The Kills (СИ)

— Даю вам пищу для ума. Вернёмся к вашим отношениям.
Моя собеседница берет свои записи.
— Зачем? Я здесь по поводу агрессии, у меня нет проблем в отношениях.
— Уверены? — она с вызовом смотрит мне в глаза.
— Давайте так, — я кручу шеей, захрустевшей на весь кабинет. — Я люблю свою девушку. Она любит меня. Точка, — жёстко отрезаю, давая понять, что не потерплю возражений. — Больше к этому вопросу мы не возвращаемся.
— Хорошо, — быстро соглашается доктор. — Агрессия. Были в вашей жизни эпизоды насилия?
— Эпизоды?
— Насилие в семье, в школе. Армия.
— Два года в Ираке.
— Расскажите подробнее.
***
— Мозгоправ знала, о чём говорит, — ощущая одураченность, произнес я, глядя на фото девушки в записной книжке. — Ты… — я замолчал. — Ты была моим идеалом, который оказался полной ложью. Наши чувства, — я хмыкнул. — Точнее сказать, твои чувства… Какая же ты сука.
Я злобно хлопнул обложкой, чувствуя мерзкую тошноту. Меня наебали. Самым изощрённым способом. Обвели вокруг пальца, подсунув пирог со стеклом, где клубника и рядом не валялась.
Дверь в ванную отворилась, на пороге стояла заспанная Кейт.
— Ты даже в душ с блокнотом ходишь? — она потерла глаза, сделавшись очень милой.
— Так получилось.
Я поднялся, убрал записную книжку на полку с полотенцами и сгреб в объятия Уилсон.
— Как спалось? — спросил, покрыв ее лицо множеством поцелуев.
— Хорошо. А тебе?
— Потрясающе, — не соврал я, чем вызвал у Кейт довольную улыбку.
Уилсон освободилась от моих рук, взяла зубную щетку с пастой и нырнула в душевую кабинку.
Вслед за воспоминаниями вчерашнего страстного вечера, взметнулись и обрывки нашего разговора. Она не хочет семью, слишком молода и, очевидно, не готова.
Чёрт, проблема в том, что я не готов отпустить её сейчас. Слишком уж она хороша и идеальна в своей простоте. Возможно, когда расследование подойдёт к концу, она поменяет свое мнение, либо… наши пути разойдутся сами собой. Да и заставлять её променять свободу на семейные обязанности я не могу. А пока…
— Вызмы, — буркнула Кейт с щеткой во рту, высунув руку с тюбиком зубной пасты наружу.
— Почему ты чистишь зубы в душе?
Я взял свою щётку и забрал пасту.
— Я экономлю воду и время, — сказала она уже четче, по-видимому, освободив рот.
— В чем заключается экономия, если ты стоишь с включенной водой?
Минуты две мы молчали, уделяя внимание гигиене.
— У меня на волосах бальзам, а вода смывает гель для душа, — теперь Уилсон протянула мне свою зубную щетку.
— В самом деле? — я прервался, удивленный ее распределением дел.
— Иди сюда и проверь, если не веришь, — поманила она.
— Я не могу.
— Почему?
— Я чищу зубы, — ответил, на деле уже покончив с процедурой.
— Зануда, — подразнила Кейт. — В Африке детям не хватает чистой воды, а ты стоишь с просто так включенным краном.
Я закатил глаза, ничего не ответив, и выключил воду. Кейт тихо захихикала.
— Кто ещё из нас зануда.
— Хто есе изь нась зянуда, — передразнила она в своей манере.
— Ты серьезно беспокоишься о детях в Африке? — я задумчиво потёр подбородок.
— Нет.
— Нет? Зачем тогда про них вспомнила?
Оценив отражение в зеркале, понял, что стоит немного подравнять щетину, и взял с полки электробритву.
— Захотелось тебя потроллить.
— И как я не догадался, — коротко улыбнувшись на ее выходку, я покачал головой. — Никто не будет искренне беспокоиться о каких-то детях где-то в Африке.
Бритва тихо зажужжала, с потрескиванием срезая волосы.
— В самом деле?
— Да. Сама подумай, кому есть дело до того, чего ты сам лично не видел?
— Кому-то есть. Джоли, например.
Она слишком активно размахалась руками, грохнув о прозрачную стенку.
— Да херня это всё, — не стал скрывать своего скепсиса.
— Значит все, кто занимаются благотворительностью — лицемеры? — в её голосе послышались нотки удивления.
