The Kills (СИ)

Я начал водить рукой вверх-вниз до приятных спазмов внизу живота.
Лезвие с влажным хрустом яростно воткнулось в разваливающиеся внутренности. Ещё и ещё раз. Органы превратились в месиво, мокро чавкающее от моих ударов. Нож проходил насквозь, втыкаясь в землю и разрывая мягкую плоть. 
Билли подавил рвотный позыв, зажал рот рукой и отвернулся. Я увлекся, закрыл глаза, питаясь сочными звуками. В мозгу мелькнула картинка, внезапная… и приятная. Под свирепыми ударами я видел свою мать. От испуга выронил нож. Свитер противно прилип к вспотевшей спине, кровь пульсацией стучала в ушах. 
Огонь вызывает во мне восторженный трепет. Искусное творение природы, изворотливые языки пламени лижут воздух, любя обнимают все рядом, окуная в горячий вихрь заботы. Я не могу совмещать его и свои свидания, слишком разрушительно для памяти. Огонь съест мои чувства и их образы в голове. Но это было бы идеально. Идеально как тогда, раньше.
Я неистово, грубо терзал себя, мокрый от пота, трясущийся от возбуждения. Соленые капли пота скатились по верхней губе. Я схватил белье из альбома — это была моя память о Валери — и вдохнул его волнующий запах. Мне нужно раздобыть трусики Кейт. Жизненно необходимо.
— Что вы делаете?! — из транса меня вырвал крик девочки. 
Эмили стояла недалеко от нас, с открытым ртом и ужасом глядя, как пламя пожирает растерзанную тушку. За руку она держала маленькую Валери, спихнутую ее матерью на нас по случаю Дня урожая. 
— Эми, уйди в дом! — Билли вскочил с земли, сжимая и разжимая кулаки. 
Его трясло от паники и осознания, что нас застали на месте расправы. 
— Эми, что они делают? — наивно, по-детски спросила Валери. 
— Ничего, малышка, — девочка прижала ее к себе, отворачивая милое личико от развернувшейся картины. — Я все расскажу маме! — крикнула Эмили. — И твоей тоже! — она сердито наставила на меня палец вытянутой руки. 
— Эми, нет! — Билли метнулся вперёд, желая остановить нежеланных свидетелей. 
Но девочки быстро убежали в дом. Палая листва тревожно шуршала под быстрыми шагами. 
Влетело же мне тогда от матери. Она швырнула меня в темный подвал, с нескрываемым гневом и в то же время с удовольствием наблюдала, как я покатился кубарем по лестнице, поцарапал руки до крови и больно ушиб голову. Наказала подумать о своем поведении, надеясь, что тьма вразумит меня. Она не понимала — тогда все только начиналось, тогда тьма уже была во мне. Крошечное чёрное семя пустило ростки. Тогда голод зародился в моем нутре, пропитал мою сущность, объял узловатыми ледяными пальцами и начал требовать свою дань.
Пришлось зажать рукой рот. Стул жалобно скрипел под конвульсиями удовольствия в теле.
Тьма счастливо облизнулась, благосклонно скрывая острые зубы.
***
Резвый темп, набранный нами в исследовании дневника, и желание поделиться находкой обрубило на корню маленькое, непредвиденное обстоятельство. Шерифа не было в городе. Служителя закона понесло в округ по одним лишь ему ведомым рабочим делам. В результате чего нас ожидал томительный, совершенно бесполезный день, за который мы оба извелись, сжигаемые изнутри открывшимися обстоятельствами.
Кейт отработала дневную смену. Я ворошил архив, выплёскивая всю энергию в поиск информации и, надо сказать, довольно продуктивно. Обнаружилось весьма занимательное дело двадцатиоднолетней давности. Соседка Валери сообщала о зверской расправе над несколькими ее кошками, утверждая, что видела на месте Билли Беккера.
Сначала поджоги, где он играл роль главного фигуранта. Теперь кошки. У меня укреплялось впечатление если не в прямой причастности Беккера, то хотя бы косвенном его участии. Не знаю, как и каким образом он постоянно оказывался пойманным за руку во время этих, мягко говоря, шалостей. Возможно стоило нанести ещё один визит его родителям, несколько позже, когда боль утраты пойдет на спад. Бесполезность целого потерянного дня отбилась моей занимательной находкой.
