общего с Судным днем. Единственная причина, по которой я согласился принять участие и выбрать Лирику, была услуга Чендлеру.
Когда мне было девятнадцать лет, меня приговорили к тюремному заключению за убийство лорда Чарльза Финдли, члена Братства и одного из старейших друзей Уинстона Рэдклиффа. Лорды были неприкасаемыми. Могущественными. Особенно лорды-президенты. Но у Чендлера были связи с высокопоставленным военным чиновником, который устроил налет на тюрьму, в которой я провел пять лет. Все полетело к чертям собачьим, и тюрьма сгорела. Чудесным образом лорд-президент подал в отставку на следующий день. Годы пыток были оправданы одним телефонным звонком. Я был у него в долгу.