— Нет, я так не сказал, — чуть не помотал головой, обозначая несогласие, во время вспомнив о бритве в руке. — Я сказал, что искренне переживать о тех, кто далеко от тебя и кого ты никогда не видел, невозможно.
 
— Может у них большое сердце.
— Большое сердце признак болезни. У спортсменов и алкоголиков большое сердце.
Выключив бритву, убрал ее на полку, и смахнул волосы с раковины.
— Ты врач?
— Нет. Я детектив. Забыла?
— Ах, ну да, — она помолчала. — Ты никогда не стал бы помогать нуждающимся? Раз не веришь в искренность благотворителей.
— Я помогаю приютам для животных.
Стало тихо, слышен был только шум льющейся воды в душе.
— Да ладно? — Кейт загремела дверцей кабинки и высунулась, изумлённо уставляясь на меня.
— Да, — я кивнул с серьезным лицом. — Они забирают питомцев у хозяев, которые с ними жестоко обращались, выхаживают и пристраивают в добрые руки.
— О-о-о-о, — растроганно протянула она. — Это так мило. Почему именно животные?
— Они беззащитны, не могут сами позаботиться о себе, и их страдания всегда обусловлены безответственностью людей.
Я открыл дверцу пошире и шагнул в просторную кабинку.
— Люди такие сволочи, — Уилсон прочесывала пальцами пряди, стоя под струями воды.
— Солидарен, — не мог не согласиться с ней.
Кейт закончила с процедурами, выдавила немного шампуня себе на ладонь и начала намыливать мои волосы.
— Будешь меня мыть?
— Если ты не в курсе, это называется забота, — она состроила деловитую мордочку. — Спасибо, Кейт. Не за что, Люцифер, — спародировала она беседу.
— У меня есть руки, я сам могу помыть себе голову.
— Твоим рукам...
Уилсон остановилась, начала разглядывать меня закусив губу, положила ладони на плечи, повела их вниз, размазывая пену и сменив касания на легкие.
— ...можно найти место получше.
— Получше?
— Да, — она взяла мои ладони и положила на свои ягодицы. — Например, на моей заднице.
— Даже спорить не буду.
— Видишь, какой сговорчивый.
Я притянул ее ближе. Кейт привстала на носочки, расплываясь в довольной улыбке.
— Ты такой высокий, почему-то раньше этого не замечала.
— Твоё внимание было направлено не туда, — не удержался я.
— Почему-то не сомневалась, что ты это скажешь.
Кейт обняла меня за шею и потянула на себя, сама при этом делая шаг назад. Мы оказались под мягкими струями воды из тропического душа. Она начала заботливо смывать с меня пену. Я зажмурился, невольно профырчав.
— Мой котик, — ласково произнесла она и тут же замолчала.
Внутри ёкнуло, обжигающей лавой растекаясь по заледенелой душе и окаменевшему сердцу. Кейт забегала взглядом по плитке, нервно сглатывая и хватая воздух ртом как рыба. Она пыталась что-то сказать, но слов, похоже не находила, начиная убирать руки с моей головы. Я поймал ее запястья на полпути, уводя нас из-под струй воды.
— Кейт...
Я взял её лицо в свои ладони. Уилсон прижалась спиной к стене, медленно моргая. Маленькие капли воды упали с её ресниц, теряясь в более крупных, скатывающихся по уточненным очертаниям вниз.
— Я…
Она хотела ответить, растерялась, неразборчиво забормотав, начала поглядывать в сторону выхода.
— Я рад, что встретил тебя, — отчеканил почти скороговоркой. — Пусть не при самых приятных обстоятельствах. Но я повторил бы эту встречу вновь.
Паника в её взгляде начала отступать. Уилсон просияла, начиная улыбаться.
— Я тоже рада нашей встрече, — она вернула руки мне на плечи.
Я наклонился, вначале чуть тронув её порозовевшие от высокой температуры в душевой губы своими. Кейт привстала на носочки, начала углублять поцелуй, закинула ногу наверх, обхватывая меня за бедро.
Она меня заводила одним взглядом, парой прикосновений, любым своим развратным жестом, как по щелчку пальцев. Уилсон хороша собой до неприличия. С ней я чувствую себя вечно возбуждённым подростком с бушующими гормонами, которому сносит крышу при виде обнаженной подружки. Она подыгрывает мне, моему темпераменту, желаниям, фантазиям. Нельзя придумать никого идеальнее на этом свете для меня, чем Кейт Уилсон.