В пятницу сразу после завтрака, не откладывая в долгий ящик визит, решено было поехать к шерифу. Знания буквально раздирали нас изнутри, требовали поделиться и призвать к ответу хотя бы одного виновного. В участок мы домчались на адреналине, воодушевлении и явной взбудораженности своим открытием.
 
Я распахнул двери, игнорируя секретаря, твердым шагом устремился в кабинет шерифа. Кейт скакала следом за мной вприпрыжку, размахивая на ходу дневником Линды. В кабинет наша процессия ворвалась без стука, практически как к себе домой. Запыхавшаяся Уилсон врезалась мне в спину, когда я резко остановился на пороге.
— Я ничего не понял из нашего разговора, — шериф вскочил с места, сбитый с толку происходящим.
Кейт метнулась к столу служителя закона, поднимая дневник над головой, как победоносное знамя.
— Дже… — вознамерилась она с ходу рассказать, в чем дело.
— Постой, — я поднял руку, останавливая рассказ. Сначала мне было необходимо уточнить один момент. — Шериф, позвоните своей жене.
Мужчина нахмурился, на усталом лице залегла тень недовольства моей попыткой смешать личные и рабочие дела.
— Не нужно вмешивать мою жену, — процедил он сквозь зубы.
Я впервые видел шерифа таким недовольным. Наверняка он понимал, что за ним водится грешок в виде раскрытия подробностей следствия третьим лицам, но всеми силами пытался отбить нападки.
— Послушайте, — я в несколько широких шагов преодолел расстояние до стола, оказываясь лицом к лицу с собеседником. — Я понимаю, что вы пытаетесь оградить семью. И не собираюсь вменять вам чувство вины или обвинять вашу жену, — я сделал паузу, считывая реакцию на слова. — Что сделано, то сделано. Нам лишь нужно свести концы с концами и найти убийцу. Второго в городе, — нажал я на больную мозоль. — Многовато преступников для столь маленького городка, не находите?
После моего монолога кабинет погрузился в давящую тишину. Уилсон засопела, распираемая информацией, которой ей не терпелось поделиться, при этом все же предпочла действовать по моему плану.
Шериф двинул челюстью, обвел нас негодующим взглядом, со злобным порывом схватил мобильный со стола и набрал номер супруги. Она не спешила отвечать, заставив нас изрядно напрячься.
— Да, — раздалось настолько резкое в трубке, что ее недовольство заполнило собой все помещение.
— Дорогая, — шериф кашлянул, меряя меня сердитым взглядом. — Ты ведь хорошо общаешься с Адамс? Женой Логана.
Женщина молчала, похоже не ожидая разговора на эту тему.
— Почему ты спрашиваешь? — насторожилась она.
— Ответь, — мужчина почуял неладное в ее увиливании. — Это важно.
— Да. Мы дружим, — голос стал взволнованным, без капли грубости, присущей ему ранее.
— Помнишь, — шериф набрал в лёгкие побольше воздуха, — я как-то рассказал тебе подробности об убийце, дело которого я веду?
Служитель закона виновато посмотрел на меня, переступил с пятки на носок и принялся расхаживать вдоль стола.
— Помню, — голос в трубке дрогнул.
Ещё не услышав конец беседы, я начал догадываться, какой будет ее финал.
— Ты делилась этим с Адамс? — теперь мужчина был непривычно строг. На лбу, покрытом морщинами, выступила испарина.
Послышался беспокойный вздох — предвестник ожидаемого ответа.
— Может рассказала по секрету за чашкой чая, — начала тараторить женщина. — Но Милли не стала бы никому…
— Логан, — оборвал ее лихорадочный рассказ шериф. — Она могла рассказать мужу?
— М-м-м, — собеседница замялась, то ли собиралась с духом, то ли боролась с чувством вины за болтливость. — Не знаю, я не…
— Могла или нет?! — шериф повысил голос, выходя из себя. Его лицо стало суровой маской с полным гнева взглядом.
Впервые я видел его таким: поборником закона, а не удручённым работой человеком. На душе заскреблось, противно хихикая, крошечное чувство вины за то, что считал шерифа недалёким и равнодушным. Теперь он виделся мне в другом свете — отчаявшимся, не снискавшим полной благосклонности судьбы.